Что общего между этими людьми? Практически ничего. Кроме того, что до недавнего времени они однозначно воспринимались как люди Системы. При всей разнице ролей и он и она были привилегированными работниками шоу-бизнеса правящей олигархии. Артистами театра Карабаса-Барабаса. Он изображал парламентскую «левую» оппозицию, которая не должна была делать ничего оппозиционного и ничего «левого». Она соблазняла неокрепшие души юного «креативного класса» лжеценностями потребительского общества. Обе роли требовали принципиального конформизма от исполнителей и утверждали конформизм в обществе.

Стабильность элиты во многом обеспечивается соблюдением приближенными к ней людьми определенных ритуальных правил. Они не должны шуметь и скандалить в «приличном обществе». Не должны задавать неудобные вопросы в «неподходящем месте». Не должны кричать, что король голый. Имитационные институты живут, пока задействованные в них люди не портят декорации на сцене. Роль «системной оппозиции» до сих пор и сводилась к тому, чтобы не нарушать чинного благолепия фасада путинской «делегативной демократии» (так в наш политкорректный век принято называть то, что наши менее тактичные предки именовали «плебисцитарной диктатурой»).

Но времена меняются, и вот уже самая что ни на есть «системная оппозиция» собирается прибегнуть к «вспмделишной» парламентской обструкции. То есть, начинает себя вести. Начинает дырявить картонные декорации.

А вот еще промелькнувшее вчера сообщение из того же ряда. Группа оппозиционных депутатов и общественных активистов демонстративно покинула устроенное партией жуликов и воров шоу с «общественным обсуждением» нового закона, упраздняющего свободу собраний. Среди них – Зюганов и Ксения. Она еще откомментировала сие действо по полной для прессы.

Конъюнктура, говорите? Возможно. Но есть в этом и нечто более глубинное. Только-только формирующийся «креативный класс» искал себя, пытался самоутвердиться исключительно в личном успехе и благополучии, с презрением отвергая всякие «отвлеченные абстракции» вроде «гражданственности». И вдруг в какой-то момент сразу многие представители этого класса начинают ощущать: все вроде в жизни есть, а чего-то не хватает.

От пресыщенности, говорите, новых острых ощущений ищут? Можно и так сказать. А можно и по-другому. Объективный процесс классового взросления. И всероссийская любимица Ксюша взрослеет вместе со своим классом. Так, глядишь, и барское презрение к неуспешным лохам изживет. И понимать тех, кого вышвыривают из общаг, научится. Она ведь обучаемая. Глядишь, и детские страхи перед революцией скоро пройдут. Ей радикальный депутат Четвертой Государственной Думы разобраться поможет.

Путь от новорусского приятеля, осуществившего ликвидацию «Общей Газеты» (потому что «надо ведь было заткнуть этот рупор шестидесятников») до автозака неблизкий. Ладно, кто старое помянет… Хотя «Общую Газету» жалко. Может, конечно, все это у Ксюши и пройдет как очередное легкое увлечение. И она вернется к своему привычному заштукатуренному декоративному существованию. А только все равно будет помнить те дни, когда она без макияжа бегала в кочующие протестные лагеря и хулигански срывала жуликам и ворам их очередные мошеннические постановки. Может быть будет вспоминать их как лучшие дни в своей жизни.

Источник