В краткосрочной и среднесрочной перспективе коммунисты – понимая это слово достаточно широко, и при этом не только коммунистов в России и не только на послесоветском пространстве – существенной роли играть не будут. Это реальность, из которой нужно исходить, не пытаясь надуть ЧСД. Кого данное утверждение оскорбляет, далее могут не читать, потому что дальше будет еще хуже.

Политическая борьба в России будет идти в треугольнике: власть (союз бюрократии и связанной с ними крупной буржуазии) – прозападные либералы – русские националисты (самых разных оттенков, от левых до ультраправых, неовласовцев). Власть, возможно, будет совершать привычный для нее маскарад, посылая сигналы в разные стороны и меняя акценты, но в своей сущности она, конечно, не изменится, оставаясь все той же воровской шайкой, присосавшейся к трубе с углеводородами.

В этой картине ближайшего будущего у коммунистов места нет. Политические организации, выступающие как коммунистические, если они хотят участвовать в актуальном политическом процессе, будут, очевидно, делать какие-то движения в ту или иную сторону, при этом выбор будет таокй: или идти по пути Компартии Молдавии,  то есть сохранять какую-то коммунистическую форму, наполняя ее либеральным содержанием, пусть и не радикально неолиберальным (что еще тоже не факт), или – в случае России – склонятся в сторону русского национализма, который в настоящий момент является наиболее перспективным и имеющим потенциальную поддержку в обществе протестным движением, хотя организационно не оформленным, потому именно, что власть вполне справедливо его боится и действует разными способами на разложение и раскол этого по настоящему ей опасного течения (в отличие от протестного либерального движения, которое генетически с властью связано сильнее – примеры как Касьянова, так и обратного, Никита Белых и юная Гайдар).

Ситуация 1998 года, когда власть пошла на временное привлечение коммунистов к разрулированию кризисной ситуации, вряд ли сейчас возможна, потому что и власть уже другая, и таких людей, как Юрий Маслюков, у коммунистов уже нет – в силу законов природы и биологии.

Судя по процессам, происходящим в самой большой компартии России, там ставка делается скорее на левый национализм. Возможно, что тактически это верная политика – политика есть искусство возможного, обратный случай, когда политика есть искусство невозможного – случается только тогда, когда есть люди масштаба Ленина, а таких людей в КПРФ, при всем моем уважении, в данный момент нет. Однако существуют некоторые вполне обоснованные сомнения, сохранит ли при этом партия свою коммунистическую сущность - даже в самом широком понимании этого слова.

Коммунисты, однако, не заканчиваются на, пусть и самой большой из наших компартий, КПРФ - среди левой политически активной массы (пусть самой по себе не очень крупной в масштабах сознательно атомизированного и равнодушного ко всему российского социума) есть немало сторонников коммунизма в разных его интерпретациях, от анитавторитарного и либертарианского коммунизма до жесткого сталинизма и не менее жесткого троцкизма. Отношения между ними часто не просто склочные, а даже очень склочные, но это, однако, не отменяет того обстоятельства, что все они являются противниками нынешней власти. Нулевое влияние их на актуальную политику – ведь невозможно ведь из года в год заниматься только критикой существующего порядка вещей - будет приводить к частичной деполитизации одних и к тому, что другие будут делать свой выбор, при этом вновь в той же самой вилке либерализм-национализм (хотя одновременно будут приходить новые люди, потому что надежда либералов на то, что коммунистическая идеология останется уделом уходящих поколений, явно оказалась несостоятельной). Те, кто будет уходить в либеральную сторону, возможно создадут нечто вроде многострадальной современной российской социал-демократии (неудача с ее построением в России сама по себе симптоматична и заслуживает отдельного разговора), кто-то будет уходить к левым националистам, тем более что на уровне символическом последние относятся с подчеркнуто большим пиететом к советскому наследию.

И все-таки постоянно будет некая масса, объединенная в структуры разной степени формализованности,  или по чисто сетевому принципу, или необъединенная вообще никак, которой места не будет ни у либералов, ни у националистов.

К сожалению, РКРП-РПК в силу ряда причин не смогла стать формой их кристаллизации, попытки же построения других организаций вряд ли удадутся – выборка накопилась уже достаточно убедительная, чтобы считать, что на данном этапе партстроительство невозможно, даже такое условное, как РОТ-Фронт. С КПРФ же у них отношения не складываются и не сложатся – скорее, наоборот, из КПРФ, по мере ее дрейфа в торону левого национализма, будут отсекаться какие-то группы, которые будут пополнять эту массу внепартийных коммунистов.

Мне представляется важным, чтобы в этой очень неоднородной массе существовало бы – пусть даже очень и очень неформально, некое фундаменталистское ядро, которое бы осознанно не делало выбор в вышеупомянутой вилке (про выбор стороны власти и речи нет). Фундаменталистское, однако, не в том смысле, что оно очень закрытое, догматично придерживается неких священных текстов и не желает признавать, что наш мир сильно изменился как после 1848 года, так и после 1917, и после 1953 и после 1991. Наоборот, чтобы быть адекватными нашему времени, нужно искать и находить все полезное, что выработано человеческой мыслью даже в лагере нашего противника, иначе – убогое сектантство и талмудическая гордость за то, что способен быстро найти к месту соответствующую цитату из какого-нибудь заросшего бородой классика. Но фундаменталистское в том смысле, что – будучи открытым для других идей и новых подходов, сохраняется верность базовым принципам. И, хотелось бы очень надеяться, что принципы эти, этот фундамент будет марксистско-ленинским, хотя бы в силу его наиболее серьезной проработки, как теоретической, так и  практической, за предыдущие сто лет.

Это важно не только в узко политическом измерении, это важно в измерении морально-психологическом, этическом, что часто крайне недооценивается. Жить в эпоху реакции гораздо труднее, чем жить в эпоху перемен, хотя бы потому, что перемены не длятся долго, если смотреть в исторической перспективе, а вот политическая мертвая зыбь иногда затягивается очень надолго, и потому, чтобы не превратиться в какого-нибудь брюзжащего ядом мизантропа (а жизнь в современном мире и в современной России дает для этого немало оснований), очень важно иметь здоровое и твердое мировоззрение – которое и поможет не превратиться в этакий пугающий всех нормальных людей Бесконечный Укор Совести или не менее Вечную Кассандру, которая, быть может, и говорит правильные вещи, но которая всех откровенно достала своими причитаниями и заламыванием рук.

Что же касается не психологического или этического измерения, а измерения политического, то наличие такого, пусть и небольшого ядра в том случае, когда колесо истории вновь тронется с места – а мы, коммунисты, не просто верим, а знаем, что так оно когда-нибудь произойдет: если это происходило последние две тысячи лет, то почему бы ему сейчас застыть или постоянно катиться назад? – позволит сформировать некую цельность, которая в нужное время и в нужном месте будет делать и сделает то, что ей сделать дóлжно и предназначено.

Все вышесказанное не отменяет, естественно, необходимости заниматься практической работой, агитацией и пропагандой здесь и сейчас, везде и всюду, используя все средства и возможности. Но это будет хорошей поддержкой в ситуации, когда кажется, что вся наша работа напрасна и не имеет никакого смысла. Как это кажется иногда сейчас.