Фильм Павла Лунгина «Остров», по-видимому, оказался самым обсуждаемым продуктом российской киноиндустрии прошедшего года. Поддержанный ключевыми субъектами нашей современной культуры – государственным каналом «Россия» и, негласно, но уверенно - руководством РПЦ, «Остров» вполне укладывается в последовательность волны «народного» и вдохновенного идеологического кино. Последнее призвано слаженными и выверенными движениями конструировать внутренний мир гражданина Российской федерации, определять его язык, корректировать его ценности, - собственно, моделировать необходимый и исчерпывающий круг «вечных вопросов», актуальных в настоящий момент. Каждое переживание – Родины, Бога, Духовности, Надежды, Любви, Истории – должно обрести свое эстетическое выражение, должно быть схвачено и опознано через определенный набор символов и приемов. Безраздельное господство агрессивного рынка, бедность общественной жизни и прогрессирующая культурная деградация страны предельно четко определяют форму нового «большого стиля» государственной пропаганды – кино должно быть доступным, понятным, адекватным спящему сознанию. Если фильм о Родине – это «Брат» или «9 рота», если о любви – то, желательно, тоже авторства Балабанова. Фильм о Духовности был доверен Лунгину – среднему, но чрезвычайно, как-то по-животному, гибкому и чувствующему ситуацию режиссеру. Имя Лунгина широкой публике стало известно, безусловно, в связи с картиной «Такси блюз» - трогательной и драматичной истории о двух главных неконвертируемых персонажах эпохи перестройки – рабочем «совке» и вдохновенном художнике, многолетнем внутреннем эмигранте, балансирующим между собственной гениальностью и убожеством повседневной жизни. Герой Мамонова, искавший и потерявший себя на изломе 80-х-90-х, в славную эру стабильности и «возвращения к истокам» нулевых, наконец, нашел свое место и обрел покой. В монастыре. Но обо всем по порядку. Место действия – заснеженное безвременье, где-то в России, к северу от больших шумных городов – собственно там, где озабоченным поиском высоких смыслов рекомендуется их, эти смыслы, искать. Больные, бедные, мятежные и заблудшие души ищут спасения у святого человека. Святой - кудахтает, говорит загадками, ласково щурится, радуется редкому солнцу, изгоняет беса и кается. Отец Анатолий и сам ищет прощения за совершенный в далекой молодости дурной поступок. Ищет и верует – неистово, глубоко. Во внутренних муках обретает Бога, который и есть покой, а потом с легким сердцем помирает. Вот и все, ничего сложного. В принципе, вся структура фильма представляет собой лубочное воспроизведение типового «жития» в картинках, понятных и занимательных рисунках, по которым в старые времена грамоте учились при церквах. Вот - девица хочет сделать аборт – о. Анатолий стыдит ее, девица все понимает и уходит, изменив свое решение. Вот – мальчик с больной ногой, молитва святого, мальчик исцелен. Вот настоятель, некрепкий в вере – сапоги сожгли. Каждая картинка – законченный рассказ, дидактическая увертюра. Зритель, - полусонный, озлобленный, почти разучившийся читать, говорить и думать гражданин, не испытывает никаких затруднений при воскресном просмотре блокбастера в кинотеатре. «Народное кино» учит мыслить, воспринимать, чувствовать на уровне знаков, застывших образов, дебильных опций, не требующих ничего, кроме монотонного повторения. Эти фильмы – включая и «Остров», конечно, - не случайно так бедны на живую, сложную и богатую речь. Наше общество слишком скупо на подлинные чувства, чтобы нуждаться в их многословном выражении. Так, чтобы сказать о любви достаточно десятка слов из нескольких популярных песен или шоу Ксении Собчак, а чтобы сказать о вере – довольно внимательного просмотра фильма Лунгина. Всякое время – великое или мелочное, восходящее или погружающее в бессмыслицу предрассветного сна – имеет свое эстетическое выражение, свой ритм, свое отражение в культуре, оставленной потомкам. Кино, это порождение начала 20 столетия, эпохи бури и натиска, революционных изменений и триумфа человеческой универсальности, принципиально отличается от других видов творчества вот этим бегом кадров, сменяющих друг друга, невероятным динамизмом событий, интенсивностью совместного проживания автора и зрителя здесь и сейчас, в этом мире, который должен принадлежать нам. Экран – это место преступления, это соучастие, слезы, кровь и пот живого - такого живого! - человека. Кино потому и является «важнейшим из искусств», что напрямую, непосредственно и резко, вторгается в сферу нашего познания, остро и точно воспроизводя, имитируя сам его процесс. Любая остановка, любое учительство, любая апелляция к повторению - в кино есть призыв к отказу от самого себя, верный признак крайней реакции, в том числе и политической. «Остров» - это диагноз, это тревожный звонок, это повод сверить часы и на минуту задуматься – не пошли ли они назад?

"Вперед"