Моросил дождь. Редкие лучи утреннего солнца пробивались сквозь плотную пелену облаков и заставляли играть всеми цветами радуги капельки влаги на крыше старого заброшенного дома. С юго-запада надвигалась буря.

В этот дом уже долгое время никто, кроме солнца и дождя, не наведывался. Крыша прохудилась, и капли воды падали просто на пол, который когда-то был покрыт паркетом. Комнаты дома были пусты. Из них вынесли все, что можно, и даже кое-что из того, что вынести невозможно. Двери отсутствовали, дверные косяки – тоже, паркет местами был ободран. От красивого деревянного крылечка сохранились только каменные ступени. Ничего деревяного почти не осталось. Только балки, поддерживающие крышу, догнивали. Да и то, в одном месте – над залом заседаний (судя по всему, в этом доме раньше располагался сельсовет) их тоже явно пробовали позаимствовать. На некоторых гвоздях висели клочки одежды – видимо, случилась катастрофа – и больше никто так не рисковал. Все растащили. Сначала – ради богатства, а позже – просто на дрова.

Перед домом была небольшая площадь. Вокруг стояли стандартные культурные заведения, точнее, то, что от них осталось: когда-то красивый дворец культуры поблескивал разбитыми стеклами, над витринами магазинов дотлевали рекламы «новых времен». Какой-то очень умный предприниматель после развала почему-то открыл эти магазины заново, наверное, надеясь разбогатеть. Размытая дождями, покореженная морозами дорога уходила вдаль между покосившихся заборов, сады за которыми уже давно превратились в маленькие джунгли. Даже казалось, что сквозь них к жилым домам невозможно пробраться. Чуть поотдаль виднелась заброшенная церковь. Капиталовложения в культовую недвижимость прибыльней, чем в культурную. Но было видно, что служило это здание недолго и вряд ли успело окупиться.

В промежутках между плитами всюду зеленела травка, а в центре храма, куда через проломы в стенах проникало достаточно света, росло деревце. На вид ему было лет двадцать. Его ветки местами уже упирались в стены тесной обители, а верхушка выглядывала из дыры, на месте которой когда-то был купол.

На соседнем холме чернел лесок. Вокруг села простирались поля, вернее, поросшие бурьяном территории.

Темная туча на горизонте выросла и заняла полнеба. В ее нутре что-то бурлило, вспыхивали молнии. Ветер резко усилился, деревья заволновались: вначале зашелестела листва, потом закачались крупные ветки, а затем и сами деревья стали гнуться к земле. Старый тополь около церкви не выдержал напора ветра, треснул и повалился на здание. Стена обрушилась, сломав несколько веток молодого дерева. Остальные стены еще стояли, но вот очередной порыв ветра повалил непонятно как уцелевший телеграфный столб, и хлипкие стены развалились. Дерево, слегка пострадавшее от разрушения своей темницы, встретило первые удары яростного ветра. Но не сломалось. Ветер сорвал несколько листьев, обломал мелкие ветки, но дерево выстояло. Разочаровавшись в собственных силах, буря потихоньку утихла. Несколько слабеющих порывов ветра – и наступила тишина. Из-за облаков выглянуло солнце и осветило арену борьбы. Жалкие остатки церкви уже не могли заслонить света молодому деревцу, и оно, расправив плечи, обняло солнце, встречая новую жизнь.