Статистика из доклада ООН в свежем номере украинской газеты. Международные эксперты называют бедными 27 процентов населения Украины. Согласно их данным, 15 процентов жителей страны проживают в крайней нищете. Почти половина украинцев – без малого 47 процентов – сами говорят о своей бедности, тогда как 36% респондентов определяют себя «небогатыми» людьми. Бедные – небогатые. Не экономическая, скорее семантическая разница.
Я читаю. В наших газетах не так часто встретишь крупицы правды – пускай и с чужого социологического стола. «В докладе констатируется, что некоторые из стран СНГ «докатились» до уровня бедности, сравнимого с нищетой в наименее развитых африканских странах». Едкая насмешка над сторонниками расовых бредней. Многие все еще не хотят видеть, какая, сугубо черная судьба уготована их родине, глубоко погруженной в Третий, последний по счету мир.
«В странах Восточной Европы и СНГ более 60 миллионов людей живут менее чем на два доллара в день. Примерно 25% жителей региона не доживают до 60 лет». Если бы они написали, что можно купить здесь на эти десять гривен, низкая продолжительность жизни вряд ли удивила бы даже тех, кто совсем не знаком с этой страной.
Шум вокруг мешает сосредоточиться. Я сижу в коридоре большой больницы на окраине города, и смотрю на людей, о которых сейчас напомнила мне газета. Их много, намного больше, чем рассчитывали проектировщики этого, в общем-то, нового медицинского центра. Конечно, они не могли предусмотреть нынешний размах заболеваний украинцев. Точно также, в то время вряд ли могли представить эту ооновскую статистику продуцирующей их нищеты. Явно заниженную – хотя бы потому, что в этой больной стране невозможно подсчитать ее необозримую бедность.
Шум нарастает. Тетка со злым лицом не перестает кричать в равнодушную спину дежурного врача. Вероятно, такое зовут истерикой – но пять минут этой истерики стоят пяти лет выспренней болтовни с высоких трибун.
Есть чувства, которые нельзя передать прямой речью – они будут смотреться нарочито и пошло. Их лучше пересказать своими словами. Этой женщине удалили надпочечник, однако она заплатила только за операцию (две тысячи гривен, хорошо знакомая мне цена), и не смогла внести плату за профилактическое лечение на стационаре. Сегодня ей принесли выписку – местный аналог черной метки. Она еще может заплатить деньги до вечера, или же ей придется забирать свои вещи, и уползать прочь из больницы.
Куда? Как? Ползком, и на кладбище, которое находится куда ближе ее села – теперь это расстояние выросло ровно наполовину, сообразно повышению цен на проезд в поезде. Накануне в ее доме перекрыли газовую трубу. Вполне добровольно, если здесь можно применить это слово. Они с мужем-пенсионером не могут платить за газ по новым ценам, предпочитая по старинке использовать дровяную грубу и печь. Я слушаю об этом почти равнодушно – моя бабка также топит хату дровами. Крик тетки берет за сердце позднее, когда она рассказывает о том, что представляет собой бедная старость. О пенсии в сто долларов на двоих стариков – она полностью уходила на газ, электричество, хлеб и самые основные, стремительно дорожающие продукты. На лекарства и медикаменты, на нашу бесплатную медицину: те самые две тысячи «гробовых» денег, отдельная взятка хирургу, по пять гривен за капельницу для медсестры, особая плата за кормежку – не плохую, и не хорошую, но такую, которая никак не может восстановить силы больного человека. «Библии» на столике дежурной сестры – только они достаются здешним пациентам совершенно бесплатно. Слишком мало для спасения их больных тел и душ, которые уже здесь, сейчас пребывают в настоящем аду.
Тетка не жалуется на свои болезни. Простыми словами она раскрывает картину социального положения огромного большинства украинцев, за которой угадывается страшная и позорная статистика от экспертов ООН. Картину бедности, написанную слогом Шевченко и кистью российских передвижников позапрошлого века.
Теперь я вижу – на лице у тетки нет никакой злобы. Нам нем лежит темная печать отчаяния, особенно страшная у старого человека. Я достаю ручку, и пишу этот очерк, на газетных полях, возле сообщения о докладе ООН. Это маленькая заметка, в самом углу страницы. Все остальное пространство занято писаниной по поводу парламентской коалиции. Бессмысленное гадание, будет ли она «демократической» или «большой» – как будто, при любом из этих вариантов в нашей стране станет меньше бедности и больше подлинной демократии. «Коалиция Б» – автор этого выражения с претензией на иронию, вряд ли заметил, какой ироничный контекст придает ему соседняя колонка с процентами бедняков. Коалиция Бедности – вот то, что уже успешно сформировал в Украине единый класс наших хозяев.
По мнению ООН, «одной из главных задач по преодолению бедности в Украине должно стать содействие сотрудничеству между бизнесом и правительством». Однако эти две головы одного класса давно нашли между собой общий язык. Их тесный неприкрытый союз в итоге и порождает нашу тотальную бедность.
Тетка устала кричать, но шум все еще не стихал. Как одинокий камень, упавший в стоячий пруд, она пустила вокруг себя легкую зыбь недовольства. Люди в коридоре больницы кряхтели о социальных бедах – очень похожих и очень близких друг другу. Когда-нибудь «Коалиция Б» осознает единство своих бед и силу своего многомиллионного единства. Другая статистика – статистика забастовок и акций протеста, еще покажет нам, что скрывают в себе невыносимые цифры ооновского доклада. |
Главная
