На Украине разговоры о болонском процессе велись уже давно. Но особой спешки по внедрению его на местную почву поначалу не наблюдалось – обсуждали, примерялись. Начали с того, что ввели новую классификацию учебных заведений, в результате чего бывшие техникумы, профессионально-технические училища стали считаться вузами, но только I, II или III уровня аккредитации. Еще перед этим техникумы были переименованы в колледжи, а ПТУ в лицеи, а все бывшие институты и даже некоторые техникумы стали называться университетами и академиями. Для еще большего сходства с Европой были введены уровни бакалавров и магистров. Но к кардинальным изменениям в программах и методах обучения это не приводило. Его уровень плавно падал вследствие сокращения финансирования и потери квалифицированных кадров из-за крайне низких зарплат (например, к концу 90-х годов зарплата вузовского преподавателя колебалась вокруг 50 долларов), но, несмотря на это оставался достаточно высоким.

Форсировать события начали в последние два-три года. В это время было издано около десятка книг о болонском процессе, Министерство образования издало ряд документов, обязывающих вузы провести масштабный эксперимент по внедрению так называемой единой кредитно-трансферной системы (ECTS). Для эксперимента были определены отдельные вузы, а в этих вузах отдельные факультеты, где попытались эту систему внедрить.
Кредитно-модульная система образования в своем американском "идеале" предполагает определенный набор курсов, из которых студент выбирает по своему усмотрению определенный минимум, который он должен прослушать и сдать выбранному им профессору. Слушать и сдавать можно в течение пятнадцати лет. В результате такой "слушатель" получает не диплом, а справку, что он прослушал такие-то курсы. Что касается дипломов, то для того, чтобы получить какой-либо из них: магистра или доктора, то для этого нужно дополнительно написать и защитить соответствующие научные работы.
Что касается кредитно-модульной системы, то у нас она редуцировалась до особой системы оценивания знаний, которые даются, в основном, на лекциях. В результате введения этой самой кредитно-модульной системы количество часов аудиторной работы со студентами на каждый курс резко сократилось за счет сокращения практических занятий (самой эффективной формы работы). Формально это сокращение компенсируется увеличением количества часов на так называемую внеаудиторную работу, но реально таковая, конечно, не ведется, поскольку часы эти дополнительно преподавателям не оплачиваются, помещения для ее проведения не обеспечиваются и никто ее не контролирует.
Первые итоги этого эксперимента были подведены в специальном документе министерства, в котором положительным результатам было отведено два десятка совершенно неопределенных строчек, а несколько страниц было посвящено проблемам, которые обнаружились по ходу дела. Преподавателей лучше не спрашивать, что они думают по поводу эксперимента, поскольку язык их ответов может оказаться куда более экспрессивным, чем сухой канцелярит министерского отчета. В подавляющем большинстве своем они относятся к эксперименту крайне скептически. Причиной этому не только то, что их заставляют отказываться от привычных, вырабатываемых годами и десятилетиями подходов к обучению в пользу совершенно стандартных, исключающих творческий момент приемов и манипуляций с тестами и громоздкими, чисто формальными схемами оценивания, но и то, что это резко увеличивает рабочую нагрузку на преподавателя при той же самой заработной плате.
Эксперимент официально продолжается до сих пор, но его окончательных результатов не стали дожидаться. Министр образования ющенковского кабинета, социалист Станислав Николаенко 19 мая 2005 года подписал документ, согласно которому Украина стала членом Болонского процесса, и просто объявил о том, что со следующего года все вузы переходят на кредитно-модульную систему, основным элементом которой является эта самая ECTS.
Образец демократии! Вас, конечно, спрашивают, что Вы думаете по поводу той или иной меры. Но если ваше мнение почему-то не совпадает с мнением начальства, то его просто не принимают во внимание. Вот если бы совпадало, тогда – другое дело. И это вовсе не частный случай. Вспомните, например о НАТО. Данные соцопросов показывают, что туда стремятся около 14% опрошенных. Более половины – против. Но это нисколько не смущает президента Ющенко, который на каждом шагу говорят о стремлении Украины в НАТО. Также и с болонским процессом. Министр решил и подписал.
К счастью, министерство не очень сильно контролирует выполнение распоряжений министра, поэтому этот учебный год уже кончается, но до повсеместного перехода на болонскую систему еще пока далеко. Ведущий вуз Украины, Киевский национальный университет имени Шевченко вообще отказался от нее, ссылаясь на то, что за пределами болонского процесса остались все уважающие себя старые университеты Европы, дорожащие своими традициями. В других крупных государственных вузах кредитно-модульная система внедряется, но все еще в порядке эксперимента. Не говоря уже о том, что повсеместно ее внедрение везде встречается с глухим или открытым саботажем со стороны части преподавателей. Как правило, это преподаватели старшего и среднего поколения, а значит, наиболее квалифицированные и наиболее авторитетные. Полностью перешли на новую систему разве что мелкие, в основном коммерческие, вузы. Дело в том, что они в куда большей степени зависят от произвола начальства  и поэтому привыкли беспрекословно исполнять любые его капризы. Тем более, что никакие особые традиции обучения в этих вузах не успели сформироваться, да и никого (ни студентов, ни преподавателей) процесс обучения не интересует, поскольку главная задача здесь – делание денег.
Таковы на сегодняшний день факты.
Но вернемся к самому содержанию вопроса. Какая система образования лучше – существующая сегодня или новая, которую предлагает болонская система?
Нужно заметить, что в последнее время, как в России, так и на Украине становится модным не ругать советскую систему образования, как это было несколько лет назад, а хвалить ее, говорить, что она была лучшей в мире. Некоторые, впрочем, продолжают в духе горбачевских времен нахваливать все западное, в том числе и их образование, но таких уже все меньше и меньше, поскольку очень многие граждане Украины за последние годы имели возможность сами оценить западные реалии, а не просто верить на слово, что на Западе все идеально.
Говорить можно что угодно, но факты не переговоришь. Не будем вспоминать о достижениях советской науки. Они общеизвестны. Но даже после разрушения Советского Союза рынок наглядно показал, что наше образование и в самом деле лучше, чем западное. Наши ученые без проблем находят работу за рубежом, а вот западных ученых на Украине найти сложно. И дело вовсе не в том, что у нас зарплаты меньше. На Украине сегодня работают тысячи американцев и англичан – преподавателей английского языка. Видимо, их все-таки удовлетворяет местная зарплата. А ученые – это не преподаватели английского. Ученые считаются единицами, а не тысячами. Единицам бы зарплату обеспечили такую, что она им на Западе и не снилась, если бы они здесь приносили прибыль. Надо полагать, дело не в зарплате. Все проще – западные ученые элементарно проигрывают в конкуренции нашим специалистам – как у себя дома, точно так же и здесь.
В чем же состояло преимущество советской системы образования, в чем была ее "тайная сила", обеспечивавшая Советскому Союзу приоритеты в самых передовых областях – в космосе, авиации, в военном деле – не смотря на то, что денег в нашу науку вкладывалось во много раз меньше, чем на Западе.
Несомненно, главное достоинство советской системы образования состояло в его политехнизме, универсальности. Наша школа – как высшая, так и средняя, никогда не были рассчитаны на подготовку специалистов узкого профиля. На первый взгляд это казалось недостатком. Человека учили множеству вещей, которые не имели никакого отношения к его будущей работе. Но этот "недостаток" оборачивался очень серьезным преимуществом на практике.
Получив широкую базу, выпускник нашей школы мог выбирать себе любое поприще, безболезненно менять его и, вообще, чувствовать себя свободно в мире быстро меняющихся профессий. Это касалось и выпускников вузов. Многие из них легко меняли род деятельности и достигали успехов в областях, не имеющих ничего общего с их дипломной специальностью. Потому что и в вузе принципы политехнизма и универсальности образования старались максимально соблюдать. Один пример: в СССР никогда не готовили специалистов-менеджеров. Считалось, что любой человек с высшим образованием – готовый управленец. Так оно и было на самом деле.
Но, скажут, нельзя стоять на месте, тем более, вернуть то, что уже ушло в прошлое.
Согласен. Нельзя. Но кто сказал, что Болонская система это – вперед. Это, скорее – шаг в сторону, а то и вовсе назад. Может быть, для Западной Европы она и прогрессивна, но у нас она явно разрушает даже те ошметья универсальности образования, которые не были добиты предыдущими реформами. Целостность образование здесь не предполагается даже на уровне отдельного учебного курса. Уже упомянутая ECTS предполагает, что экзамены фактически отменяются, а вместо них студент должен будет набрать определенное количество балов в течение семестра, постепенно сдавая каждую тему отдельно, часто в виде тестов и контрольных работ.
Расчет при этом делается исключительно на краткосрочную память. Экзамен хоть как-то интегрировал курс, давал его понимание как целого. Сейчас о понимании речь не идет даже формально. Старая шуточная студенческая формула про три "З" – "зазубрив, здав, забув" – возводится в ранг передовой технологии и объявляется единственно верной. Насколько перспективна такая система?
Те специалисты, которые еще сегодня успешно конкурируют на рынке с хвалеными западными, получили образование не сегодня, точно так же, как современная наука на Украине еще хоть как-то держится только потому, что еще не до конца "отреформирована" теоретическая, техническая и кадровая база, созданная в советские времена. Но количество желающих реформировать растет с каждым годом.
Например, некоторые "революционеры" как "с писаной торбой" носятся сейчас с "гениальной идеей" расформировать Академию наук и передать ее мощности университетам. Чтобы было, как в Америке. Но можно не сомневаться, что будет – как всегда. Не только не усилится наука вузов, но и будет угроблена до конца академическая наука.
У нашей высшей школы в свое время была мощная наука. Но она исчезла. Только Киевский политехнический институт сегодня имеет доходы от научных и исследовательских работ выше, чем плата за обучение. Остальные – наоборот. Но не нужно думать, что в КПИ слишком высокие доходы от науки. Просто там сравнительно низкий процент контрактных студентов. Много лет вузовскую науку добивали отсутствием финансирования (начиная где-то с 1992 года деньги на научные исследования для вузов из государственного бюджета вообще не выделялись), а потом сама по себе исчезла надобность в вузовской науке. Ведь раньше она не просто так существовала в институтах и университетах, она была необходимым элементом подготовки специалистов и методологической базой преподавания. Вузовский преподаватель тем и отличался от школьного учителя, что он не просто знакомил учащихся с достижениями науки, сведения о которых он вычитал в книжках. Он сам делал науку и только поэтому учил других.
Сегодня, когда вузы из "кузницы кадров" для народного хозяйства превратились в коммерческие предприятия по предоставлению "образовательных услуг" населению – это лишнее. Ведь население – далеко не такой взыскательный заказчик, как народное хозяйство. Студенту, а в большинстве случаев, даже не ему самому, а его родителям, важен не уровень подготовки, а сам факт наличия диплома. Многие бы желали получить его так, чтобы вообще не утруждать себя какими-нибудь знаниями. Нередко, они находят в этом своем стремлении полное взаимопонимание со стороны преподавателей и администрации вузов. За умеренную мзду в большинстве вузов не составляет никакого труда получить зачет или экзамен. Это притом, что "контрактных" студентов (тех которых учатся за деньги, а таких сегодня уже – большинство) и так стараются не отчислять ни при каких обстоятельствах – ведь это – "живые деньги".
Сегодня практически невозможно среди студентов встретить таких, кто бы выбрал свою будущую профессию, как раньше говорили, по призванию. Как правило, мотивы выбора – совершено внешние, никак не связанные с интересом к самой профессии. Главным из них является надежда на большую зарплату после окончания учебы. Именно поэтому самые популярные сегодня – непроизводительные профессии: юристов, менеджеров, бухгалтеров, маркетологов, и т. п. Но часто в вуз идут, даже не питая таких надежд. Например, большинство парней туда поступает для того, чтобы не идти в армию.
В последнее время появились сотни так называемых коммерческих вузов, которые, по большому счету, вообще никакого образования не дают, а являются конторами по продаже в рассрочку дипломов о высшем образовании. Образование в них стоит гораздо дешевле, чем в государственных вузах: 2-3 тыс. грн. в год против 1-1,5 тыс. долл. Конечно, такие дипломы на рынке труда не котируются, но деньги с родителей проходимцы собирают вполне приличные. Особенно много таких вузов на Западной Украине, где подавляющее большинство трудоспособного населения находится на заработках за границей. Едва ли не главной своей целью часть заробитчан считает именно образование для детей, чтобы им не пришлось разделить судьбу своих родителей.
Больше всего для внедрения болонского процесса на Украине сделал один из самых одиозных министров кучмовского режима, бывший "научный коммунист" (именно по такой специальности закончил университет этот человек), бывший работник ЦК КПСС, один из руководителей СДПУ (о) Василий Кремень. "Оранжевые революционеры" клеймили его самыми последними словами за то, что он разрушает систему образования. Кременя убрали, но его дело активно продолжили сами его критики. Может, его критиковали только потому, что он недостаточно разрушал?
А то, что под прикрытием разговоров о болонском процессе происходит именно разрушение сложившейся в советские годы системы высшего образования – это факт. Из европейского опыта берется самое худшее, собственно, даже не европейское, а американское, которое навязывается самим европейцам в ходе этого самого болонского процесса. Что же касается лучшего из того, что имеет европейское образование, оно игнорируется начисто. В доказательство этой мысли приведу цифры, характеризующие изменения, произошедшие за годы активной "болонизации" нашего образования, приведенные сегодняшним кормчим внедрения болонского процесса на Украине, министром образования Станиславом Николаенко, обнародованные им, когда он был еще в оппозиции:
 
"В структуре расходов на высшую школу доля государства уменьшилась у нас в Украине до 40 процентов, при этом  плата за обучение занимает в них 55 процентов. В таких странах, как Канада, не бедных, доля государства в финансировании университетов становит  70 процентов, в Голландии - 90, в Германии - 95. При этом доля платы  за обучение в структуре бюджетов вузов во всех странах значительно ниже, чем в Украине:  в  Англии - 12 процентов, в Канаде - 11, Германии, Финляндии, Швеции студенты вообще не платят за учебу. Мы являемся рекордсменами по платному обучению даже по отношению к США".
 
Нуждается ли существующая система высшего образования в реформировании? Безусловно, нуждается. Мало того, она нуждалась в коренном преобразовании еще в советские времена, поскольку уже тогда она начала давать очень серьезные сбои.
Но проблема в том, что советская система образования может быть реформирована только в советских условиях. Дело ведь не в том, что современная система образования хуже, чем советская. Дело в том, что слишком хорошая система образования современному обществу не очень-то нужна. Слишком умные люди не потерпят таких общественных порядков, которые сейчас существуют. Та система образования, которая есть в нашем обществе, ему вполне подходит. Лучшая в создавшихся условиях просто не выживет. Ведь она у нас была - лучшая в мире. Где она сегодня?
И не помогут никакие деньги. Американцы вкладывают в свою систему образования такие деньги, о которых другие страны и мечтать не могут. Но разве от этого американское образование стало лучше? Без денег, конечно хорошую систему образования не сделаешь. Но деньги сами по себе ничего не решают.
Например, маленькая, бедная Куба сумела поставить дело образования таким образом, что не только полностью обеспечила себя специалистами, но и послала более тридцати тысяч врачей в развивающиеся страны, где они безвозмездно оказывают помощь населению. Организован специальный вуз, в котором ведется подготовка врачей (тоже бесплатно) из числа граждан этих самых развивающихся стран. В данный момент там учится около 8 тысяч студентов, в том числе, как это ни парадоксально, около 600 граждан США.
Подобная ситуация и с учителями. На сегодня Куба – единственная страна Западного полушария с поголовно грамотным населением. Второй уже в ближайшее время станет Венесуэла, которая с помощью Кубы буквально за год реализовала беспрецедентную программу ликвидации безграмотности.
Как же могло получиться, что Куба в области образования и здравоохранения решила такие задачи, которые не могут решить даже богатейшие США, в которых неграмотность так и не ликвидирована и которые по всему миру скупают специалистов, поскольку подготовить своих не в состоянии. Думается, что основной причиной является то, что на Кубе дело образования и здравоохранения является государственным приоритетом и полностью выведено за пределы рыночной стихии. К слову сказать, на Кубе вполне серьезно обсуждался вопрос о всеобщем и обязательном высшем образовании для всех граждан соответствующего возраста. Сейчас этот вопрос отложен как преждевременный, но не снят вовсе
Этот пример показывает, что задачи построения современной системы образования можно успешно решать силами и средствами куда более скромными, чем сегодня имеет Украина. Другой вопрос, что для успешного решения вопросов развития образования и науки этими силами и средствами должны распоряжаться не олигархические группировки разных политических цветов, а государство, предварительно освобожденное от влияния этих группировок.