Я неоднократно публиковался в газете Всеукраинского Союза рабочих «Рабочий класс». Тогда эта газета еще не открыла «прогрессивности» российской буржуазии, Януковича и его спонсоров, вроде Рината Ахметова, а «левая крамола» еще не была изгнана с ее страниц. Это был неплохой марксистский еженедельник. Но и тогда название газеты и самой организации казалось мне не совсем точным, бьющим мимо цели, и вот почему.
Сегодня термин «рабочий класс» ложно определяет нашу социальную базу, «target group» (целевую группу), которой мы адресуем нашу пропаганду и агитацию. Этот термин неправильно описывает класс, который способен стать субъектом революционных преобразований.
Путаница заключается в том, что Маркс, Энгельс и Ленин, не говоря уже о марксистской партийной пропаганде того времени, часто использовали термины «пролетариат» и «рабочий класс» в качестве синонимов. Тому были веские причины: в XIX – начале XX века большинство пролетариев были рабочими по профессии, занятыми в промышленности. Более того, значительную, если не большую, часть населения городов составляли рабочие. Таким образом, понятия «пролетариат» и «рабочий класс» охватывали практически один и тот же «круг лиц».
Но, положение дел менялось. Многие профессии, которые во времена Ленина давали положение мелкого, а то и крупного, буржуа, стали во второй половине ХХ века пролетарскими. Их представители по всем показателям принадлежат сегодня к миру наемного Труда. Это большинство инженеров, врачей, учителей, научных работников и т.д. Появились профессии, связанные с новыми производительными силами, например, программисты, чья профессия стала в наше время массовой. Большинство наемных работников таких профессий могут быть с полным основанием отнесены к пролетариям. Рядовые работники монополизированного транспорта и торговли, «сферы обслуживания» также являются по своему положению пролетариями.
За сто лет классический промышленный пролетариат (в странах «старого» капитализма) численно практически не увеличился, а в некоторых отраслях и сократился из-за внедрения машин[i]. Но сам мир наемного труда, Большой Пролетариат, расширился за счет все новых и новых профессий, представители которых потеряли привилегии мелкого буржуа и стали пролетариями. Выросла доля представителей этих профессий в мировом пролетариате.
Этот процесс лежит в основе специфики знаменитых революционных событий 1968 года. Догматиков от марксизма удивляло активное участие «мелкобуржуазного» студенчества в протестах против капиталистической системы. Они не учли, что тогдашние студенты – это, по преимуществу, представители тех профессий, принадлежность к которым в 1950-60-х перестала давать значительное повышение общественного положения, эти профессии становились пролетарскими, а их носители пролетаризировались. Как в свое время пролетаризирующиеся слои крестьянства, рабочие, перебравшиеся из села в город, в первом поколении, активно шли в революции 1905 и 1917 года, так и пролетаризирующиеся «интеллигенты» 1968 года, часто вместе с рабочими, составили массовую базу бунтарского движения.
Новые слои пролетариата могут быть менее организованными в самом процессе производства и у них меньше возможностей вести экономическую борьбу, чем у традиционного рабочего класса. Часто они работают на дому или в небольших коллективах и т.д. Тем не менее, эти слои ведут эту борьбу в других формах, - в тех, которые получили в 1990-е годы название «социальных движений» или «новых социальных движений».
Складывается ситуация, которая на первый взгляд предстает, по выражению Э.Балибара, скорее как «гоббсовская» (война всех против всех), чем как «марксистская» (класс против класса). «Чисто классовый конфликт» (вернее, классовый конфликт в том виде, как он описан марксистами сто лет назад) стал более редким явлением, зато различные конфликты, которые выступают как «национальные», «расовые», «религиозные», или даже «бытовые», «экологические», «поколенческие», «гендерные», прячутся под другими масками, наповерку оказываются именно классовыми. Хотя бы потому, что большинство их участников по одну сторону баррикады относятся к Большому Пролетариату, а по другую – к остальным классам. И уж совсем бесспорно эти конфликты являются классовыми, потому что победа одной стороны однозначно в интересах пролетариата и его революции, а победа другой – в интересах реакции.
Разношерстность, лоскутность Большого Пролетариата может сбить с толку. И это понятно. Но многообразие Большого Пролетариата – кажущееся многообразие. Увидеть единство в этом многообразии – функция теории. Неумение увидеть это единство Большого Пролетариата рождает, с одной стороны, «рабочистские» теории, страдающие явным пренережением к умственному труду, который все больше попадает в сферу эксплуатации. И, с другой, теории интеллигенции как нового передового класса «информационного общества».
Мир Труда стал более разнообразным, появились новые формы зависимости и эксплуатации. Тем не менее, коммунисты в своем анализе в основном остаются на уровне первой половины ХХ века. Но когда мы, пользуясь старым анализом, обращаемся к «рабочему классу» или «рабочим», наши призывы принимает на свой счет лишь часть нашей социальной базы – Большого Пролетариата. Инженер, например, вряд ли относит себя к рабочему классу. Еще меньше склонен относить себя к рабочим программист. Водитель, учитель, врач, «менеджер по продажам» (так называется наемный работник торговли на рыночном новоязе) не идентифицируют себя с рабочим классом.
Реальность же такова, что все они оказываются занятыми в звеньях большой, часто транснациональной, производственной цепочки, объедненной под сенью монополистического капитала. Все они – винтики огромной машины, производящей прибавочную стоимость. Их социальная функция одинакова, хотя трудовые функции могут быть совсем разные. Они – живые носители рабочей силы, которую можно продать и которая продается Капиталу.
Большой Пролетариат объединяет не только то, что он страдает от эксплуатации (которая также выступает в многообразных формах, но может быть сведена к наличию «неоплачиваемого» прибавочного труда, который создает прибавочную стоимость классу капиталистов), но и от институтов обеспечивающих воспроизводство эксплуатации (прежде всего – государства), а также, шире, – от отчуждения.
Традиционный пролетариат имеет одно несомненное преимущество перед новыми пролетарскими слоями – это концентрация значительных масс и объединение самим процессом производства. Эта особенность делает (по крайней мере никто не доказал обратного) промышленный пролетариат сердцем всего Большого класса наемных работников.
В конечном счете, полностью классовая идентичность этого «лоскутного» класса может выступить, как предупреждала Роза Люксембург, только в момент революционного действия, то есть только в политике. Но эта политика тоже будет лишь концентрированным выражением экономики, на основе анализа которой мы уже сегодня можем прийти к выводу о существовании Большого Пролетариата.
В связи с этим, следует еще раз обратиться к классическому определению В.И.Ленина, согласно которому:
«Общественные классы, это большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».
По отношению к средствам производства (не конкретному средству производства – будь то станок или компьютерный сервер) представители Большого Пролетариата занимают одинаковое положение, хотя в труде одного больше интеллектуальная составляющая, а в труде другого – физическая.
То же разнообразие можно обнаружить, исследуя современный класс буржуазии. Если мы пользуемся формальными принзаками, например юридической собственностью на средства производства, то перед нами тутже возникнет «проблема Чубайса». То есть высшие менеджеры, формально не относящиеся к классу буржуазии и не владеющие с точки зрения закона средствами производства, оказываются как бы вне класса буржуазии. На деле же они очевидно относятся к господствующему капиталистическому классу. Такая ситуация дает повод в очередной раз заявить об «устаревании» марксизма, неприменимости марксистского анализа к современной ситуации и провозгласить кучу других банальностей академической науки. На самом деле, «проблема Чубайса» решается очень легко, даже если не выходить за рамки ленинского определения. В силу своего общественного положения высшие менеджеры, также как и «классические» буржуа, могут присваивать значительные объемы прибавочной стоимости, изымаемой у пролетариата, значительно превышающие стоимость их собственной рабочей силы. Таким образом, мы приходим к пониманию того, что и буржуазия сегодня существует как Большой класс буржуазии.
Есть также очевидное, но важное ограничение Большого Пролетариата. В него не могут быть включены лица, хоть и работающие «по найму», но занятые в сфере непосредственно обеспечивающей воспроизводство условий эксплуатации. Большинство из них не является производительными работниками и попадают скорее в категорию бюрократии, тем не менее о них нужно сказать отдельно во избежание путаницы: это государственные чиновники, армейские офицеры, работники правоохранительных органов и т.п.
Вернемся к ленинскому определению. Нельзя понимать термин: «большие группы людей», буквально. В обществе не существует и никогда не существовало больших групп людей, представителей которых всегда можно четко различить друг от друга и каждому повесить бирку о классовой принадлежности. В жизни общества классы существуют не как жестко ограниченные корпорации, а как «полюса притяжения», между которыми колеблется масса населения. Существуют пролетарии, полупролетарии, «четвертьпролетарии».
В капиталистическом обществе всегда есть полюс накопления капитала и полюс «накопления труда», или пролетаризации. Общественные полюса, действуют как центры притяжения. Поэтому можно утверждать, что существует не пролетариат сам по себе, а процесс пролетаризации, который постоянно идет под воздействием имманентных законов капитализма. Слои, которые находятся в этом движении, часто выступают революционнее тех слоев, которые уже давно «пролетарские» и определенным образом «устроились», интегрировались в общественную систему (именно как пролетарские слои) через различные социальные институты (пример: реформистское европейское рабочее движение).
Как же определить класс, являющийся субъектом преобразования капитализма в коммунизм? Вероятно, следует актуализировать определение Энгельса, писавшего в примечании 1888 года к «Манифесту Коммунистической партии»:
«Под пролетариатом понимается класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу»[ii]. Естественно, термин «рабочий» употребляется здесь не как рабочий «по Трудовой книжке», а в широком смысле, как «работник».
Если понимание Большого Пролетариата не войдет в логику общественной борьбы и не будет принято левыми силами, то пролетарские слои, входящие в Большой класс могут воспринять общность своих интересов в ложной форме – либо как общность «народную» (со всеми сопутствующими этому буржуазно-демократическими, «оранжевыми» иллюзиями), либо как общность «национальную». В каждом из этих случаев это будет общность вокруг одного из отрядов финансового капитала.
Теория Большого Пролетариата имеет также то преимущество, что сразу же делает навозможными «опровержения» марксизма с точки зрения теории «информационного общества», «общества потребления». Изменение структуры производства и структуры распределения трудовых ресурсов в сторону «сферы обслуживания» или «информационной экономики» никак не отрицает существование (и углубление) основного противоречия капитализма – между наемным трудом и капиталом. Наоборот, все большие общественные слои притягиваются полюсом Труда и входят в Большой Пролетариат. Это делает диктатуру пролетариата (наверное, самый оспариваемый вывод марксизма) все более и более возможной, а потенциальную армию пролетарской революции все более массовой.
В этом смысле с точки зрения научного анализа следует вернуться к более широкому использованию понятия «пролетариат», а понятие «рабочий класс» оставить для обозначения части Большого класса – промышленного пролетариата, лиц преимущественно физического труда. В пропаганде и агитации, возможно, следует также использовать термин «класс наемных работников», так как само слово «пролетариат» часто воспринимается как идеологический штамп.
[i] В масштабе мировой системы капитализма рост промышленного пролетариата продолжается. В среднем, статданные по ряду империалистических стран показывают, что доля занятых в сельском хозяйстве от общего числа населения сократилась в 1980-93 гг. с 6,7% до 4,4%, в промышленности с 33,4% до 27,1%, а в «сфере услуг» выросла с 59,9% до 68,5%. (Statistical Abstract of United States, 1996, p. 843).
[ii] К.Маркс, Ф.Энгельс. Манифест Коммунистической партии. // К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения. т. 4, стр. 424.
|