У хозяев и их прислужников нынче большой праздник. Народ потребительствует во всю. Даже самая лежалая дрянь имеет шанс чудесным образом спрыгнуть с полок и реализоваться в звонкую монету.
Все блядские сауны расписаны на неделю вперед. Все рестораны и бары забронированы заранее. Все ублюдочные морды стройными рядами отправляются в полагающийся к ним по такому случаю дорогостоящий салат.
Празднуют чинуши, засевшие в Смольном. Они мечтают тоже сделаться когда-нибудь здесь хозяевами. Но пока они лишь хозяйские шавки, на коротком поводке. Однако ведь и шавке в новогодние деньки перепадает косточка.
Кто-то сидит и сосет лапу. Нет нормальной еды, нет работы. Но зато он может быть доволен праздником. Все улицы уставлены елками и палками, все столбы увешаны гирляндами и прочей дребеденью. Город завален барахлом по самые крыши.
Новый год – хороший повод купить барахла за бюджетный счет. Чего стоят одни только гирлянды и лампочки! Каждая задрючинка – звонкая монета. Деньга в кармане у чинуши. Ему всегда подаст торговец новогодним барахлом дядя Феня. За то, чтобы славная бюжетия-эрэфия и бюджетия-петербургия купили как можно больше. За то, чтобы каждая задрючина была куплена именно у дяди Фени, а не у дяди Фиши.
Празднует милиция, празднуют омоны и фас-бебешники, славные сторожа хозяйского счастья, цепные псы хозяйского амбара и кошелька. Только лишь зеленый молодняк, сбившись в унылые темные стаи, мерзнет на площадях.
Близится славное светлое будущее развитого капитализма. Мечта хозяйского пуза и кошелька в облике старушки с косой в руках. Мечта фальцетом голосит, что, мол, кто работает – тот не ест.
Вот он, предстал пред нами во всей своей новогодней красе. Этот ненаглядный ссанкт-петербург. Город господ и рабов. Реки пьяной блевотины. Лужи кровавых потасовок. Площади разбитых бутылок.
Празднуйте пока. Вас ждет еще один большой праздник. Праздник большого похмелья. Праздник большой уборки. Праздник последнего гвоздя в крышку гроба умирающего класса.
* * *
То, о чем писал в своих стихах Маяковский, вернулось отчасти, пусть даже лишь на миг. Эти пошлые «гулянья». Да, там было много и пролетарской молодежи. Однако, уверяю вас, очень далеко не вся.
Я шел по улицам, и не переставал удивляться увиденному. Буржуазия, в Ленинграде, в XXI веке! Откуда, черт подери, все это взялось, будто чертик из табакерки!
Совсем недавно, считанные годы назад, мне казалось, что это ублюдство умерло и похоронено навеки. Забавно, но нашим новоявленным хозяйчикам точно так же кажется сегодня. Будто пролетарская республика навеки умерла. Они тоже ошибаются. Ошибаются гораздо больше, чем некогда ошибался я.
Ленин писал о французской революции: «Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии». Этот тезис прекрасно проиллюстрировал в своей интереснейшей работе товарищ У.
А сегодня мы можем смело сказать аналогично об октябрьской революции. Для своего класса, для которого она работала, для пролетариата, она сделала так много, что весь XX век прошел под знаком великой октябрьской социалистической революции. Он во всех концах мира только и делал, что проводил, осуществлял по частям то, что создали в Советском Союзе великие пролетарские революционеры.
Да, только и делал, проводил, осуществлял по частям. Но революция эта особая. Пролетарская революция выступает могильщиком классового общества вообще. И доделать ее XX века не хватило. Доделывать будем сейчас. Доделывать будет век XXI.
Было время, когда рабочий Ленинград праздновал первый день года совсем иначе. Так, как хотел, быть может, великий пролетарский поэт. Но и сегодня мы не вернулись вполне в мрачное дореволюционное прошлое. Наши друзья и семьи по-прежнему празднуют иначе.
Я не был удивлен, узнав, что в этом году как-то совпало, и в новогодний вечер встречаются знакомые мне бывшие бригады со «Звезды», и «Невского Завода имени Ленина». Я почему-то думаю, что и других заводов Ленинграда тоже. Их внезапно потянуло друг к другу. Думается, что приближается пора вспоминать. Вспоминать, кому на самом деле принадлежит город Ленина. Город пролетарской революции.
Свободные от работы дни выпадают редко, тем более в таком количестве. Они хороши для того, чтобы провести время в кругу близких и друзей. Тех, кого порой не видишь месяцами. Тех, с кем не видишься годами. Тех, кого отделяют от тебя расстояния и новоявленные границы.
И знаете что? У нас никто не рожает при этом зеленого змия. Нам просто не до него. Зато я видел, как поп из соседней церкви переодевается, бежит за выпивкой в ларек напротив, а потом возвращается, и бухтит, видать, всю ночь пьяным голосом. Что же до хозяев и чиновников, то нажраться до беспамятства на праздники для них святое дело. Пусть попы, хозяева, да их прислуга, рожают своего ненаглядного зеленого змия сами. Особенно на рождество 7-го числа. Мы же рождество зеленого змия не празднуем.
* * *
Спасибо вам, дорогие хозяева и надсмотрщики, за любезно предоставленный выходной. Предоставленный, чтобы мы могли сбросить свои зарплаты на все чаще заедающее рыночное колесо. Колесо, последний скрип которого уже не за горами. Век будем помнить вашу любезную заботу.
Мы вернем вам сторицей. Да, жизнь устроим просто. Кто не работает - не ест. Чтобы честным трудом возместить все, отнятое вами у рабочего класса, не хватит ваших трижды никчемных жизней. И, тем не менее, обещаем в порядке исключения. В новогодние праздники там, куда вы вскоре отправитесь, и вам будут давать отдохнуть от работы. И, о чудо из чудес, мы будем даже щедрее вас. Новогоднюю похлебку будут раздавать за просто так. С новым годом!
Веселый поселок,
02 января 2006 |