В пятницу меня пригласили выступить на факультете в рамках заседания научной-учебной группы «Современная метафизика». Обсуждать там предлагалось проблему невыразимости трансцендентного в языке — отсылка в первую очередь к Витгенштейну.

Мой доклад назывался «Эволюционистская трактовка языка и критика религии в философии Дэниела Деннета».

Деннет — крайне забавный современный американский философ, изрядно повлиявший на мое мировоззрение и главный герой моей диссертации. Главное, пожалуй, он хорошо учит, как в современном мире нужно обращаться с бритвой Оккама и при этом не стесняться сотрудничать с эмпирическими науками. Деннет — веселый натуралист и антиметафизик, похожий на Санта-Клауса.

В качестве отправной точки для дискуссии можно использовать классическую статью Томаса Нагеля (1974) «Что значит быть летучей мышью«. В ней Нагель предлагает нам попытаться представить содержание феноменального мира летучей мыши, ориентирующейся в мире при помощи эхолокации, и заявляет, что это невозможно. Точно также мы не можем понять мир от первого лица, как он представлен другим людям и так далее.

Проблема в том, что если мы приписываем сознание летучей мыши, если мы считаем, что вопрос о том, что значит быть ею, является осмысленным, то мы можем начать распространять сознание как угодно далеко. Что значит быть бабочкой? Что значит быть тараканом? Каково это — чувствовать мир как бактерия?

Деннет предлагает прервать эту интригующую дискуссию. Он говорит, что корректный ответ на вопрос о том, что значит быть летучей мышью звучит так: ничего. Летучая мышь, насколько мы знаем, не может осознать и описать ее состояние — для этого ей потребовался бы язык. То же самое касается тараканов или бактерий. Только существа, у которых есть язык, обладают сознанием. Сейчас есть единственное такое существо — это человек. Однако нет никаких причин считать, что человек уникален. Во-первых, могут появится другие виды, естественные или искусственные, обладающие речью, во-вторых — язык не мистический дар, а результат адаптации.

Итак, язык для Деннета — это ключевое отличие, необходимое от перехода от психике к самосознанию, к возможности давать отчеты о своем внутреннем опыте. Об этом он говорит в своей статье The Role of Language in Intelligence (1994), а также в книге «Виды психики» (1996), переведенной на русский язык.

Язык необходим для того, чтобы мы могли наблюдать за нашей психикой и описывать его. Другие животные, возможно, тоже способны представлять мир, но они не могут оценить и предъявить свои представления — ни самим себе, ни внешнему миру. Язык позволяет дробить элементы нашего опыта, присваивать им имена и объективировать. Без него мы могли бы иметь тот же самый опыт, но не имели бы доступа к его элементам и не могли бы понять, что имеем его. Кто не владеет языком, не владеет мышлением, — резюмирует Деннет.

Язык — натуральный феномен, возникший в результате эволюции. В нем нет ничего supernatural или мистического в терминах Хайдеггера или Витгенштейна. В языке есть немало загадок, но это загадки, которые ничем не отличаются от других научных проблем. Как любой натуральный феномен язык требует объяснений в эволюционных терминах. Деннет неоднократно говорил в этой связи, что его больше интересует не «природа языка», но вопрос об эволюции отдельных слов и лингвистических структур.

Во многом все вышесказанное применимо и к религии. Деннет — последовательный атеист без каких-либо специальных оговорок, что не так уж часто встречается в современной аналитической философии, где больше распространены осторожные агностики. При этом в отличие от Докинза Деннет не видит свою миссию в том, чтобы выходить к религиозной публике в пылающих доспехах просвещения. «Я атеист, но не атеист-атеист-атеист», — как-то сказал он.

Религию также нужно изучать как натуральный феномен, как набор идей, возникших в ходе эволюции человечества для решения определенных ментальных задач. В этом смысле очень показательна и неожиданная попытка Деннета заниматься эмпирическими исследованиями в области психологии религии. Речь идет о его знаменитой серии интервью с протестантскими священниками, которые перестали верить в бога, но при этом не меняли профессию.

Обсуждению религии у Деннета посвящена отдельная книга «Breaking the spell» (2006). Возникновение религии связывается Деннетом с его стандартной теорией интенциональных состояний. Люди вообще склонны приписывать сложным и движущимся объектам психологические состояния, свойственным им самим. В основе этого лежит необходимость выживать среди других людей, имеющих цели, задачи и мотивы. Мы поступаем так, когда играем в шахматы с компьютером («он хочет поставить нам шах»), и то же самое люди делали, когда обожествляли силы природы и придумывали себе богов. Так легче предсказывать и объяснять действия непонятных для нас сил: буря случилась, потому что Зевс в гневе, и так далее. Мир для религиозного человека становится более понятным и комфортным — в этом состоит эволюционная ценность религии.

Здесь Деннет опирается на исследования антропологов Скотта Атрана и Паскаля Бойера. Религии постепенно становились все более изощренными, но при этом оставались производными от нашей эволюционной потребности объяснять мир. Соответственно, Деннет оптимист. С его точки зрения, в более образованном и информированном мире, где есть интернет, религии постепенно будут эволюционировать в нечто иное, их роль будет снижаться.

Этот вывод может показаться контринтуитивным и противоречащим фактам. Все, что мы наблюдали за последние десятилетия, свидетельствует скорее об обратном: религия в современном мире наступает. Но можно рассмотреть один актуальный пример, который, по всей видимости, подтверждает вывод Деннета. Когда томским миссионер предложил называть женщин, родивших ребенка вне брака, б*****, православная общественность резко открестилась от этого демарша. В то же время еще сто лет назад реакция на эту проблему была прямо противоположной: такие женщины считались бы падшими и активно осуждались бы церковью. Религии эволюционируют, даже сохраняя свои внешние формы неизменными.

Мне попадалась католическая рецензия на «Breaking the Spell». Там говорится, что Деннет полностью игнорирует тот очевидный факт, что мир, религия есть загадка. Энигматическую природу реальности, впрочем, вряд ли удастся определить. И Деннет вновь отвечает на это: есть только научные загадки. Вопрос всегда стоит так: «как это можно сформулировать, если это существует», но никогда не имеет формы «можно ли это сформулировать, если это существует.» Для натуралиста мил полон загадок, но лишен всякой трансцендентности.

Если попытаться реконструировать позицию Деннета по поводу выразимости, то получится вот что. В языке все выражается настолько хорошо, насколько это возможно, если что-то нельзя выразить в языке, то мы не можем, разумеется, и приписывать этому объекту свойство существования. При этом не все, что мы выражаем в языке, является реальным. Скорее, напротив, мы часто используем наш несовершенный язык как набор литературных метафор. Например, понятие «Я», self выразимо в смысле своей интуитивной ясности для говорящего, хотя и нерелевантно научным данным — современная психология убедительно показывает, что self является иллюзией, что мы конструируем это «Я» из обрывков неупорядоченного опыта, который мы вообще можем не считать своим, не узнавать. Точно также мы можем выражать свои религиозные убеждения и переживания в качестве специфических нарративов, метафор, указывающих на нашу склонность объяснять мир в терминах интенциональных состояний.

После всех докладов было еще очень интересное обсуждение, в ходе которого я пережил состояние своей студенческой молодости: вечер, холодно, хочется жрать, и при этом все спорят четыре часа о трансцендентализме. Я попросил присутствующих ответить на вопрос о том, есть ли метафизика у шимпанзе — мне кажется, ответ на него может нам изрядно продвинуться в споре о невыразимом и трансцендентальном.

Виктор Горбатов сделал важное уточнение, что философы-имманентисты в любом случае используют трансцендентные модели и понятия, и что их нужно в этом выводить на чистую воду. Что невозможно мыслить, говоря коротко, без абстрактных объектов. Я думаю, один из уроков Деннета заключается в том, что это совершенно неважно. Да, мы используем несовершенный человеческий язык для именования объектов и создания систем знания, но это исключительно специфика нашего познания, характерного для человека как биологического вида. Другой биологический вид мог бы обладать более совершенными способами описания мира и не нуждался бы в трансценденталистских метафорах. Если мы говорим о единорогах, это не значит, мы используем единорогов, что необходимая часть нашего познания. Если мы для удобства используем понятие «Я», это не значит, что мы картезианцы. Если мы можем получать эстетическое наслаждение от текстов Пруста, это не значит, что мы гипостазируем мир его романов.

Наше знание — определяется прагматически и определяется на множестве натуральных феноменов. Все остальное — это милая детская шалость нашего языка приматов. Примерно как в этой книжке, Where The Wild Things Are.

Originally published at kmartynov.com. You can comment here or there.