Отчасти же это отчуждение обнаруживается в том, что утонченность потребностей и средств для их удовлетворения, имеющая место на  одной стороне, порождает на другой стороне скотское одичание,  полнейшее, грубое, абстрактное упрощение потребностей или, лучше сказать,  только воспроизводит самоё себя в своем противоположном значении.
Карл Маркс.

Проблема. О ней в приличном обществе говорить не принято. Тем не менее, извольте, - труд и капитал.
Время – соответствующее.
Место: Екатеринбург (Екатеринбуржуйск?), Киев, Манчестер, Берлин, Москва… В сущности, какая разница?
Ежели двигаться от станции метро «Динамо» в сторону Вознесенской горки и смотреть при этом исключительно вперёд, можно заметить интересную картину: Храм-на-Крови (поскольку при его строительстве погибло, по разным данным, от трёх до десяти рабочих – он действительно на крови) представляется неким пристроем к зданию «Уралтрансгаза».
Капитал: мы обеспечиваем вас работой.
Церковь: мы за вас молимся (постольку, поскольку мы не есть капитал, а есть мы или не есть, – не ваше дело).
Труд: с колокольни в землю бряк.
Если обозревать всё то же пространство, скажем, уже с вознесенской горки (от памятника комсомолу Урала, чтобы было веселее), дух захватывает, эклектика потрясает, доносящийся справа издалека нерусский говор и мерное поскрипывание башенного крана подсказывают, что одного Храма-на-Крови, по-видимому, мало.
Из милого сердцу каждого добропорядочного горожанина центра перенесёмся, пожалуй, куда-нибудь на периферию. Можно, конечно, вернуться в метро и уехать куда-нибудь на Уралмаш, но мы с вами сделаем несколько проще: обойдём Вознесенский собор, найдём свободную скамейку, закурим и достанем из рюкзака какую-нибудь книжку.
Капитал (устами призрака купца Расторгуева): пшёл вон, частная собственность!
Церковь: тишина, благодать. Вот она, Россия, которую мы потеряли.
Труд: ну и чёрт с вами. С Россией – тоже.
Читаем. «Каждый большой город имеет свои густо заселённые рабочим классом трущобы, расположенные в одном или нескольких районах. Правда, часто нищета ютится в тесных закоулках в непосредственной близости от дворцов богачей, но обычно ей отведён совершенно отдельный участок, в котором, вдали от глаз более счастливых классов, она должна сама перебиваться, как умеет»[i].  
Капитал: но посмотрите, где вы видите здесь нищету?
Церковь: и даже нищий может зайти к нам в любой момент и пообщаться с Богом.
Труд: читай дальше.
Продолжим наше богопротивное занятие. «Сам город расположен так своеобразно, что человек может прожить в нем много лет, выходить на улицу ежедневно и ни разу не побывать в рабочем квартале и даже не прийти в соприкосновение с рабочими, если вообще будет выходить только по своим делам или на прогулку. Объясняется это, главным образом, тем, что, вследствие неосознанного молчаливого соглашения, а также вполне определённого осознанного расчёта, рабочие районы самым строгим образом отделены от тех частей города, которые предоставлены буржуазии, и там, где это нельзя сделать открыто, там это делается под прикрытием милосердия»[ii].
Капитал: неудобная это штука – метро. Народу много. Кошелёк спереть могут. Ещё, бывает, взрывают. Про убытки, вообще, помолчим. Нет, вы не подумайте чего, мы о простых людях заботимся. И вообще, пользуйтесь личным автотранспортом. Это удобно и надёжно.
Церковь: оставьте подземелья Диаволу и поднимитесь к господу через храм господень.
Труд: в метро не пущают, машины нет. Стало быть, – на трамвай.
Площадь Парижской коммуны. За спиной – Alma mater. Напротив – оперный театр. Впереди-справа – нечто бивнеподобное из стекла и бетона. При всём при том – коричневое.
Капитал: чего ругаетесь? Это банк.
Постукивая на стыках, подползает «Made in ChSSR» тринадцатого маршрута [«Маленькая Швейцария – Маленькая Ирландия»]. Забиваемся в угол подальше от «за проезд оплачиваем», достаём из рюкзака распечатку статьи из Сети и углубляемся в чтение. Из Возрождённой, Единой, Неделимой и тому прочей «священной нашей державы» наш бестелесный дух уносится в Ридну и теперь Нэзалэжну. «Добро пожаловать в гетто! Это новая социальная реальность наших дней. Имущественно расслоение расталкивает людей по отведенным для них нишам. В престижных и богатых районах больше милиции, больше безопасности. На улицах Бортничей, Дарницы, Троещины наряды стараются не появляться, там действуют законы улицы. Обнищавшие киевские рабочие, беспомощные одинокие бабушки и сотни тысяч приезжих, которые бросили свой дом и семью в поисках заработка, населяют теперь эту страну нищеты. Здесь никогда по вечерам не гуляют влюбленные пары, не выходят в магазин женщины – главное, забиться в свой пока еще теплый и освещенный угол, отделенный от мира купленной за последние деньги стальной дверью. Гетто неотделимы от большого города, они – его душа, правдивая панорама общественной жизни всей страны»[iii].
Капитал: ну на кой сдалась вам эта Украина, когда рядом – благополучная Европа?         Церковь: не покидайте земли православной.
Труд: «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет»[iv]. Только за проезд оплатите.
Благополучная Германия. «Новым гетто для иностранцев» назвал сенатор Берлина по внутренним делам Эрхард Кёртинг район Нойкельн-Норд, каждый восьмой житель которого – «русский» еврей. На очередном совете бургомистров берлинских районов Нойкельн-Норд назван рассадником преступности среди подростков и молодежи. По словам бургомистра района Хайнца Бушковского, 23% населения Нойкельн-Норд не имеют работы и живут за чертой бедности. (Агентство еврейских новостей www.aen.ru)»[v].
Капитал: Господи, спаси и сохрани.
Церковь: «Эти насмешники не могут понять, что вся всемирная история есть ряд всяких несправедливостей, злых дел, убийств, прелюбодеяний, распутств, краж, богохульств, святотатств, припадков гнева и ярости и пьяных оргий, которые непременно сами собой провалились бы в ад вместе со всем миром, если бы всюду не была видна спасительная рука бога, борющаяся со злом и предотвращающая его; и эта позорная арена пороков является их небом, всем их бессмертием, это они сами открыто заявили. Вот каковы милые последствия того, что из истории устраняются все действия божии»[vi].
Труд: как прекрасно небо над Берлином.
Добро пожаловать в Маленькую Ирландию. Станция «Семь Ключей» – конечная. Выходя из вагона, не забывайте свои вещи (потом не говорите, что вас не предупреждали).
Место действительно красивое. Внизу виднеется зеркало Верх-Исетского пруда. К трамвайному кольцу с нескольких сторон подступает лес. Ничуть не омрачает картины соседство второй в мире по размерам [после Чикаго] железнодорожной станции (впрочем, как сказать: повреждённые взрывом 4 апреля 1988 года коммуникации до сих пор дают о себе знать отсутствием воды на верхних этажах жилых домов).
Покамест, даже похоже на Швейцарию.
         Капитал: воистину, похоже, я нашёл для себя место вот там, на пригорке[vii] и внизу – у пруда. Короткий сигнал электровоза захлебнулся в низком рёве двигателей – со станции тронулся очередной товарняк.
         С приходом темноты Швейцария удивительным образом преображается. Из дворов вылезают весьма странного вида субъекты и направляются  в магазин за известного рода продуктом (субъективным духом).
         Капитал: я здесь!
         Организмы, уже не претендующие на статус субъектов, ищут чего посерьёзней в частном секторе неподалёку (объективный дух).
Капитал: и здесь тоже я.
Наконец, на радость субъектам и организмам, с близлежащих рынков прибывают ирландцы.
Капитал: бей ирландцев, спасай Британию и Ист-Энд.
Субъекты и организмы: за Бога, Царя и Отечество – мочи…
Через несколько дней результаты столь плодотворного социального сотрудничества оказываются на кладбище, благо, последнее расположено не далее, чем в пятнадцати минутах бодрого шага всё от того же трамвайного кольца (абсолютный дух).
Капитал: и снова я.
Церковь: прими, господи, душу раба твоего.
Труд: результат – это голый труп (Гегель).
«Гетто приемлет только радикальные идеи, только крайние формы мышления и борьбы. Жителю городской окраины легко заблудиться в лабиринте истории»[viii].
Капитал (в образе Фр. Фукуямы): Конец истории?
Церковь: суета сует, и вся жизнь суета и томленье духа.
Труд: будете смеяться, но тем не менее. «Городская окраина обрела свой облик, но не обрела еще своего голоса. Голоса правды и надежды. Там, на уродливых бетонных стенах, начинают появляться пятиконечная звезда, серп и молот. Неосознанный, еще пока формальный протест, но направление его верно. Идти туда – в богатые районы – и взять то, что принадлежит нам по праву: власть, собственность и достоинство. Для этого нужно разрушить гетто в своей голове, выбросить хлам расистских предрассудков, мещанства и лени. Нужно осваивать сложную науку под названием революция, учиться, чтобы обрести мир и себя в нем.»[ix].
«В Лейпциге разбушевались антифашисты: ранен полицейский. Полицейский получил ранения в Лейпциге в результате массовых протестов против разрешенной демонстрации неонацистов, передает РИА"Новости" со ссылкой на немецкие СМИ. Около десяти человек задержаны. Против сходки неонацистов выступили около двух тысяч человек. В основном, это была молодежь»[x].
Капитал: где ваша толерантность?
Церковь: не по-божески это.
Труд: осваиваем передовой опыт развитых стран.
Проблема. Теоретически – не решается, поскольку требует практического решения.
Далее[xi].

[i] Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии. //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание 2. Т.2. С.266.

[ii] Цитированное сочинение. С.283.

[iii] Киричук С. Гетто. Душа моего города.//www.communist.ru. №158.

[iv] Маркс К. Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии.// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание 2. Т.4. С.444.

[v] Киричук С. Гетто. Душа моего города.//www.communist.ru. №158.

[vi] Энгельс Ф. Шеллинг и откровение.//Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С.457.

[vii] См. объявления о продаже коттеджей.

[viii] Киричук С. Гетто. Душа моего города.//www.communist.ru. №158.

[ix] Там же.

[x] www.polit.ru/news/2004/10/03/stopfashism.html03.

[xi] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание 2. Т3. С.4.