В ходе интервью Financial Times Медведеву пришлось нелегко. Во-первых, нужно было делать вид, что он сохраняет давно увядшую интригу о своих президентских амбициях. Уже с марта невооруженным взглядом видно, что никаких амбиций там нет. Я это переживаю как личное поражение, поскольку понимаю, что никакого способа остановить сползание в милицейское государство без кадрового обновления государственного аппарата нет. А у Владимира Владимировича Путина, в свою очередь, нет новых людей, и быть не может, у него есть - старые друзья.
Во-вторых, из него все же удалось вытащить признание о том, что он не видит себя в качестве конкурента Путину на выборах. Это правда. По сути, нынешняя конфигурация политического поля оказалась примерно такой: Медведев может пойти на второй срок, только если Путин добровольно откажется от участия в выборах (вариант, во втором туре), но при этом Путин этого сделать не может, потому что это было бы немедленно расценено старыми друзьями как слабость, и тогда никакого Путина через несколько месяцев бы не осталось. Поэтому альтернатив у нынешней власти нет вообще никаких: мы на полном ходу, побросав в топку дрова модернизации, движемся в тупик под названием "шесть лет президентского правления Путина". При полном отсутствии механизмов смены власти, разрушении демократических институтов, даже тех вполне театральных из них, которые существовали в последние 8 лет. Все же "Единая Россия" была какой-никакой, но политической партией, у которой время от времени даже появлялись какие-то самостоятельные политические идеи. Редко, конечно.
Самое главное, что сказал Медведев Financial Times, впрочем, несколько выходит за рамки этих теперь уже трюизмов. Главное - это реплика о Магнитском. Для российских властей гибель Магнитского стала этаким СИЗОгейтом, который ей теперь всегда, на каждом шагу будут припоминать профессиональные журналисты во всем мире. Это правильная тактика: бить надо в одно место, и спрашивать власть нужно не о ее благих намерениях, а об ответственности за конкретные нарушения закона. Так вот, в ответ на этот главный вопрос Медведев сказал дословно следующее. "Очень печальное дело, но в нем еще нужно разбираться".
В чем ваша печаль, Дмитрий Анатольевич? Если человек по закону сидел в тюрьме, а потом умер, то это что-то вроде естественного хода вещей, печалиться об этом как-то специально не нужно. Если же у вас есть подозрения, что есть какая-то печаль, то может быть, вы и сами видите, что в деле Магнитского есть виновные? Есть те, кто сажал Магнитского, те, кто фабриковал против него уголовное дело, те исполнители, кто довел его до смерти. Вообще, это все видят за исключением прокуратуры, так что не удивляюсь, что и президент Медведев заметил. Ну и что, удавка на шее коррупционеров затянулась? Нет, - говорит Дмитрий Анатольевич, - тут надо еще разбираться, дело-то темное.
Темная печаль окутывает Дмитрия Анатольевича. Бродит он в тумане, с завязанными глазами, ловит коррупционеров сачком, а вежливые прокуроры говорят ему: холодно, холодно.
А если серьезно, то Медведев откровенно тянет время. Пока там будут разбираться, глядишь и кончится его коротенький президентский срок, и с чистой совестью можно будет говорить о том, что он сделал по СИЗОгейту все, что мог. Проблему видел, обсуждал, давал указания разобраться.
В этом контексте иначе смотрится и "жесткое заявление" о коррупционерах. 17 июня Медведев потребовал, чтобы коррупционеров теперь увольняли без суда и следствия, в связи с фактом утраты доверия. Оставим за скобками тот факт, что он тем самым вывел чиновников за рамки Конституции (в отношении них теперь не действует презумпция невиновности), не будем обсуждать и то, какой огромный коррупционный рынок будет создан вокруг "доверия" как символического капитала, который покупается у начальства.
Самым фантастическим здесь выглядит обоснование необходимости таких мер: без суда и следствия бороться с коррупцией нужно, по словам Медведева потому, что суд и следствие работают не очень-то хорошо. Другими словами, президент признает свое бессилие перед круговой порукой правоохранительной системы и пытается действовать через ее голову, раздавая и отнимая "доверие".
Убийцы Магнитского не могут понести наказание в рамках нынешней системы. Президент, по сути, признал свое поражение в СИЗОгейте. Он ничего не может сделать. То же самое касается знаменитой путинской жалобы о "нехватке посадок". Уважаемых людей никто не тронет, государство чуть было не порвало пасть, пережевывая одного Ходорковского, и ресурс был на этом истощен. Может быть, хотя бы в связи с утратой доверия можно будет кого-нибудь уволить, а?
Источник |
Главная
