Поразительное нежелание подавляющей части нашего партийного и комсомольского актива  вести систематическую работу в среде класса оценивая ситуацию в целом, имеет, по всей видимости, объективный характер и связано не только с его полнейшей неготовностью к этому ответственному и сложному делу. Сказывается и состояние, в котором до сих пор пребывает российский рабочий класс в целом – поражение, разобщенность, определенная апатия, особенно среди старших поколений рабочих.  И все жизненные проявления этого состояния – алкоголизм, наркомания, нацизм.

Представляется, что состояние отката, дальнейшего спада сопротивления класса продолжается. Не перейдена еще та историческая река, после которой начинается рост рабочего движения и везде и всюду зреет активность, смелость и наступательная политика пролетариата. И официальная статистика количества проведенных забастовок тут не годится. Она просто не годится для анализа этой ситуации. Речь идет о моральном состоянии класса, но в то же время и о его материальном положении, - вещи эти, безусловно, связаны.

Практика свидетельствует, как трудно вести работу с классом, не встречая в нем никакого отклика. Даже при правильной постановке дела. С газетами, листовками написанными верно. С конфликтной ситуацией на конкретном предприятии. С ясно очерченным противостоянием Труда и Капитала.

Среди факторов, которые действуют подобным разлагающим образом на партийный и комсомольский актив можно назвать следующие:

1. Полная потеря классом исторической памяти. Белые, чистые листы бумаги. Они скучены тысячами и десятками тысяч на просторных площадях. Их мозолистая рука лежит на заводах и фабриках, могущая в любой момент остановить производство.  По сути, сегодня в среднем это набор отдельных граждан, не идентифицирующих себя как класс, но которых миллионы. Без всякого проблеска солидарности даже в борьбе за заработную плату, борьбе которая, в принципе,  может развиваться и без участия марксистов.  Для простой экономической борьбы за лишний рубль ни марксизм, ни коммунистическая партия не нужны.  Но сегодня в классе часто нет и этого. Есть страх, есть конформистские настроения, есть  близкие знакомства с начальством. Есть уступчивость, разобщенность, замкнутость. Конкуренция между рабочими. Все это сопровождается и подогревается умелой политикой администрации, кучки мелких надсмотрщиков на производстве. Их лавированием между интересами отдельных рабочих.

2. определенная обеспеченность класса, его относительная нищета. Значительные ресурсы, накопленные еще в советский период старшими поколениями пролетариата. Их консервативное мировоззрение, торможение любых инициатив более молодых, а значит и более смелых рабочих. Которым в силу возраста (18-25 лет)  пока нечего еще терять, нет семьи, они легко могут уволиться, если что, и пойти искать работу в другом месте.

Привычное доброжелательное отношение к начальству с тех еще пор, когда вроде все были на одной стороне и газорезчик и начальник цеха. Старшие рабочие предпочитают договариваться с начальством лично, панибратски. Просто шантажируя в случае невыполнения требований,   непосредственное начальство, а часто, если нет оснований для торговли за зарплату, молчаливое, рабское прозябание годы напролет.  Часто это касается не основных, а вспомогательных категорий рабочих.

Еще один немаловажный факт: снизился уровень эксплуатации рабочего класса по сравнению с советскими временами. То есть средней производственной нагрузки на рабочего. В советский период продукции производилось в несколько раз больше. К примеру, на Ленинградском металлическом заводе к 1991 году производилось 22 турбины в год, (только паровых) а сейчас, в среднем,  не более 5-ти. Как рассказывают старые рабочие, с завода не вылезали, работали и по 12 часов и в выходные выходили, темп работы был более высоким, интенсивность труда была выше. Сейчас же конечно многие перерабатывают по времени, гонят часы, но интенсивность труда значительно снизилась. Соответственно значительно упала производительность труда.

Далее. Невозможность буржуазии организовать, как следует, эксплуатацию пролетариата на предприятиях. Фактически весь низовой управленческий аппарат сегодня в том виде, в котором он присутствует на заводах и фабриках, к этому не готов. Налицо  его техническая безграмотность, незнание простейших вопросов производства. Такого «начальника», будь то мастер или начальник участка, рабочий легко обводит вокруг пальца, часто диктуя ему свои условия труда. И начальник вынужден часто идти на это, так как сам он разобраться не в состоянии, вынужден верить рабочему.  Другой пример: 8-ми часовая смена заканчивается, часть рабочих остается еще на 4 часа, но ни один представитель администрации в цеху не остается, все идут домой. То есть отсутствует надзор за дисциплиной труда, за тем,  где находится и что в данный момент делает отдельный рабочий. Такая ситуация является нонсенсом для мирового капиталистического производства. Сам низовой управленческий аппарат подбирается не по критериям деловых качеств и знания производства, а по принципу  личных симпатий и антипатий, знакомств, родственных связей, кумовства и тому подобному. Отсюда его наплевательское отношение к производству.

Эта же линия имеет место и в среде самого класса. Дикое падение мастерства и качества работы у старых рабочих. По всей видимости, такие рабочие руководствуются крепким жизненным принципом: «как мне платят, так я и работаю». Или еще: «Они делают вид, что платят мне, а я делаю вид, что работаю». Его полное отсутствие у молодых рабочих (18-25 лет). Сплошной брак, недоделки, - все это тормозит, расшатывает производство сегодня. Редкое применение денежных санкций со стороны цехового начальства к подобным нарушителям технологического процесса. Что тоже не укрепляет производство. Логика подобных начальников понятна: им не хочется лишний раз давить на особо ценных рабочих, так как в городе существует определенный дефицит на многие профессии с высоким разрядом. Например, токари-карусельщики, токари-расточники, слесаря-сборщики.

Из сказанного основной вывод следующий: налицо невозможность современной российской буржуазии организовать производство и организовать достойную худших традиций мировой буржуазии эксплуатацию рабочего класса. Вроде бы надо радоваться, однако, все это тормозит развитие классовой борьбы на предприятиях. Оставляет ее в слаборазвитых неопределенных формах, совершенно недостаточных для нас сегодня.

Неудивительно, что в таких условиях главное противоречие  на производстве, а именно  неразрешимое в рамках капитализма противоречие между трудом и капиталом не приобретает черты антагонизма, не происходит процесс самопонимания класса как определенной общности людей связанных единым, по крайней мере, экономическим интересом.  В размытых порах разваливающегося производства тонет классовая линия сознательных рабочих на борьбу с буржуазией.