Сегодня патриотизм в моде.
В конце 80-х, начале 90-х, СССР и то, что потом после него осталось, пережил целый период преклонения перед Западом, и в частности, перед США. Вместе с тем социалистическое отечество подверглось осмеянию и презрению. Не всеми, но большинством. Самые активные из немногих патриотов, как правило, люди преклонного возраста, участвовали в создании массовых коммунистических партий типа КПРФ и КПУ.
В середине 90-х для большинства бывших граждан СССР стало ясно, что реформы не только не принесли ожидаемого улучшения жизни, но и, наоборот, жить, во всех отношениях, стало хуже. Образ Запада, как идеала отечественных преобразований, померк.
Общественное мнение, будучи прозападным и отражая изменения в экономическом базисе, перешло в свою противоположность – стало резко патриотическим, антизападным, в особенности антиамериканским. Этот процесс сопровождался изменениями в политической надстройке. Компартии из изгоев превратились в представителей широких слоев населения и получили, хотя и не большинство, но самые крупные фракции в парламентах. Патриотическая народная волна росла. Электоральный спрос породил предложение на политическом рынке. Стали появляться чисто патриотические партии, без лишних примесей типа коммунизма. На любой вкус. От добропорядочных до шовинистических и откровенно фашистских. Самый чуткий индикатор – молодежь. Рост организаций скинхедов очень показателен (смотрите отличную статью Тарасова «Порождение реформ: бритоголовые, они же скинхеды. Новая фашистская молодежная субкультура в России» http://www.screen.ru/Tarasov/Skin-SM.htm).
Когда предложение уровняло спрос, компартии лишились сверхприбылей в голосах. Когда есть просто патриоты – зачем голосовать за эклектичных коммунистов?
Почему усилился патриотизм в общественном сознании?
В конце 80-х, начале 90-х мелкий бизнес хапал, кто сколько сможет. При этом никто не хотел оставаться на постсоветской помойке. Причин тому было несколько. Мы уже говорили о том, что Запад идеализировался в сознании, в том числе и в сознании предпринимателей. А отечество – наоборот. Вместе с тем, в отечественной бизнесовой среде царили законы джунглей с пытками и убийствами. А на Западе всё же было спокойнее. Общеполитическая обстановка была нестабильной – постоянно висела угроза красного реванша с соответствующими последствиями для особо предприимчивых граждан. Да и кому было заботиться о стабильности, когда все норовили хапнуть и осесть «за бугром»?
Но шло время. Жесткая и жестокая конкуренция привела к концентрации капиталов. Появились крупные собственники, способные влиять на государственную политику и использовать это влияние в конкурентной борьбе. Закончилось это тем, что несколько кланов, финансово-промышленных групп (ФПГ) взяли власть в стране. Они понимают, что можно не просто тырить по мелочи, а организовать производство и качать прибыль помногу и регулярно. А если в руках госвласть, то можно создать для этого соответствующие условия. У местных буржуев появляются национальные интересы. Они уже мыслят не в рамках своего рынка (в смысле базара, где они начинали рэкетом), не в рамках своего района, города, области. Они доросли до национальных масштабов. Итак, шпана, доросшая до уровня капиталистов с миллиардами, имеет отечество и национальные интересы. И эти национальные интересы они начинают пропагандировать направо и налево – всем, кто от них зависит. А зависят от них все.
Возьмите хотя бы рабочего. Почему ему не быть патриотом? Он понимает, что пока контора его хозяина работает – он будет иметь свою зарплату. Пусть она мала – рабочий всегда недоволен размером зарплаты – но она реально есть. А если контора крахнет? Что тогда?
Всякий, кто изучал «Капитал» Маркса, знает, что банкротство в результате конкуренции, как правило, не приводит к уничтожению капитала (и рабочих мест). Капитал не уничтожается. Капитал концентрируется. Грубо говоря, контора как была, так и останется, просто сменит вывеску и хозяина. Это понятно, но не рабочему, который Маркса не читает. Непонятно это и современным коммунистам. Ведь они тоже Маркса не читают. Зачем им Маркс?
Вернёмся к рабочему. А если контора крахнет? Тут его хозяин, обладающий государственной властью, контролирующий и владеющий средствами массовой информации, легко убедит, что в случае банкротства он не сможет больше нанимать рабочего и выплачивать ему зарплату. Логично? Логично. С этих пор рабочий одной рукой держится за зарплату, а другой голосует за родной национальный капитал. Приправьте это любовью к Родине, её природе и языку, с исконными, неповторимыми, в доску положительными чертами национального характера – вот вам и патриотизм.
Национальный капитал ещё и потому национальный, что противостоит транснациональному капиталу. Местная крупная (по нашим национальным меркам крупная) буржуазия, конечно, конкурирует друг с другом, но главный конкурент – транснациональный капитал. Поэтому обывателя, и рабочего в том числе, пугают Западом: придет Запад, придут транснациональные корпорации и все заводы позакрывают. Как же тут не быть патриотом?
Между патриотизмом коммунистов и национальных капиталистов есть разница. Первые идеализируют прошлое и стремятся под эту идеальную схему подогнать настоящее. Вторые исходят из противоречий настоящего и являются его естественным порождением и продолжением. Первые – мертвы. Вторые – живы, активны, и их роль ещё не сыграна до конца.
Рабочий в этой канве рассуждает так:
1) при Союзе жилось, конечно, лучше. Но восстановить его не реально. Так просто никто ничего не отдаст. Это ж воевать придется. А воевать не хочется. Поэтому не выйдет восстановить Союз.
2) А вот своего родного, отечественного, национального капиталиста, директора, предпринимателя, бизнесмена поддержать стоит. Это дело реальное. Авось и дальше зарплату будем получать, как получаем. |
Главная
