На сегодняшний день патриотизм — едва ли не единственный вопрос, по которому практически не существует разногласий внутри "официального" коммунистического движения.
Мало того, понятие коммунизма и патриотизма едва ли не отождествляется. Об интернационализме если и вспоминают, то только риторически, через запятую после патриотизма (заметьте, после патриотизма, а не перед ним).
В принципе, такое положение несложно понять и объяснить. В те времена, когда страна была социалистической и двигалась в направлении коммунизма, такое совпадение было естественным и различие между коммунизмом и патриотизмом можно было провести только с помощью теории. При этом для простых советских людей (но не для коммунистов-теоретиков) такое различение не имело и не могло иметь практического значения. Советский патриотизм выступал как бы первой ступенькой движения каждой отдельной личности к коммунистическому мировоззрению. Уже другой вопрос, что и в советские времена движение многих личностей к коммунизму на этой первой ступеньке и заканчивалось.
Но нас интересует другая проблема. Неужели положение нисколько не изменилось после того, как СССР перестал существовать, и в его национальных (или многонациональных) осколках утвердилось господство буржуазии? Неужели мы имеем право и далее любить свою родину и надеяться, что этот наш патриотизм дает нам право называться коммунистами?
Прежде чем перейти к теоретическому рассмотрению этого вопроса, попробуем решить его по-простому, с точки зрения здравого смысла.
Итак, что выступает предметом любви любого патриота? Как правило, редко им выступает какой-либо промышленный объект, стройка века или что-либо подобное. Как правило, в этой роли выступают разного рода “леса, поля и горы”. Причем, леса эти, как правило, дремучие, поля, желательно необработанные, но уж во всяком случае, не пересеченные через каждый километр хорошими асфальтовыми дорогами, а горы обязательно недоступные. Если учесть то, что патриотами такого рода пейзажей являются по преимуществу люди, давно осевшие в городе, то иначе как реакционной утопией такую любовь назвать сложно.
Теоретически вопрос решается предельно просто. В той мере, в какой капитал в своем движении меньше всего интересуется национальными границами, а ищет себе применение в тех странах, где норма прибыли повыше, и рабочий вынужден устремляться за ним вслед и видеть свою родину исключительно там, где есть возможность заработать себе на жизнь. Таков принцип современного общества.
Но одно дело принцип и совсем другое — пути его осуществления. Капитал интернационален по своей сути — но буржуазное государство всегда или почти всегда национально по форме. Нередко под маркой национализма проводится политика транснационального капитала. Особенно яркий пример этого — история развала СССР.
Кроме всего прочего, этот пример продемонстрировал полную беспомощность не только “бывших” (то есть предавших), но и самых что ни на есть сегодняшних коммунистов в национальном вопросе. Исключительно наглой, но филигранно точной политике буржуазии (ведь суверенитет, национальная обособленность были не просто обманом публики; они были наиболее удобными для иностранного капитала формами включения в сферу его влияния экономик бывших соцстран, в том числе и советских республик) коммунисты не смогли противопоставить ничего, кроме сопливого (слезливого) ностальгического патриотизма — сначала советского, а в последнее время и неприкрыто национального. Им кажется, что, перехватив у буржуазии знамя патриотизма, они тем самым перехватят у нее и историческую инициативу. Но ведь цвет знамени не меняется от того, что за древко держится другой человек. Знаменосцу сколько угодно может казаться, что войска идут именно за ним, но войска-то идут не за ним, а за знаменем.
Именно поэтому так мало боится буржуазия сегодняшних коммунистов. Ведь опыт показывает, что даже победившие на выборах “коммунисты”-патриоты послушно выполняют буржуазные программы, за что их на следующих выборах избиратели безжалостно выбрасывают вон из властных кресел (болгарский вариант”).
И дело здесь, на мой взгляд, не в патриотизме как таковом. Дело в том, что патриотизм на сегодня — самая удобная форма отказа коммунистов от революции. Это, мол, раскол, братоубийство и вообще “социальный взрыв”. Попробуйте оставаться коммунистами и отказываться от работы по расколу общества (организация рабочего класса по-нашему называется), разъяснения того, что буржуи рабочему вовсе не братья, а злейшие враги со всеми вытекающими отсюда последствиями, что чем быстрее грянет буря, тем быстрее закончится этот кошмар. Способ совместить несовместимое один — патриотизм.
Кстати, и отказ от революции — еще не конечная причина патриотизма, он в свою очередь обусловлен. Он обусловлен рыночной (прокапиталистической) идеологией подобных коммунистов в области политэкономии.
Выход из создавшейся ситуации один — отказ от оппортунизма и переход коммунистов на революционные позиции.
Патриотизм же революционера состоит в том, что он борется против своей “родной” буржуазии в первую очередь и только после этого – против буржуазии всех остальных наций. При этом он имеет право выступить и против буржуазии господствующей нации (для России таковой сегодня выступает американская буржуазия), но при этом он должен помнить, что этим самым он помогает своей собственной буржуазии. То есть делать он это должен только в тех случаях, когда успех национальной буржуазии приносит ущерб буржуазии господствующей нации. Такое бывает крайне редко. Ни в коем случае не может революционная партия поддерживать свою буржуазию в ее действиях, направленных против угнетаемых наций, в том числе и против буржуазии этих наций.
Только борьба пролетариата каждой из наций против своей собственной буржуазии и сплочение пролетариата всех стран и наций против международного капитала может привести к победе. Замыкание же коммунистических партий в своих собственных проблемах, попытки заменить задачу свержения своей буржуазии и уничтожения капиталистического строя задачей замены буржуазных партий у власти с целью решения за них проблем буржуазного общества будет означать полный крах коммунистического движения и дискредитацию идеи на долгие годы.
В этом отношении очень поучителен опыт российских товарищей. Роковой ошибкой КПРФ оказалась ее ставка на патриотизм и “государственность”, т.е., попросту говоря “государственный патриотизм”. Попытка создать на этой зыбкой почве широкий антикапиталистический фронт, жертвуя при этом коммунистическими лозунгами, потерпела полнейшее фиаско. В нужный момент, а именно перед президентскими выборами “патриоты” дружно разбежались и выставили каждый по кандидату. С другой стороны, стоило Путину объявить себя патриотом и государственником (а для представителя крупной буржуазии, в руках которой давно и находится это самое государство вместе с “русскими березками”, как впрочем, и остальными лесными, и не только лесными, ресурсами, это все-таки более естественно, чем для коммуниста), и Зюганов стал “непроходным”. Сейчас перед КПРФ станет диллема: или отказаться от идеологии государственничества и вновь обратиться к учению марксизма и лозунгам пролетарского интернационализма и социалистической революции, или обречь партию на полное исчезновение с политической арены как самостоятельной силы.
Ни одна из высказанных здесь мыслей не является ни слишком сложной, ни слишком новой. Это пересказ азбуки марксистского решения проблемы патриотизма.
Но именно знания азбуки марксизма так не хватает сегодняшним марксистам для того, чтобы снова овладеть ситуацией и прекратить ту череду позорных поражений, которые переживает в последние годы коммунистическое движение. |
Главная
