СОДЕРЖАНИЕ:

1. Аннотация Джона Каталано (John Catalano) 1

2. Три группы или типы верующих. 1

3. Является ли Бог высшим  связующим?. 3

4. Мифичность Библии. 4

5. Наследование религии. 5

6. Неправдоподобности. 7

Ричард Докинс (Richard Dawkins), автор известных всем книг по эволюции, на   пасхальном фестивале науки в Эдинбургском университете принял участие в диспуте с архиепископом Йоркским, доктором Джоном Хабгудом (Dr. Habgood) на тему о существовании Бога. Ведущий раздел науки в газете  «Обозреватель» (The Observer) корреспондент писал: «Ричард Докинс разгромил своего противника и с блеском показал, что существование Бога можно признавать в такой  же степени, в которой мы признаем существование Деда Мороза да Кощея Бессмертного». В заключение своей статьи корреспондент, издеваясь над церковниками, пишет:

«Легко было подсчитать, что дебаты, в итоге, закончились со счетом:

Лев[1] – 10

Христиане – 0

("That was easy to sum up. Lions -10, Christians - nil").

Среди верующих  по их отношению к науке я бы выдели три основные группы или типы:

1.      тех, кто ничего не знает (know-nothings);

2.       тех, кто знает все (know-all);      и

3.       тех, кто не видит ничего общего между религией и наукой

                               (no-context)[2].

Я подозреваю, что доктор Джон Хабгуд, архиепископ Йоркский, принадлежит именно к этой, третьей группе. Исходя из этого, я буду вести диспут именно с этого типа верующим.

а. «Не-контестующие»

 «Не-контестующие» - это те, кто считает, что наука религия и наука на своих собственных основах или принципах  не могут в чем-то совмещаться друг с другом. Одни думают, что религия и наука не могут каким-то образом быть согласными друг с другом, поскольку каждая из них являются совершенно разными. Библейские рассказы о происхождении Вселенной, происхождении жизни, разнообразных видов животного мира, человека, - все это стало общеизвестной неправдой. И такое положение никак не беспокоит «не-контестующих» верующих. Вопросы о том, истины ли эти сказания, такие верующие считают неуместными и даже проявлением дурного вкуса. «О какой истине Вы спрашиваете? -  возмущаются они. – Конечно, они не являются истиной в буквальном смысле этого слова. Религия и наука не компетентны вне своей территории. Религия и наука – разные. Каждая из них правдивая, но только каждая из них - по-разному».

У апологетов такой, с позволения сказать, точки зрения в ходу любимое ими, но совершенно бессмысленное, выражение: «в плоскости религии». Они его употребляют в, примерно, таких изречениях: «Наука настолько хороша и правдива, насколько она вращается в своей плоскости. Но она перестает быть ею (хорошей, правдивой, сама собой), как только попытается вторгнуться в плоскость религии».

«Ничего не знающие» (know-nothings) хоть в одном более честны. Они откровенны и правдивы по отношению к истории. Они до сих пор считают, что одна из задач религии – дать объяснение Экзистенции (существования), Вселенной, Жизни. Исторически, большинство религий содержали в себе и до сих пор удерживают своеобразные, например, космологические и биологические знания прошлого. Если вы спросите современного верующего о том, чем он оправдывает свою веру в Бога, он, думается мне, будет ссылаться на… науку. «Ничего не знающие» нуждаются в Боге для объяснения существования мира, особенно – возникновения жизни. Они, конечно, ошибаются, но наша система образования и просвещения построена таким образом, что многие люди даже не догадываются о существовании подлинно научного объяснения волнующих их мировоззренческих  проблем.

Эти верующие правы исторически еще и потому, что в прошлом традиционно многие, если не все, проблемы мировоззрения рассматривались сквозь призму религии. А концепции мира с Богом коренным образом отличается от концепций мира без него. Физика и биологии, в которых наличествует Бог, - это особая, облегченная, приспособленная к желудочному усвоению физика и биология. В этом плане основные положения религии являются научными. Для несведущих (know-nothings) верующих  -  религия есть теория научная (Religion is a scientific theory).

Меня иногда обвиняют в высокомерной нетерпимости при третировании креационистов. Конечно, «высокомерие» – нелестная характеристика, и я должен бы стараться избежать того, чтобы обо мне складывалось такое общее мнение. Но всему есть предел! В анализе содержания «творений» креационистов я, прежде всего, думаю о научной состоятельности своих утверждений, а не о том, чтобы мои утверждения кто-то не посчитал высокомерными. Вот, представьте себе, что вы классный ученый, который все свое время потратил на изучение истории Рима во всех ее деталях. И вдруг, человек со знанием морского дела или средневековой музыки начинает вам доказывать, что ни римлян, ни Древнего Рима никогда не было. И как долго вы позволите такому невежде испытывать ваше терпение?! Или вы согласитесь с этим невеждой только во имя того, чтобы он не посчитал вас высокомерным?..

Группа верующих всезнаек (know-alls)[3], как правило, утверждает, что религия полезна человеку, полезна обществу. Она, мол, примиряет человека со смертью или с житейскими трагедиями, или же в силу того, что предлагает человеку моральный кодекс поведения. Правдива или лжива религия, - для них это не имеет никакого значения. Возможно, Бога и нет. Мы, образованные люди, знаем, что свидетельств существования Бога, практически нет. Но не будем зацикливаться на научном анализе проблем непорочного зачатия и Воскресении через три дня умершего Иисуса, называемого Христом.  Необразованные массы, де, нуждаются в Боге, а поэтому не будем лишать их их заблуждений, дадим им возможность чувствовать себя комфортно в юдолях жизни. Предположение о том, что Бог, возможно, не существует, нужно отложить в сторону во имя  общественного благополучия и спокойствия.

Я не буду больше говорить об этих верующих всезнайках, потому что они и не претендуют на то, чтобы внести какой-то вклад в выяснение научной истины о Боге.

(Is God a Superstring?)

Теперь вернемся к группе верующих не-контестующих (no-contests). Аргументы, которые они нагромождают и выстраивают, заслуживают внимания и серьезного анализа, но они едва ли превышают действенность аргументов в пользу религии и Бога остальных двух групп верующих.

Бог не является седобородым стариком на небесах. А что же такое Бог? В ответ следует букет «уточняющих» сногсшибательных слов, примерно, такого звучания: «Бог не где-то во Вселенной. Он – в каждом из нас»; «Бог – основа всего сущего»; «Бог – это сущность жизни»; «Бог – это Вселенная»:

-         -         Вы, что, не верите в существование Вселенной?

-         -         Нет, почему же? Я не верю, а знаю, что Вселенная существует.

-         -         В таком случае, Вы верите и знаете, что и Бог существует!

  «Бог есть любовь. Вы, что, не верите в любовь?  …  Следовательно, Вы верите и в Бога!»

Современные физики невольно подпускают в массы некоторой мистики, когда начинают вслух размышлять над такими, примерно, вопросами: «Почему произошел Большой Взрыв (Big Bang) нашей Вселенной именно в то время, когда он произошел?»; «Почему законы физики являются именно таковыми, а не иными?»; «Почему Вселенная существует вообще?» и тому подобное. Иногда физики договариваются до того, что в мире существуют глубинные, скрытые от нас, внутренние, сродни Богу, корни мистерии, которых мы не знаем и, возможно, никогда и не узнаем.  А крупнейший современный физик-теоретик и космолог  Стефан Хавкингс  (Stephen Hawkings) как-то написал: «Если мы узнаем вот это («эти вещи»), мы, возможно, прочитаем мысли самого Господа Бога». 

 Но здесь все дело в том, что Бог в этих мудреных сентенциях, в их физическом смысле, не имеет ничего общего с библейским Богом, как и с богами всех других существующих и существовавших в мире религий. [А физики, употребляющие слово «Бог» (Хавкингс, Эйнштейн, Айзик Азимов и другие), известны как убежденные гуманисты, свободомыслящие и атеисты.] У такого физика Бог является другим выражением или постоянной Планка, или высшим связующим (Superstring). И нам следует воспринимать их «Бога» как метафору постоянной Планка или того обобщающего (Superstring), которое охватывает, пронизывает и лежит в основе всех законов и явлений природы.  Очевидно, что «Бог» в словах вслух размышляющих физиков не имеет ничего общего с тем Богом, который может прощать наши грехи, выслушивать наши молитвы; который следит за тем, начал ли верующий еврей отмечать субботу в 17 дня или в 20 часов вечера; закрываете ли вы свое лицо паранджой или ходите с оголенными локтями. Бог ученых не имеет ничего общего с тем существом, которое способно предназначить  своего сына к казни на кресте для искупления грехов всего мира еще до создания этого мира, - Вселенной.

(The Fabulous Bible)

То же самое будет справедливым сказать о попытках отождествить современную космологическую концепцию Большого Взрыва (Big Bang) нашей Вселенной с рассказом первой главы библейской            книги Бытия о творении Богом Яхве мира. Все это является только тривиальным балансированием между утонченным концепциями современной космологии и  доставшимися нам в наследство примитивнейшими мифами народов древних  Вавилона и  Израиля.

Что же могут сказать вот эти «вне контеста» (no-contests) об этой части священного писания, которые зафиксировали некогда несомненные религиозные и научные истины?  О создании мира? О творении жизни? О различных чудесах Ветхого и Нового заветов? О воскресении мертвых? О непорочном зачатии и рождении? Эти рассказы в руках «не врубившихся» (no-contests) содержат в себе такую же научную правду как басни Эзопа и сказки Андерсена, хотя качество и сила моральных поучений у баснописца и сказочника гораздо выше и сильнее, чем у авторов, пропагандистов и толкователей Библии. И ничего странного в этом нет. Авторов Библии с баснописцем и сказочником разделяет не только промежуток времени и культуры, но и моральные убеждения. «Не врубившиеся» (no-contests) все это прекрасно знают и понимают, но, не смотря на это, при всяком удобном и неудобном случае непременно пытаются сослаться на Библию, подкрепить свои мысли ее «авторитетом». [Воистину, как сказано в Библии, «не знают, что творят».]

Я только что прослушал выступавшего передо мной главного раввина, сэра Иммануила Якубовича. Он говорил о зле расизма. Для доказательства того, что расизм, действительно, зло, раввин использовал имеющийся у него под рукой «самый сильный» аргумент. Он указал на то, что Адам и Ева являются предками всего человечества. Отсюда, все люди принадлежат к одной расе, - расе людей (the human race).

Ну, и как нам отнестись к этому аргументу? Главный раввин – человек, несомненно, образованный. Очевидно, он не верит в достоверность библейского Адама и Еву. В таком случае, что он имел в виду, когда аргументировал зло расизма ссылкой на несостоятельную библейскую легенду?

Он вправе использовать миф об Адаме и Еве в той же мере, в какой  воспитатель во взрослой аудитории может воспользоваться ссылкой на сплетни о Жаке-Потрошителе или на сказку о Золушке для иллюстрации каких-нибудь моральных положений. У меня создалось впечатление, что раввин, аргументируя свой тезис о расизме, совершенно забыл  о существенном различии между действительным фактом и библейской фикцией.

(Inheriting Religion)

Когда я присматриваюсь к религии, меня, как дарвиниста, поражает вот что. Религия демонстрирует нам наследственность, которая очень напоминает наследственность генетическую.

Обыкновенно верующие придерживаются  того или иного строго конкретного вероисповедания. А в мире таких конкретных вероисповеданий, церквей и сект с тем или иным количеством всегда искренне верующих последователей существует десятки о сотни тысяч. Каждый верующий при этом придерживается только, и только, одного конкретного вероисповедания; [только свое вероисповедание считает правильным, а тысячи всех других вероисповеданий – заблуждениями, искажениями, ложью]. Это наблюдается  постоянно, без единого исключения. Это, во-первых. Во-вторых же, во всех этих случаях нельзя не заметить  второго постоянного показателя: вероисповедание верующего совпадает с вероисповеданием его родителей и, как сказал бы дарвинист, «генетически» наследуется им. Человек избирает не то вероисповедание, которое в наибольшей мере подтверждается доказательствами, имеет больше чудес, лучший моральный кодекс, красивее храм, украшение и музыку. Перед лицом такого разнообразия верующий всегда избирает вероисповедание родителей, будь в нем до очевидности отсутствие доказательств, чудес, изяществ всех других вероисповеданий.

Сказанное мной является неопровержимым фактом, которого никто оспорить не может. Но верующие, даже осознавая обусловленный случаем места их рождения выбор своей религии, иногда с таким фанатизмом преданы своей «единственно истинной» вере, что готовы сживать со свету тех, кто верит по-другому. Но истинность мировоззрения [4], как и сущность научных знаний о действительности, не зависит ни от географии, ни от национальности, ни от капризов родителей. Истина везде, во всей Вселенной, остается истиной. Она не меняет своего содержания от того, что провозглашается в Пакистане, Афганистане, Польше или Норвегии. Но истинность религии, оказывается, зависит от того, где эту истину проповедуют, где она воспринята нами за истину.

Если я спрашиваю верующих, почему они убеждены в истинности своей религии, они в своих ответах никогда не ссылаются на слепое унаследование религии от своих родителей, от своей среды. Они сами считают, что  именно такой ответ звучал бы слишком глупо. У них вообще нет ответов на подобный вопрос. Ответ на этот вопрос никак не зависит от уровня их образования. Они унаследованное ими  вероисповедание оправдывают учением этого же вероисповедания. Вера – это пузырь (cop-out), который не нуждается в осмысливании и не требует оправданий. Религия – это вера вопреки (и благодаря)  отсутствию каких бы то ни было  оправданий.

Самое худшее при этом заключается в том, что нам, находящимся вне религии, предлагают с уважением относиться к наличной религии нашего окружения и быть очень уж деликатным при анализе сущности их религиозных убеждений (to treat it with kid gloves – обращаться с ними в детских перчатках). Если на скотобойнях не соблюдают закона, запрещающего жестокое олтношение к животным, то виновных в этом справедливо осуждают и наказывают. Но если жестокость порождается религиозными убеждениями, мы находим этому всяческие оправдания[4].  Во всех других случаях мы руководствуемся разумными основаниями. Только вере позволено для своего существования и оправдания не оправдывать себя каким бы то ни было аргументами. Религиозную веру надо, мол, всегда и всячески уважать и потакать ей. Если же вы позволите себе проявить к ней неуважение, то вас здесь же и непременно обвинят в нарушении прав человека. Даже тем, у кого нет религиозной веры, сразу же промоют мозги (have been brainwashed) для уважения религиозных верований других. Когда лидеры так называемых мусульманских общин приходят на радио и начинают требовать выполнения фетвы иранского айятолы Хомейни об убийстве Салмана Рушди[5], то они выступают в роли организаторов террора, за что по нашим законам их должны, по меньшей мере, посадить в тюрьму. Но разве кто-нибудь их хотя бы арестовал? Боже избавь! Ведь наше гражданское (secular – светское, не-религиозное) общество «уважает» их верования и принимает к сердцу «оскорбление» чувств религиозных фанатиков.

Я так не могу и не буду! Я уважаю ваши взгляды, если вы можете дать им достоверные и справедливые обоснования. Но если вы оправдываете свои взгляды только тем, что вы в них слепо и безотчетно верите, - я не могу их уважать.

(Improbabilities)[6]

Свое выступление я хочу закончить разговором о науке.

Часто можно слышать, особенно от не-контестных (no-contests), что хотя нет положительных свидетельств за существование Бога, но таких доказательств нет и против существования Бога. А поэтому лучше всего будет не принимать решения ни «за», ни «против», а  оставаться агностиком[7].

На первый взгляд выбор агностицизма выглядит  наиболее предпочтительной в принятии решения по вопросу о существования Бога, особенно в свете  известных «пари Паскаля» (Pascal's wager)[8]. Но с другой стороны агностицизм – это мыльный пузырь, который неминуемо лопается при малейшем соприкосновении как с жизненной практикой, так и с научной теорией, с научно-практическими знаниями. Ведь никому, даже глубоко верующим людям, и в голову не придет занимать позицию агностика и пользоваться советом Паскаля при решении вопроса о реальном существовании Деда Мороза, Кощея Бессмертного да гномов. А что, если, к примеру, гномы окопались в вашем саду? У вас же нет доказательство того, что их там нет. Выходит, нам нужно занять агностическую позицию и в отношении существования гномов. А вдруг, в приложении к гномам, есть еще и Дед Мороз, и Кощей Бессмертный, которые находятся в одном ряду с агностически существующим Богом?

Неудобство и несостоятельность агностицизма заключается в том, что его подход может быть применен ко всем несуществующим [и даже существующим] вещам, существам и явлениям действительности. Одним словом, имеется неисчислимое множество сомнительных верований, которые, если мыслить агностически, не могут быть разрешены в положительном или отрицательном утверждении. В целом, люди не верят в существование  большинства из них, например, сказочных гномов и фей, библейского единорога и дракона, проживающего в Лапландии всамделишнего Деда Мороза и тому подобное. Многие еще верит в Бога Творца вместе с тем багажом сверхъестественного, который они унаследовали от родственников и старшего поколения.

У меня сложилось подозрение, что еще много есть таких, которые наряду с невежественными (know-nothing) верующими, до сих пор не избавились от сомнений в том, что эволюционное учение дарвинизма  достаточно для объяснения всех «загадок» жизни. И я, как биолог, могу заверить вас, что чем больше вы будете читать и настойчиво изучать эволюционное учение о жизни, тем скорее будут исчезать ваши сомнение в правдивости дарвинизма.

Хочу добавить еще одно. Чем больше вы станете понимать значение эволюции, тем скорее вы продвинетесь на пути от агностицизма к атеизму. Статистически неправдоподобные вещи по своей природе таковы, что их труднее понять, чем вещи простые и статистически правдоподобные. Изумительно совершенная, величайшей красоты дарвинская теория эволюции заключается в том, что она объясняет комплекс трудно постижимых вещей путем плавного восхождения в вершине, начиная с самого простого и легко понимаемого начала. Мы начинаем свои объяснения с простых начал: с чистого, без примесей,  водорода и с чистой, без разнообразия, энергии. Наше научное, дарвинистское, объяснение ведет нас по серии ступеней отлично понимаемых градаций ко всему наличию красоты и совершенства жизни.

Альтернативные дарвинизму гипотезы, все из которых сводят начало начал к сверхъестественному Творцу, не только громоздки (superfluous – переполнены)[9], но и неправдоподобны. А это недопустимо ни в теоретическом, ни в практическом доказательстве. К тому же любой Бог, заслуживающий такого наименования, должен обладать колоссальным интеллектом, быть сверхразумным, то есть - невозможным, существом неправдоподобным. Даже если постулат такого существа что-то кому-то объясняет, то мы в нем не нуждаемся. Само существо Бога поднимает гораздо больше мистических проблем, чем условно решает проблем реальных.

 Наука предлагает нам  объяснение как сложное (трудное для понимания) возникает из простого (легкого для понимания). Гипотеза Бога не предлагает достойного объяснения чего бы то ни было, поскольку эта гипотеза, просто постулирует то, что мы пытаемся объяснить.  Гипотеза Бога предлагает нам трудные и несостоятельные объяснения, оставляя их необъяснимыми. Мы не можем прямо  [по принципу: «Вынь - и положи!»] доказать, что Бога нет, но мы можем с полнейшими основаниями заключить, что на самом деле Он – очень, очень и очень  неправдоподобен.

Перевод, вставки в скобках  и примечания – Е. Дулумана.

Название разделов лекции – Ричарда Докинса.

This was a lecture by Richard Dawkins extracted from The Nullifidian (Dec 2005)

[Это была лекция Ричарда Докинса, которая взята из «The Nullifidian (Декабрь 2005)]

[1] Львом студенты Эдинбургского университета прозвали Ричарда Докинса.

[2] Ричард Докинс, как ведущий современный дарвинист, блестящий оратор и лауреат ряда международных и реагиональных литературных премий, часто  создает нужные ему неологизмы. Так, в науку прочно вошел и дал начало новой отрасли научных знаний  его неологизм «Меме» (от латинского слова «Memento» - помни). Здесь он третью группу верующих называет своим неологизмом «no-contests», который семантически означает «не-контестующие». В контексте выступления Докинса оно звучит и как « не видящих общности между наукой и религией», и как «не соприкасающиеся ни с наукой, ни с религией». Для передачи той эмоциональной нагрузки, которую сам оратор  вкладывает в данном случае в свой  неологизм, можно употребить выражение:  «не врубились» в проблему соотношения религии и науки.

[3] Я пренебрежительно называю их попечителями религии.- Примечание Ричарда Докинса.

[4] В Западной Европе и в ряде стран  Америки в  связи с принятыми там  законами о жестокостях по отношению к животным обсуждался  вопрос о жестокостях над животными во время религиозных жертвоприношений. Так, по иудейскому религиозному предписанию верующему допускается кушать только кошерную, разрешенную к употреблению, пищу. Съедобным мясом  для верующего еврея является только мясо библейски «чистых», домашних, птиц, и мясо  парнокопытных и жвачных животных. Причем, чтобы мясо этой живности было кошерным, ее должен зарезать служитель культа -  резник. Это - во-первых. А во вторых, резник должен двойным взмахом ножа – туда и обратно – перерезать животному горло и сонные артерии, не задев кости, и оставить животное истекать кровью до самой смерти. Такой ритуал, как установлено медициной и ветеринарией, доставляет животному длительные мучения. Примерно такой ритуал и в исламе во время совершения жертвоприношений. В результате длительного обсуждения проблемы страдания животных, наших безгласных братьев меньших, в Голландии законодательно запрещены иудейские и мусульманские ритуалы над животными. Принятие таких же законов обсуждается в других цивилизованных странах. Актуальным является также вопрос о запрещения переливания крови своим членам  сектой свидетелей Иеговы. Есть претензии и к католической церкви, которая запрещает аборты даже в том случае, если без него беременной женщине грозит смерть. Если во время родов перед врачом встанет дилемма: спасать роженицу или еще не родившегося ребенка, католическая церковь предписывает смерть только матери.

[5] Салман Рушди (Salman Rushdie), арабский писатель, в 80-х годах прошлого столетия  написал художественное произведения «Сатанинские суры». В священном предании магометанства говорится, что архангел Гавриил периодически являлся Магомету и диктовал ему главы (суры) Корана. Однажды Сатана под видом архангела Гавриила явился к Магомету и стал диктовать ему свои суры. Магомет начал было эти, сатанинские, суры передиктовывать своим ученикам. Наконец, к Магомету явился настоящий архангел Гавриил и разоблачил Сатану и его суры. Магомет так и не продиктовал того, что ему надиктовал Сатана. Писатель Салман Рушди в своем художественном произведении попытался угадать то, что Магомету мог продиктовать Сатана. Отсюда название его произведения. За такое святотатство иранский айятола Хомейни вынес Салману Рушди  смертный приговор и обязал каждого магометанина, который встретит или доберется до Салмана Рушди, убить его. Уже около 20 лет Салман Рушди скрывается от мести. Его место пребывания не известно ни одному магометанину. Вопреки протестам и призывам мирового общественного мнения лидеры ислама до сих пор призывают своих верующих исполнить приговор айятолы.

[6] “Improbability” – невероятность, неправдоподобие, невозможность.

[7]  Термин «агностицизм», «агностик», который ввел известный дарвинист и воинствующий атеист  Томас Гексли (1825-1895), первоначально означал всего-навсего:  «Это неизвестно». «Я этого не знаю». Сейчас в приложении к проблеме существования Бога он означает: «Не знаю, есть Бог или его нет, а поэтому воздерживаюсь от утверждения  или отрицания его существования».

[8] Всемирно известный французский ученый и верующий католик Блэз Паскаль (1623-1662) писал: «Если вы сомневаетесь: есть Бог или его нет, всегда ставьте свою ставку на то, что Бог есть. Если Бога нет, то после вашей смерти вам ничего не будет и вы, таким образом, ничего не потеряете. Если же Бог есть, то ваше отрицание Бога принесет вам вечные страдания в аду, а ваше признание существования Бога будет способствовать вашей подготовке к вечному блаженству в раю,  и вы - выиграете все».

[9] Ричард Докинс в данном случае имеет в виду эвристически (методологически) эффективное требование, которые выдвинуто английским ученым, философом и богословом Уильямом Оккамом (1300 –1349) и принято в арсеналы всех научных исследований под названием «Бритва Оккама». Содержание этого положения Оккам записал так: «Entia non sunt multiplicanda preater necessitatem» - Сущности не следует умножать без необходимости. Другими словами: при изучении и объяснении не надо вводить ненужных/дополнительных предположений. Предположение Бога при объяснении, например, проблем жизни и является таким ненужным предположением. Добавив Бога, мы уклонились от решения проблемы и затруднили ее решения, ибо теперь нам следует объяснять и характер участия в этом Бога, объяснять самого Бога, причины его Творческих соизволений и так далее. Начиная с Бога, мы начинаем не с простого, а с самого сложного. Апологеты Бога всем и вся непременно подчеркивают, что Бог непостижим. А раз непостижим, то как через этого Непостижимого кто-то надеется что-то постигнуть? Непостижимое никаким образом не может показать нам постижимое. Это очевидно по определению.