подумывает о том, чтобы потребовать от Германии выплаты репараций, так как поляки, согнанные со своих земель во время войны, считают, что после вступления Польши в ЕС могут заявить о своих правах на собственность перед международным судом;
чего доброго, испортит нам бизнес, исходя из того, что при быстрой приватизации появилось бы много новых безработных, забота о пропитании которых легла бы на плечи государства;
хочет вмешаться в вопрос "нашей энергетической безопасности" и упрекает Берлин в союзе с Москвой, так как запланированный Россией и Германией нефтепровод через Балтийское море обходит Польшу стороной, что лишает ее права голоса в этом вопросе и возможности подзаработать,
и, ко всему прочему, считает, что национальную безопасность Польши лучше передать в руки Америки, а не соседней Европы.

Так, по своему легкомыслию, польские избиратели рискуют потерять благосклонность Европы и, получив упрек в "евроскептицизме", попасть под строгое наблюдение. Ведь предрассудки против немецкой Европы просто несовместимы с демократическими выборами!
*
Этот выговор польским избирателям весьма несправедлив. Как-никак, братья Качиньские пообещали добиться "обновления польского государства" и этим убедили патриотически настроенных граждан отдать власть в их руки. Почему же немецкая пресса вдруг оказалась недовольна? Ведь поляки повели себя как образцовые избиратели-патриоты:
Во-первых, они сразу поняли, какие вещи не имеют значения на выборах. После пятнадцати лет свободной рыночной экономики и вслед за выполнением всех условий вхождения в ЕС Польша может "похвастаться" убогими жизненными условиями большинства населения, двадцатипроцентной безработицей, "прогнившей системой здравоохранения", бесчисленными шахтерами, крестьянами и пенсионерами, живущими в нищете, и т.д. Все это хотя и дает основания для недовольства, но в таком виде не должно играть роли при голосовании. Для голосующего все обделенные имеют значение исключительно как признак нездорового состояния нации, а их несчастья служат доказательством того, что безответственные вожди привели нацию на край пропасти.
Во-вторых, будучи националистами, избиратели не стали попусту тратить время и разбираться с причинами всех своих бед, а сразу перешли к вопросу о том, кто неправильно использовал свою власть. Вредные последствия – к примеру, в результате приватизаций – говорят избирателю о том, что правительственные должностные лица злоупотребляли государственной властью в личных интересах: коррумпированные политики отдавали предприятия своим любимчикам и получали за это вознаграждение. Избиратель разгадал дурные намерения политиков: власть имущие хотят жить лучше подвластных! Он узрел, насколько далеко они уже в этом зашли: государство захвачено "патологическими структурами и неформальными влиятельными группами, которые на нем паразитируют" (новый премьер-министр Марчинкевич в газете "Франкфуртер Альгемайне Цайтунг" от 10.10.05). То, что Польша находится на грани банкротства, и широкие массы народа терпят бедствие, польского избирателя уже не удивляет. Он знает, кто привел нацию в упадок. И так как речь идет о "посткоммунистах", то ни у кого не вызывает сомнения, что они сделали это намеренно. "Плохое правление" этих "врагов народа" происходит от их "антинародных убеждений".
В-третьих, исходя из такого диагноза, избиратель уже знает, в чем должно заключаться искусство "хорошего правления": необходимы чистки, ужесточение порядков и реорганизация страны. Нужно построить совершенно новое государство, "Четвертую Речь Посполитую", потому как "Третья Речь Посполитая" страдает оттого, что родилась из "гнилого компромисса" со старым режимом и так окончательно и не свела счеты с "коммунизмом". Избиратель обсуждает вопрос о запрете доселе правившей партии и, голосуя за ПиС, дает задание сформировать постоянную парламентскую "комиссию правды и справедливости", а также ужесточить уголовное право. Одним из первых правительственных проектов – в полном соответствии с наказом избирателя – стала, таким образом, новая секретная служба, "спецподразделение по борьбе с коррупцией", созданное с целью "жестокого подавления коррупции в руководящих органах администрации, государственных предприятий и власти". Бороться с "красной паутиной" будут при помощи патриотически благонадежного персонала: "По словам Каминьского (главы новой секретной службы), ... в качестве сотрудников могут, 'естественно', приниматься в расчет только те, кто состоял в 'Солидарности' ". Да и вообще, патриотически настроенный избиратель нуждается в "полномасштабном обновлении всех секретных служб и полиции – обновлении, затрагивающем как персонал, так и формы организации... Обыкновенных полицейских тоже [будут] проверять на предмет их причастности к коммунистичекой службе госбезопасности" ("Франкфуртер Альгемайне Цайтунг", 10.11.05).
В-четвертых, тонкое патриотическое чутье привело избирателя еще к одному открытию: нация со всех сторон окружена врагами! Собственное правительство предает интересы нации и распродает отечество России и Германии. Новое правительство должно с этим покончить. Конечно, братья Качиньские тоже полагают, что Польша не сможет подняться без Европейского союза, а, значит, зависима от ведущих стран ЕС. Но именно поэтому национальная честь и избиратели требуют настаивать на независимости и равноправии Польши в ЕС: "Все полномочия Европейского Союза вытекают из решений независимых стран" (из предвыборной программы партии "Право и Справедливость").
В-пятых, польские избиратели еще и набожны. Против того, что народ глубоко погряз в религии, немецкая общественность тоже не должна бы возражать, раз уж она не против распятий в немецких классных комнатах и бога в преамбуле европейской конституции.
Как мы видим, поляки блестяще справились с ролью избирателей.
*
В Германии придерживаются, однако, совершенно другого мнения. Проводится тщательное расследование – как же могло так получиться, что поляки выбрали не того президента?
Анализ выборов вскрыл следующую проблему: в Польше существуют обширные слои населения, которые, в общем-то, еще не созрели для участия в выборах, но, как назло, наделены избирательным правом, – беднота, темнота, деревенщина:
"Туск привлек на свою сторону жителей средних и крупных городов. Он получил большинство среди молодежи и людей с высшим образованием. Качиньский, напротив, популярен среди пожилого населения, среди людей малообразованных, среди крестьян, жителей деревень и маленьких городов. ...На этих выборах преуспевающая Польша тех, кто оказался в выигрыше, противостояла стране, где единственное утешение – это нация и дева Мария, где люди боятся потерять последние устои в этом мире либеральных диалогов, после всего, чего они уже лишились" ("Франкфуртер Альгемайне Цайтунг", 25.10.05).
Когда те, кто оказался в проигрыше, решают о том, кому управлять страной, то ничего хорошего из этого не выходит. В истинно демократической стране избиратель ни за что бы не отдал предпочтение такой предвыборной программе, которая все равно не имеет шансов на осуществление:
"Социальную программу Качиньских ... не профинансировать. К тому же Качиньские намерены затормозить приватизацию, что наверняка отпугнет инвесторов. Поэтому шансы значительно снизить двадцатипроцентную безработицу невелики... Политических средств для проведения 'силовой внешней политики' у близнецов Качиньских нет" ("Зюддойче Цайтунг", 24.10.05).
Страна, которая слишком много на себя берет, не только лажается, но и вредит сама себе:
"Для Польши ... будет важно установить хорошие отношения с Германией, крупным плательщиком в кассу ЕС. Период похолодания, какого заставляет опасаться риторика последних лет, не отвечает интересам Польши. И даже братья Качиньские уже не раз доказали, что в случае чего им знакомо различие между риторикой и реальной политикой" ("Франкфуртер Альгемайне Цайтунг", 27.09.05).
Как-никак, мы все-таки посильнее будем. И если братья Качиньские считают, что могут качать перед нами права Польши в Европе, то нам не остается ничего другого, как со всей открытостью и тонким чувством реальной политики дать им понять, что они просто не могут себе позволить портить с нами отношения. Как крупным плательщикам в кассу ЕС, нам все-таки лучше знать, что важно для Польши.
 
Перевод: Александр Червонный, Константин Перцев