  |
  |
|
|||
 Главная Следующий номер Форум Обратная связь Календарь событий Поиск Архив старой версии | |||
| Звонок из Малаги |
Балканский транзит. Репортажи из косовского рейда I. Поезд Москва-София трясся и скулил в ночь, как подыхающая собака. В купе напротив нас с Атанасовым сидело трое таких же транзитников. Высокий парень со смуглым гуцульским лицом и большими ладонями заробитчанина нарезал курицу ножом с эмблемой Канадской конной полиции. А его сосед, крепкий старик, доставал из «тормозка» бутыль с водкой – для нас с парнем, – и таблетки для своего маленького внука, переодевая его ко сну со сноровкой заправской мамаши. Дед по имени Николай и вправду был для четырехлетнего Володи матерью и отцом. Четыре года назад, почти сразу после рождения мальчика, его родители нелегально выехали на заработки в испанскую провинцию Малага – убирать оливки, апельсины и виноград для знаменитых ликерных вин «лагрима». А их новорожденный сын остался дома – в Черновцах, на руках бывшего армейского капитана, чья жизнь строевым шагом прошла сквозь череду сибирских гарнизонов. – Знает отца и мать только по телефону, – говорил нам Николай, покачивая благообразной головой святого со старой карпатской иконы. – Я своей дочери нашел в городе работу, но мужу ее негде было устроиться. Так и уехали вместе, чтобы не разрушать семью, а легализовались только в прошлом году. Мы к ним теперь собираемся в гости ехать, да все не получается – Вова у нас болеет, я вот его сейчас в Киев к аллергологам возил. – Сам я козака выростил, – с гордостью рассказывал Николай, и гладил внука по голове, – а тот лепетал нам, «вуйкам», про большую игрушечную машину с витрины столичного магазина, которую обязательно купит ему мама. В этот момент он очень походил на подростка с плаката против трудовой миграции, которым заклеены сейчас западноукраинские вокзалы и поезда. – О маме он знает то, что она деньги ему, как волшебница, шлет. За эти годы двадцать шесть тысяч евро нам переслали, и я им своими руками дом на эти деньги построил. И кому он нужен? Останутся они в Испании, а внук, вот, говорит, что не хочет с родителями жить. Хочет – только со мной, «дидыком» – глухо, будто для себя, говорит старик, и маленький Володя согласно повторял нам эти, по-видимому, очень знакомые для него слова. А «дидык» отклонил чарку водки, которую предложил ему смуглый парень, – тоже Николай, возвращавшийся с заработков домой, в маленькое село на Днестре. И было видно: горечь на душе этого сильного, бодрящегося человека со старой армейской закалкой, была крепче самого ядреного самогона. Мы молчали, а поезд мерно пересчитывает ребра железнодорожной колеи, унося нас по великой оси тысячекилометровой трассы между Балканами и московским мегаполисом, по которой годами кочуют украинские заробитчане. – Я на Манхеттене работал, – говорит о себе младший Коля. Занимались ремонтом квартир, строили, клали плитку и полы, красили, штукатурили, – все делали, за что платили. – На Манхеттене? – недоверчиво переспросил его я. – How old are you? – I am twenty six years, – простодушно ответил мне Коля, не обратив внимания на этот маленький тест. – Заработал денег, думал – вернусь, и буду жить как король. А тут все дороже, чем в Штатах, даже бухло. И работы нормальной как не было, так и нет. Там мы получали по двадцать шесть долларов в день, а один раз заказчик нам девять долларов не доплатил – так мы ему плитку за это побили. Манхеттенский Николай даже улыбнулся – то ли вспоминая о том, как звенел кафель, разбитый только что выложившими его людьми, то ли представив себе физиономии жадных заказчиков, обозревающих последствия этого саботажа. А потом стал мечтательно описывать, какая крупная рыба ловилась раньше у них на Днестре, где он рыбачил еще мальчишкой, тихо выгребая в маленькой лодке на широкий речной плес. Этот рассказ прервал писк телефонного зуммера, едва слышный в грохоте поезда, и дед Коля из Черновцов, чертыхаясь, полез в свои баулы, выудив оттуда старый мобильник. – Мама тебе звонит!, – повернулся он к маленькому Володе, протягивая ему телефон. Тонкая незримая ниточка связала душное купе громыхающего в украинской ночи поезда с вечером в далекой Малаге, настоянном на ветрах близких африканских пустынь. Было слышно, как в телефоне что-то говорит женский голос, а мальчик молча слушал его со странным, неловким видом, и вдруг передал аппарат деду. – Не хочу говорить, – сказал всем этот маленький человек, который, конечно, еще не может понимать, какие силы сделали его сиротой при живых родителей, и, скорее всего, даже не умеет обижаться на свою мать. А просто стесняется потока нежных слов от чужой женщины, которая должна скоро купить ему новую машину. За окнами уже горел огнями вокзал Тернополя. Атанасов с манхеттенским Колей купили на нем хорошей колбасы с плохой водкой, а я вспомнил куплет из альбома гастарбайтерских песен, недавно изданных в этом городе. Виростає твій син і питає про маму На печальних казках чужини вирастає твій син В телефонних дзвінках та скупих телеграмах: «Повертайтеся, мамо! Не можу я жити один». Оказывается, в жизни бывает гораздо хуже – когда никто даже не просит тебя вернуться. Вполне достаточно твоих денег, и нужно винить себя не за то, что обстоятельства вынудили тебя сбежать из-под мачехиного подола этой страны, – а за то время, когда мы смиренно отдали ее судьбу в чужие, загребущие руки. Дед Коля уложил внука спать, а у остальных в купе не было настроения допивать паленую водку, и разговор привычно зашел о дикой инфляции и ценах на мясо, об очередных, киевских выборах и вновь обманувших народ политиканах, на которых, по мнению «дидыка», стоило поскорее скинуть «бомбочки». – Все равно, козаки, я мыслю, должен быть предел, за которым нельзя будет это терпеть, – сосредоточенно говорил старый буковинец. Если бы лицо этого человека видели те, кто, заставил его быть отцом и матерью для своего внука, они вполне могли бы прочитать в нем будущее своих собственных детей, летящих сейчас на испанские курорты и в американские вузы для элитного молодняка. Смуглый манхеттенский Коля просто молчал, но мы уже знали, что он научился бить плитку во вред кинувшим его боссам. А поезд приближался к румынской границе, апрель неслышно переходил в май, в Днестре плескалась не выловленная рыба, а в детском сне Володи гудела игрушечная машина с витрины киевского магазина. И на этот, лунный, дорожный ритм лучше всего ложились строки гастарбайтерского хита Мама в Італії, тато – ще далі. А в Україні пробились конвалії. Скоро з вікнами мамино свято Я вже навчився читати й писати Я вже дорослий, каже бабуся, Я навіть ночі тепер не боюся. Мамо – в Італію, тато – у найми Вже відцвіли чорнобривці і мальви Грюкає в домі китайська дорога, Сам по собі, і собі допомога. Рецензія на перший альбом гастарбайтерських пісень: http://kermanich.livejournal.com/9990.html |
07 2008 22:45:00
· 0 Комментариев ·  |
|
|||
| Нет комментариев. | |||
|
|||
| Пожалуйста, залогиньтесь для добавления комментария. | |||
|
|||
Рейтинг доступен только для пользователей.
Пожалуйста, залогиньтесь или зарегистрируйтесь для голосования. Нет данных для оценки.
| |||
|
|||
| 29 ноября врачи проведут общероссийскую акцию против ... 8 ноября профсоюзы проведут митинг в поддержку арест... Докеры Ейского морского порта начали «итальянскую з... Валентин Урусов сделал заявление в связи с преследо... 7 ноября в Москве левые силы проведут "КРАСНЫЙ МАРШ" Moody’s предсказал рекордное падение золотовалютных р... 12 сентября потеряла сознание участница голодовки ра... Московские больницы в ближайшие месяцы ждут внутрен... В Уфе участники акции протеста встретились с предста... 9 сентября 6 активистов профсоюза медиков начали голо... | |||
|
|||
| 5 ноября 2014 года в Вашингтоне пройдёт Марш Миллиона ... МВД Испании перебросило в Каталонию более 400 сотрудн... Митинг против запрета референдума о независимости. П... Работники школьных автобусов Нью-Йорка грозятся объ... Стачка на заводе Bombardie может закончиться 15 сентября В Китае 16 000 работников дочерних подразделений тайва... У берегов Ливии затонуло судно с 250 мигрантами Из-за забастовки на Air France, стартующей 15.09, под вопросо... В США начали забастовку работники автомобильной про... Пилоты Lufthansa 10 сентября провели забастовку в Мюнхене | |||
|
|||
|
|||
| Фанатизм есть признак подавленного сомнения. К. Юнг | |||
|
|||
|
|||