Борис Ельцин – самое большое национальное унижение для России – возможно, после Аллы Пугачевы, его собственной ипостаси в культурной сфере. Быть под пятой этого вечно пьяного истукана, десятилетие терпеть над собой власть убийцы и палача, развязавшего две кровавых войны внутри своего собственного государства и ввергнувшего его в самую глубину неолиберального ада – именно в этом состояла символическая расплата за утраченное социалистическое первородство россиян. В его лице на восстановленный российский трон взобрался прямой классовый потомок хлебного сибирского кулака, некогда выметенного из страны вслед за колчаковскими обозами. С другой стороны, фигура Ельцина выказывала родовую преемственность переродившейся партийной номенклатуры и нового класса постсоветских буржуа. 
Ельцин и сам был классовой реставрацией – Реставрацией с большой буквы, радикально уничтожившей все сущностные черты социализма, которые еще оставались в российском обществе начала девяностых годов. В контрреволюции, тесно связанной с отвратительным образом этого человека, присутствовал отголосок бескомпромиссного идейного конфликта времен гражданской войны. В ней же была отражена самая суть этой старой и до сих пор неоконченной борьбы. Окружение Ельцина намеревалось до основания стереть старый советский мир, чтобы немедленно выстроить на нем собственное, частное благополучие, замешанное на горе миллионов людей. И не жалело для этого самых жестких и прямых средств – от приватизационных сертификатов и до снарядов грачевских танков. 
Борис Ельцин был не случаен. Его личность, способная совместить осторожную кабанью хитрость позднесоветской номенклатуры с нахрапом базарной братвы эпохи периода начального накопления капитала, только и могла осилить огромный объем работ по демонтажу советского строя. Уничижительные нападки, которыми поливали «ЕБэЭна» российские левые,  являлись отражением их полной политической несостоятельности – так же, как и нынешняя критика «глупости» президента Буша. Хам и самодур Ельцин был подлинной исторической реальностью девяностых годов. Он попирал своим задом послушную, задавленную страну, а его пьяный танец перед германским оркестром выражал полное презрение к миллионам одураченных лень голубковых, чьи потянувшиеся за ваучерами руки подняли его на пирамиду власти. В этот момент Ельцин как никогда наслаждался своим ничем не лимитированным господством. А в остальное время с удовольствием давал править Россией своему ближайшему окружению – при условии, что оно гарантировало ему контроль над бездонным корытом отобранных у людей благ. Ведь именно ради этого он сумел ловко сменить строго лимитированный достаток цековского функционера на безграничную власть российского самодержца. Больше того, деньги и власть по шекспировски позволили ему купить себе здоровье и долгую старость, безбедно протекавшую вдалеке от прозябающих российских стариков. 
Можно сказать и еще больше – Борис жив и сегодня, после своей физической смерти.
Он продлил свою жизнь в последние минуты девяносто девятого года, передав власть в стране Владимиру Путину. Смена внешних декораций, которая воспоследовала этому событию, никак не изменила классовой сущности нынешнего российского государства. Его природа осталась все той же, глубоко рыночной и буржуазной, символизируя продолжение эпохи неприкосновенного для новых властей Ельцина. Ельцинская система почти целиком сохранила себе в новом режиме. Она каждодневно проявляет себя в непрерывном наступлении социальные права трудящихся, во всевластии монополий, в трусливой зависимости от диктата западного империализма, в ликвидации общедоступного образования, в «Сволочах», «Штрафбате», «Тайнах мировой революции» и подленькой борьбе против серпа и молота на флаге Победы. И, наконец, в полицейщине, которая готова хоть завтра представить второе издание октября-93 – был бы лишь издан соответствующий приказ.
Ельцин – жив. Это нужно признать и произнести вслух. Не стоит тешить себя иллюзиями. Ведь и Рональд Рейган продолжает существовать сегодня не только в названии атомного авианосца ВМС США. Подлинная борьба против ельцинского наследия, против всей суммы последствий классовой реставрации на постсоветском пространстве, по-существу, даже не начиналась. А, между тем, только она может стать осиновым колом для этого монстра. Но придет день, и классовая политика Ельцина упокоится в одной братской могиле с рынком, которому она некогда возвратила жизнь. Ведь народы России могут выдвигать из своей среды не одних только «ебээнов». Среди мальчишек из бедных семей наверняка бегают те, с чьим именем будет связан этот революционный поворот, еще укрытый от нас далеко за горизонтом истории.