Вот уже почти месяц едва ли не в каждом номере «Российская газета» публикует отклики  на статью А.И. Солженицына «Размышления над февральской революцией». Выступают известные политические деятели, историки, журналисты, политологи. Чем объяснить такое внимание к  отстоящему от нас на 90 лет историческому событию? Только лишь «круглой датой»?  Может, историки узнали о нем то, что до сих пор «науке неизвестно»?

Уже не в первый раз писания Солженицына преподносятся общественности как откровения. Даже если они написаны были давно. Так получилось по возвращению тогда еще в СССР в начале 1990 г. с его наделавшей много шума статьей «Как нам обустроить Россию». После пятнадцатилетнего молчания  пророк снова заговорил. Случайно ли это? Думается, что нет. Ведь ничего неизвестного до сих пор Солженицын не сказал. Просто благодаря  правительственной газете растиражировал то, что не вошло в его роман «Красное колесо». Причем, как призналась его жена, эти «Размышления…» уже печатались в 90-х годах сначала в журнале «Москва», а затем в трехтомнике публицистики. Все это приводит к выводу о хорошо скоординированной акции, призванной донести до общества ряд значимых идей. Просто Солженицын вновь пришелся ко двору. 

Внимательное прочтение публикуемых «Российской газетой» откликов наводит на мысль, что никакой дискуссии на самом деле не предполагалось. Да и спор больше не о том, что написал собственно Солженицын. Просто те, кому важно было донести до общества эти идеи, не долго думали, кого для этой цели использовать. Наше падкое до пророков и магов общество лучше воспримет пострадавшего за веру гуру, чем штатного идеолога или академичного профессора.

Так чей же на этот раз заказ вольно или невольно выполняет Солженицын? Одно лишь знакомство с именами тех, чьи отклики печатает «Российская газета», не оставляет ни тени сомнений, откуда уши растут. 

Почему именно сегодня Кремль вспомнил  о Солженицыне? Последние два года власть активно занимается идеологическими вопросами. После пятнадцати лет сплошной «деидеологизации», профессиональные идеологи снова востребованы. Еще в начале прошлого года перед активистами «Единой России» помощник Президента России В. Сурков призывал партию «для того, чтобы она могла сохранить свое доминирующее положение в политической системе» «активнее овладевать навыками идеологической борьбы».[i]

А что такое идеология? Это теоретическое обоснование социальных интересов определенного класса общества. Эту функцию на себя и берут политические партии. «Партии должны не только разделять, но и объединять людей вокруг общих ценностей».[ii] Сурков, по сути, повторяет важнейшее марксистское положение, хотя и не обозначает авторства. Ведь, как известно, основоположником классового подхода был отнюдь не Маркс, а французские историки 19 века Тьери и Гизо. И выступали они как раз с позиций того класса общества, который сегодня Сурков обозвал в одном месте «национально ориентированным ведущим слоем общества», а в другом определил вполне конкретно как «национальную буржуазию».[iii] Отброшены все маски, развеяны все последние иллюзии о «народе» и «общечеловеческих ценностях», заявлено прямо: если общество «не воспроизводит все время эффективный лидирующий класс, то у такого общества не получится ничего».[iv] Сто тысяч наших листовок не стоят ничего по сравнению с этим признанием из уст представителя власти. Иногда и они проговариваются.

Определил он и кому должна принадлежать роль идеологов этого класса: «у нас есть конкурентное преимущество, у нас неплохая система образования, но надо ее развивать, четче ориентировать и, что очень важно, она должна воспроизводить национально ориентированную элиту».[v]

В своей пресс-конференции 28 июня 2006 г. Сурков продолжил эту тему.  По его мнению, «России не хватает национальной идеологии и элиты, которая  разделяла бы эту идеологию, четко понимала цели и задачи, стоящие перед   страной».[vi] Неспроста в последнее время участились встречи в Кремле с «молодыми писателями», рок-певцами, деятелями церкви и культуры. Теперь очередь дошла до знаменитого затворника, вновь претендующего на роль духовного отца нации.

Таким образом, не поиск исторической истины движет организаторами «дискуссии» вокруг «Размышлений…» Солженицына. Неспроста авторы практически всех откликов, появляющихся в «Российской газете», с легкостью перебрасывают мостик из России начала двадцатого века в Россию века двадцать первого. Это так естественно для любой власти, озабоченной проблемой собственной легитимности, привлекать исторические аргументы. «Важность тех событий, с точки зрения Суркова, следует оценивать именно  с позиции практической политики сегодня, потому что многое, действительно повторяется, повторяется дословно».[vii]

В чем же своеобразие сегодняшнего исторического момента, условий, в которых только и могла начаться столь массированная идеологическая атака? Для ответа на этот вопрос снова обратимся к президентскому помощнику, к его первому выступлению в феврале 2006 г., с которого и началось «триумфальное шествие» идеологии «суверенной демократии».

Процитируем  и прокомментируем его[viii]:

1) «Можно сколько угодно говорить о том, что собственность незыблема и так далее. Но пока это не уляжется в головах у людей, пока не поверят, что здесь можно работать долго, всю жизнь и оставить все детям, и дети будут здесь тоже жить хорошо, и никто не придет к ним и ничего не отнимет, и не скажет: «Вот ты, негодяй, какой! Мы тебя, наконец, нашли!».  Здесь нужно сотрудничество бизнеса и большей части общества». Таким образом, путинский идеолог формулирует вполне осознаваемый страх господствующего класса перед возможностью утраты своего положения. «У нас ведь бизнес, который вырос в бурное время 90-х, который родом из советского времени, когда за лишние 100 рублей могли посадить на 100 лет, и господствовала совсем другая мораль, он у нас запуганный, с одной стороны. Да и с другой стороны – тоже».  Такое, по словам Ю. Лужкова, «плавание «без руля и ветрил» в 90-е годы привело российскую нацию (читай, «запуганный» национальный бизнес – А.Ч.) к пониманию необходимости более осмотрительного движения в будущее, необходимости разумного консерватизма, осторожности в дальнейших преобразованиях».[ix]

2) «Поскольку там, где сила силы убывает, там возрастает сила слова. И насколько «гвоздями вбиты» основные ценности демократии гражданам США, Англии, Франции. Их ночью разбуди – они вам начнут рассказывать про права человека и так далее. Так и в нашей с вами повседневной жизни все большее значение будут иметь общие ценности и умение друг до друга их доносить и побеждать противника в прямом идеологическом столкновении, и все меньше рассчитывать на административные возможности, которыми многие, как правило, любят оперировать». Важно здесь отметить понимание исчерпаемости всех применявшихся до сих пор способов завоевания этого господства, прежде всего прямого администрирования («эта проблема не решится каким-то одним усилием, одним законом»), что вообще характерно для переходных периодов (вспомните короткий период «увлечения администрированием» в период «красногвардейской атаки на капитал» после Октябрьского переворота). Эти методы эффективны в период борьбы за установление единовластия.   Когда эта борьба уже успешно завершена, встают задачи по поддержанию этого господства, сохранению незыблемости власти, воспроизводства возникших общественных отношений, так, чтобы всех «ночью разбуди» и они могли повторить «основные ценности демократии». По словам Суркова, высказанным перед журналистами 28 июня 2006 г., "невозможно удерживать только административно то, что должно удерживаться образами будущего, идеалами, ценностями".[x] Эту же мысль другими словами Сурков подтвердил в ходе дискуссии по поводу солженицынской статьи. «Демократия должна расти внутри страны и народа», - сказал он на встрече со студентами в РГГУ 13 марта.[xi]

Сурков хочет оберечь систему от всяких случайностей. «Не нужно желать поражения и ослабления своей стране», - призывает он молодежь.[xii] Важно добиться такого положения, чтобы, организующая, безличная сила капитала поддерживала существующий строй, независимо от того, кто конкретно стоит у власти, насколько профессиональны  или коррумпированы управленческие кадры, чтобы на устойчивость системы не влиял каждый чих президента, как это было в 90-е годы. Капитал, потому и оказался живучим в 20 веке, что оказался способен создать такие институты, благодаря которым удалось канализировать непримиримые социальные противоречия, а экономически господствующий класс сумел стать «классом для всех». Если бы  не это, строй разнесли бы не коммунисты и пролетарии, а вакханалия частных эгоистических интересов, которые сам же капитал  и порождает.

Передовые представители и идеологи российского капитала  это хорошо понимают. Уже понимают. Поэтому, как предупреждение из прошлого, звучат следующие слова В. Суркова: «Мне кажется, что политическое самоубийство имущих классов произошло задолго до Февраля, но именно тогда демократия была заранее проиграна правящими классами Российской империи».[xiii]

Продолжаем разбираться в том, что стоит за «Размышлениями над февральской революцией». Цитируем и комментируем самое первое годичной давности ключевое выступление идеолога «суверенной демократии».

3) «У бизнеса противоречия с обществом, потому что чиновник воспринимает сигналы от общества. Не только у чиновника претензии. Эти претензии распространены более широко. В этом ничего хорошего на самом деле нет, потому что, если отношения между богатыми и не очень богатыми людьми в нашей стране не нормализуются, у нее нет будущего. И мы должны с вами все сделать для того, чтобы, хотя это очень трудно. Гораздо проще стать на популистскую точку зрения: «Бей богатых! Все отнять и поделить». Ни в коем случае нельзя этого делать при всей кажущейся соблазнительности. Лишние 2% на этом заработать? Я имею в виду рейтинг. Не стоит овчинка выделки, потому что последствия будут гораздо хуже. Мы должны беречь наш бизнес-класс, лелеять его и заботиться о нем, а они – платить налоги и уважать общественную традицию и мораль». Сурков (надо отдать ему должное) зорко подмечает главное противоречие современной России: между богатством и бедностью, собственниками и неимущими. Понимают это и отдельные представители крупного капитала. С одной стороны, нельзя «все отнять и поделить», а, с другой стороны, надо как-то «эти отношения гармонизировать».[xiv] М. Ходорковский из колонии пишет  о необходимости «левого поворота», не в смысле передачи власти коммунистам, а о допущении некоторой степени  «социализации» капитала, необходимости с целью сохранения системы «справедливого» распределения общественного богатства. «Социальные взрывы случаются не там, где экономический крах, а где пришла пора распределять плоды экономического подъема, - прозорливо пишет он. - Не там, где все более или менее равны в нищете, а где 1% богатых и 9% относительно благополучных материально и психологически резко оторвались от 90% бедных и — что еще более важно — униженных».[xv]

Такую функцию Сурков возлагает на правящую партию господствующего класса. «Как только сильную власть выдергивают из общества, этот бахвалящийся высший класс рассыпается за одну секунду», - продолжает извлекать уроки Февраля президентский идеолог[xvi]. Суркову важно добиться легитимизации режима, то есть такого положения, когда большинство населения, если не выражает единодушную поддержку власти, то, по крайней мере, не противодействует активно ей. Его Сурков еще пару лет назад в интервью журналистам «Комсомолки» назвал «моральным большинством».

4) «…По мере развития демократии информационная борьба обостряется. Борьба за умы. Хорошо бы это понимать и не надеяться на то, что вегетарианство и непротивление отправят нас в рай. Ничего подобного». Что-то до боли это напоминает. Сталинское: «по мере продвижения к социализму, классовая борьба обостряется». Сурков, конечно, не мог буквально цитировать азбучные марксистские истины (тогда бы он не работал в президентской администрации). Но мы то с вами прекрасно понимаем, что классовая борьба протекает в разных формах: идеологическая борьба обычно сопутствует политической. «Ведь есть и другие подходы к будущему России. Их очень много».

5) «У нас не выработано консенсуса в обществе по оценке недавних событий.  Следовательно, не выработан подход к нашему будущему. Я предлагаю начать с себя и попытаться сделать так, чтобы основные оценки стали для нас общими, и чтобы мы могли смело ими оперировать».  Такое внимание Суркова к недавней истории объяснимо. Истоки обогащения «нового лидерского класса» надо искать в тех годах. С одной стороны, это был «зоологический период нашего развития». С другой стороны, «очень важно подчеркнуть, что 90-е годы (притом, что это был действительно олигархический режим) ни в коей мере мы не должны считать потерянными для России, временем сплошных безобразий. Мы не должны забывать, что в 90-е годы были начаты громадные реформы и масса позитивного и, прежде всего, пусть даже в таких извращенных, я бы сказал, условиях, сложных условиях, но осваивались новые социальные практики, люди привыкали к выборам, люди учились работать в рыночной экономике. И одно из самых важных достижений 90-х, мне кажется, то, что в такой достаточно зоологический период нашего развития к ведущим позициям пробились по-настоящему активные, стойкие, целеустремленные и сильные люди, материал для формирования нового ведущего слоя нации».

Так формулируется двуединая задача: во-первых, отмежеваться от совершенно «зоологических» проявлений того периода, во-вторых, облагородить «новый ведущий слой нации» на фоне тех событий.    "Элита должна  найти для себя объяснение того, что происходило в последние 20 лет. Наша  нация должна объясниться сама с собой", - считает Владислав Сурков (из выступления 28 июня).

Коммунистам следует внимательно и вдумчиво проанализировать эти оценки недавнего прошлого. Ведь, скорее всего, они найдут отражение в программе правящей партии. Нам необходимо всячески разоблачать стремление «единороссов» «отмазать» свое прошлое, представить творившиеся в 90-е безобразия ( при активном или пассивном – какая разница? – участии нынешних путинистов) просто как «жертву», будто  это цена, про которую «невозможно сказать, какая она, большая или маленькая», но которую «наш народ более или менее осознанно заплатил за выход на верный путь».

Не менее важной становится задача по пресечению попыток приватизировать прошлое, приспособить его к своим идеологическим целям. Вообще-то у молодой российской буржуазии нет еще своей славной истории. По поводу ее отсутствия Сурков сокрушается: «Мне кажется, проблема нашего поколения в том, что свой вклад мы пока всерьез не внесли. Мы только переходим от политики стабилизации к политике развития. Нет ни одного крупного экономического или социального достижения, которое совершило бы наше с вами поколение. Об этом надо помнить. Уже и апломб появился, уже и миллиардер на миллиардере сидит и миллиардером погоняет и говорит: «Мы самые умные и все понимаем». Миллионеров вообще девать некуда. Люди настолько горды, как будто порох изобрели. Но они ничего не изобрели».

Исторические экскурсы, сколь далеко они бы не заходили, оказываются зачастую эффективным средством формирования классового сознания, особенно, если складывание этого класса происходило в «зоологический период», которым, понятное дело, гордиться совсем не хочется. Обращение к проблематике 90-летней давности служит и хорошим способом отвлечения общественного внимания от реальных противоречий дня сегодняшнего, когда реставрация капитализма в России – факт свершившийся, и развивается он уже, как говорят марксисты, «на собственной основе», и проблема стабилизации его и укрепления выходит на первый план. «Общество должно быть достаточно целостным», а потому, по словам Суркова, «профилактика революций – это наша ежедневная забота».[xvii]

Вот, собственно говоря, из-за чего и разгорелся весь сыр-бор вокруг давнишнего текста Солженицына. Есть констатация факта, что в России сложился «новый лидирующий класс», есть проблема его консолидации, слишком остры противоречия между ним и остальным обществом. Помочь ему осознать себя как класс, как класс, господствующий экономически, политически и идеологически, - вот задача дня. Эта задача только под силу правящей партии, опирающейся на стройную, отражающую реальное место этого класса в обществе и его миссию идеологию. Все, маски сброшены, мы слишком долго увлекались департизацией и деидеологизацией. Да воскресится партийность в исторической науке. Аминь!

20 Марта 2007 г.

[i] http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[ii] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

[iii] http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[iv] http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[v] http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[vi] http://www.edinros.ru/news.html?id=114108

[vii] Российская газета. 2007. 15 марта. С.4.

[viii] выделенное нами здесь и далее цит. по: http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[ix] http://www.edinros.ru/news.html?id=113780

[x] http://www.edinros.ru/news.html?id=114108

[xi] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

[xii] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

[xiii] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

[xiv] http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

[xv] М.Ходорковский. Левый поворот. //Ведомости. 2005.

[xvi] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

[xvii] Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.