Выражаясь современным языком, любого, кто совершил какое-либо правонарушение или подозревают в этом, здесь будут «разводить на лоха», для более скорого раскрытия преступления, реальное оно или надуманное. Тем не менее, еще со времен Петра I и НКВД, в судебной практике России устоялось твердое мнение, что признание вины – царица доказательств. И пускай сегодня это самое признание не выколачивают на дыбе, по крайней мере в СИЗО «Лефортово», комплекс воздействия на психику тут присутствует в расширенном ассортименте. Будучи здесь уже (или всего) год, я испытал разные приёмчики как на собственной шкуре, так и наслушался о них от множества соседей, возможно слегка преувеличенных историй, но по сути своего содержания весьма познавательных.

Думал с каких начать рассказ: с интересных и забавных, распространенных или беспредельных – решил начать сначала. По моим наблюдениям, оказываемое давление или воплощаемая интрига направлены, прежде всего, на то чтобы вынудить вас дать необходимые следствию показания. Заметьте, не правду рассказать, а подписаться под тем, что так необходимо для придания правдоподобности материалам уголовного дела. Конечно же практически каждый, кто здесь сидит, в чем-то да виновен (как и тот, кто нигде не сидит), но зачастую совсем не в том, в чем его обвиняют. Уж это я знаю наверняка, поверьте. Если подследственный согласен на все, что от него требуют или же изначально признал свою вину и чистосердечно раскаялся, то мой рассказ не о нем. Я пишу о тех, кто не стал «петь» с самого начала и пытается сопротивляться Системе. Сразу отмечу, ведутся на разводки и ломаются даже бывалые и стойкие, к любому человеку с его слабостями можно отыскать ключ, а времени у следователя перебирать эти ключи не мало. Сломать волю – вот главная задача для достижения цели, второстепенная – выудить в общении прямые или косвенные улики и доказательства вины заключенного.

Я писал, что правило: «Не верь, не бойся и молчи» очень помогает, но есть одно «но». Все умны «задним числом», каждый знает аксиомы поведения в той или иной ситуации и почти каждый уверен, что вот именно то он «умнее паровоза» и не поведется на ловкие трюки. История доказывает, что такие самоуверенные персонажи на самые дешевые разводки и попадаются. А посему держите ушки востро и ежесекундно будьте самокритичны, ведь на каждую хитрую… гайку, как известно, найдется свой болт.

Главное-преглавное, аксиома-аксиом – если вас «вяжут», вежливо или грубо, справедливо или по беспределу – прикусите язык до крови, а лучше откусите его. 88% уголовных дел, доведенных до суда и далее со всеми остановками, базируются на первоначально данных показаниях. Допрос может начаться прямо там, где вас воткнули лицом в грязь или снег, а отсутствие адвоката и собственно протокола никого не смутит. Под рукой всегда может «случайно» оказаться видеокамера, а ваше крайне эмоциональное состояние очень способствует получению столь желанной информации.

Мне было проще, я ни в чем не повинен, аки белокрылый ангел, а потому я улыбался незваным гостям, да и со мной обращались крайне вежливо, если не считать первых минут аккуратного топтания на лице. Но по многочисленным свидетельствам мелькающих в калейдоскопе сменяемых камер соседей, этот метод распространен и действенен. Даже если вы по совету адвоката или мудрого внутреннего голоса в дальнейшем откажетесь от сказанного в горячке. Суд все равно учтет, хотя бы негласно, первые показания, как наиболее достоверные. Так что если не можете молчать, распирает желание поделиться знаниями и соображениями или просто очень больно и страшно – кусайте язык. Ну, хотя бы, прикусите его… Дешевле выйдет.

Итак, вас доставили по месту назначения, в ИВС, к следователю в кабинет, в СИЗО или иное, столь же «привлекательное место. Игра в трех обезьянок – «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не говорю» имеет в юриспруденции более емкое название, состоящее всего из двух цифр – «51». Вам, даже, не обязательно знать что это значит, хорошо знает следователь. Это юридическое обоснование помолчать и подумать до тех пор, пока не заживет ваш прикушенный язык и к вам заявится нанятый родственниками или друзьями адвокат. У адвокатов, назначаемых государством, есть и второе призвание – помощник следователя, не забывайте об этом, если все-таки придется воспользоваться это сомнительной халявой. Но, хотя бы, узнать за что вас задержали и в чем именно обвиняют, все же, стоит. Вдруг они всего лишь ошиблись адресом.

Не знаю, что бывает в ИВС и других СИЗО, но после моего объявления о Конституционно обоснованном желании помолчать, меня отправили в карантин Лефортово. Там я смог прийти в себя, слегка успокоиться, понять, что на данный момент все сделано правильно. Не мне знать, есть ли взаимосвязь между характером узника, его делом и будущими соседями, но с самого первого дня они могут попасться как крайне «хорошие», так и шибко «плохие». Все имена-фамилии слегка изменены, дабы уж совсем не усложнять себе жизнь, она и так не проста, да и пишу я не столько о людях, сколько о методах. Но, все же, некоторые агенты здесь уже настолько легендарны, что персоналии не обойти.

И вот - начало влияния. То, что оно было, я осознал значительно позже. Первые полгода я жил в наивной вере в солидарность з/к, которая в дальнейшем несколько омрачила мои взгляды на бытие и доставило ряд неудобств. Лишь когда я разменял десяток камер и везде слышал почти одинаковые истории об одних и тех же людях, то понял, что некоторые мои первые соседи были не так уж просты. Но даже практически полная уверенность в чем-то допускает 1% ошибки, а потому я не буду их судить. Важны, повторюсь, не имена агентуры, а их методы.

Въехал я в обустроенную «хату» долгожителей. Слегка обалдел, когда узнал, что каждый из них «проживает» более двух лет. Эта цифра на тот момент просто не укладывалась в голове, сейчас-то попроще… То да се, разговорчики – беседы, «…что шьют, за что попал?»
- О! Да я читал о тебе! Ну ты попал, брат! А что это за организация такая, где ты состоял? Все очень ненавязчиво и между делом, но слишком много знаний о деталях дела. Но так как я, как указывал, ангельски чист, то и рассказать мне особо и не о чем было. Адски угнетало отсутствие информации, не понятно, что дома с дочкой и женой, и что, собственно, дальше-то. А сосед день за днем. Неделя за неделей все повествует и повествует, аккуратно укладывает в голову свой опыт бывалого о том. Что сидеть на 51-й статье не выгодно самому з/к. Дескать молчание развязывает руки следователю и он может «стряпать» в деле что угодно, а будут хоть какие-то показания, ему уже придется опираться на них. А вдобавок идет демонстрация выгоды на собственном примере: «Смотри, вот я со своим следаком обо всем смог договориться. Пошел в сознанку, признал вину, уговорились на «условный», зимой уже выйду! А сейчас я каждую неделю вижусь с женой прямо в кабинете и ем домашнюю еду» и бла-бла-бла. Очень, уверяю вас, театрально и ненавязчиво, а при запрете свиданий и отсутствии писем так же очень соблазнительно. На сегодняшний день, правда, я знаю 7-8 человек, кто, как и я, сразу с карантина попадали под язык Скорогорбатова. Последний раз – где-то месяц назад, и точно такие же речи, одинаковые истории. То есть зимой он не вышел.

Но мы с ним хорошо расстались, через месяц нашего совместного проживания я, с кучей полезных в тюрьме вещей, переехал к очередному агенту влияния. Шакалов был более опытен, его «песни» были куда мелодичнее. А так как с ним мне довелось сидеть почти три месяца, два из которых вдвоем, то и втереться в доверие он смог как никто иной. Это урок, позже решил я, сколько еще шакалов я встречу на своем пути. И очень хорошо, что именно этот, уж старый и больной, смог преподать мне урок. Можно сказать, пришлось пожертвовать пальцем, чтобы сохранить руку. Но мне и сейчас не за что стыдиться, что-то внутри, может и совесть, а может и Боги снаружи, не позволили мне последовать его советам, по крайней мере, всем советам. Но с 51-й я соскочил, до сих пор не уверен, было ли это ошибкой, суд покажет, зато есть о чем поведать. Каждый принимает решение сам, но очень важно всегда помнить. Что если вы решили поиграть, думайте на десять ходов вперед, не меньше, в случае неудачной партии ваши действия должны оказаться фатальными только для вас.

«Добрые» соседи с общими интересами куда опаснее прямого насилия. Так, рядом с чеченцем может «случайно» оказаться «мусульманин», который за разговорами о Коране и, ругая Кадырова, нет-нет, да и наивно поинтересуется деталькой уголовного дела. А при националисте, он же, будет поносить власть и мусульман, а позже окажется, о чудо, что у них есть на воле общие знакомые.
- А кто стрелял в ДПС-то, не ваши? Даже в суде, в камере ожидания, вас может и будет ожидать такой же «случайный прохожий», размышляющий о том, как ему надоела Система, как он уже мечтает их всех мочить и ненароком интересующийся, не знаете ли вы как примкнуть к уже «мочащим» Систему. Вроде бы все так наивно и просто, но когда такие встречи постоянны, не сделать ошибку может только глухонемой или прожженный сиделец. А ведь даже невинная шутка такому «прохожему» может позже быть подана в аудиозаписи судье как совсем не смешное косвенное указание на вашу до мозга костей преступную натуру.

Общение с сокамерником, даже с «хорошим», это еще полбеды. Давят активно и со стороны голубых мундиров. От вызовов на «душевные беседы» не защитит ни 51-я, ни отсутствие адвоката. Маленькие и большие звезды рассказывают и о возможных благах, в случае согласия с ними дружить, и о предстоящих неприятностях, если будет продолжаться упорное молчание. Слабые места пытаются найти как методом анализа, так и простого перебора. Игра на желании поскорее выйти чередуется с обещаниями «посадки» близкого человека. Увещевания о неправильном поведении при аресте, якобы и приведшее к содержанию под стражей, сменяются на угрозы возбуждения более тяжких дел, в моем примере, экономических, в чьих-то других – террористических. Сложно остаться спокойным и еще сложнее все хорошо обдумать, так как «задушевный разговор» плавно перетекает в «хату», где продолжают чрезвычайно тонко навязывать «верное» решение.

Запрет на свидания с родственниками, задержка и пропажа писем – это тоже элемент шантажа, давления. Отсутствие контакта с близкими угнетает, но это не смертельно. Не стоит сильно переживать над провокациями, в результате которых в соседней камере может оказаться ваш родной человек. Если они захотят, если почуют, что задели за живое, то осуществить подобное смогут, и их ничего не остановит. С этим лучше смириться и быть к этому морально готовым. В Лефортово сидят пары муж-жена, брат-сестра, и ничего. Живут и не верят, что если начнут сотрудничать, то вторую половину отпустят. Не верят и знают, что стоит поддаться шантажу, стоит увязнуть коготку и …Сами понимаете…

Куда сложнее эмоционально преодолеть гнилые провокации и подтасовки о верности близких и любимых людей. В «хате» будут жужжать – «сел в тюрьму – меняй жену», на допросах демонстрировать левые протоколы об изменах, кому-то просто подробно рассказывали об измене жены, полностью выводя из строя взрослого отца многодетной семьи и вгоняя его в черную депрессию. Видел, слышал, ощущал. Знаю точно, здесь может помочь только вера в чувства, если они сильны – клин вбить не удастся никогда. Такая гниль вызывает еще большую ненависть к Системе и желание поскорее ее сокрушить, а уверенность ее служителей в действенности подобных методов основана лишь на их же собственном печальном опыте сожительства со своими женами.

Плавно переходим к мифу об исключительности работников Конторы. Будучи на воле я не раз слышал от кого-то и читал где-то, что ее сотрудники чуть ли не «белая кость» защитников Отечества. Честь мундира, достоинство, профессионализм и прочее-прочее, пропаганда явно действует на большинство обывателей, и я был в их числе, но не долго. Конечно же, не без профессионалов и там, большинство удачных для Конторы операций на Кавказе планировались и выполнялись именно им. Но как Всероссийские пожары вскрыли немощность власти, так и будни Лефортово срывают с глаз сидельцев пелену заблуждений об избранности охранителей Конституционного строя. Во-первых, если вы игрок в шахматы, знайте, многоходовых комбинаций здесь нет. Впрочем, зачем строить мегаинтриги, если большинство тупо раскалываются на элементарном лохотроне. Во-вторых, им зачастую важна синица в руках, потому если вы сюда угодили, то здесь и останетесь, даже если обещаете привести самого Бен-Ладана, это всеобщий горький опыт страдальцев Лефортово. Самый распространенный лохотрон, на который клюет множество умных и не очень людей, это слепая вера в «честное слово офицера» и «офицерскую честь» следователя. На подобную глупость, точнее продукт пропаганды, попадались тут даже сами офицеры Конторы, угодившие на нары. С последующим удивлением: «Не, ну я знал об этом, приемчики-то известные! Но ведь не думал, что они могут своего кинуть, я же тоже офицер!» Ха-ха! Системе важно не сохранение мифической чести ее служителей, ей необходимые доведенные до суда уголовные дела и последующие строго обвинительные приговоры. А потому вам будут клясться здоровьем мамы, будущих детей и честью офицера, но последующий кидок не постесняются объяснить службой Родине. Клянутся честью – смейтесь в лицо!

Образец еще одной, не самой высокоинтеллектуальной разводки. В момент перевозки общим «автозаком» вы «совершенно случайно» можете оказаться рядом с вашим, по версии следствия, подельником. И - О удача! конвоир лежит и похрапывает – «говори не хочу». Я думал, что так только мой следователь развлекается, а оказывается – это распространенная практика. Что же, если звезды горят, значит это кому-то нужно, а если такие разводки существуют, значит на них кто-то ведется.

Ну а теперь о злых воздействиях на упертых сидельцев. О чем-то я уже писал выше, но справедливости ради замечу, что здесь мой опыт хоть и есть, но невелик. Однако слухами «хаты» полнятся и совпадения не случайны. Список местных «героев» передается из уст в уста и время от времени пополняется. Не знаю, что этих товарищей толкает на подобную работу, может быть зарабатывают на УДО, а может командированные опера, х.з. Но факт есть факт, бывают соседи и «плохие». Не малая их часть, так называемые «синие», названные местными старожилами из-за их наколок по всему телу и с соответствующим поведением. Они или тупо, с самого начала, уламывают на сотрудничество со следствием, уверяя, что все равно посадят, а так хоть срок скостишь. Или усложняют всячески жизнь, активно куря при некурящем, пердя (извините) при интеллигентном и врубая музыку на всю при скромном, не смертельно, но не приятно. В то время, как вы пытаетесь осмыслить свою ситуацию, вас все время «грузят», а чтобы исключить конфликт, уверяют, что их брат-сват-отец известный жулик и в случае вашего дерзкого поведения проблемы будут уже на этапе. А из-за полной изоляции нашего заведения трудно быстро установить правдивость их слов, да и много просто скромных людей, но сталкивающихся на воле с таким контингентом, соответственно очень неуютно себя чувствующих при таких соседях. Естественно, немало тех, кто идет на сделку, лишь бы сменить «хату».

Но случаются и с ними казусы, сужу только по рассказам, правда. Уже в самой первой камере мне просвистели уши неким крайне злобным Людоедом, как он третировал бедного дедушку – чиновника, что тот уже через неделю попросился к следователю. Столько я о нем за год наслышался (и не только о нем), что самому дико любопытно было бы с ним пересечься. Но мне так и не пришлось, зато к нему заехал один из моих соседей, боевик (по версии следствия). И хотя к таким персонажам обычно селят новичков, тот уже был о нем в курсе, а потому сразу после заезда состоялся короткий диалог:
- Ты Стариков?
- Да, я!
В руке члена НВФ (по мнению, опять же, Системы) появляется эмалированная миска:
- Ты – сука всем известная! Будешь грубить – череп раскрою! И вот уже злобный Людоед превращается в плаксивого человека, последующие часы жалобно рассказывающего о том, что же его сподвигло на подобную жизнь. Естественно на следующее утро их раскидывают.

Я с этим чеченцем пересекся, когда нас обоих закинули к более продвинутому и мало известному разводиле. Пока я с ним активно занимался спортом, нам в уши очередной «родственник» жулика вливал то, как террористам и экстремистам хреново живется на зонах. И как мы совместно ни пытались игнорировать этого еврея Давида, конфликт нарастал. Но после простой и громкой просьбы в прослушиваемой «адвокатской» комнате «пробить» странного соседа, нас всех раскидали в течение суток. Так список «героев» пополнился, так как в дальнейшем его родственные связи не подтвердились.

В принципе это все, о чем я поведать мог бы заинтересованным лицам. Как видите – ничего жуткого и ужасного, все можно пережить, через все можно пройти, остаться верным самому себе и своей идее не очень сложно. Почему я написал «почти все?» Во-первых, потому что я здесь год, а за большее время и опыта поболе, пока письмецо дойдет, я к тому моменту узнаю что-то еще. Во-вторых, по утверждениям реально существующего обвиняемого Апти Магмадова, 1979г.р., физически все же воздействуют. Если и не в самом СИЗО, то в соседнем здании Следственного Управления ФСБ некий бывший майор Писюков чрезвычайно любит склонять к сотрудничеству путем применения пыток в виде удушения, надевая подследственным пакеты на голову. Так как я это слышал и от других чеченцев, есть право доверять именно им. Если прокуратура заинтересуется, как это в центре Москвы в образцовом заведении могут происходить подобные инциденты – буду только рад. И ведь не подействовали «удушающие» встречи, а вот «честное офицерское» не сажать сестру в соседнюю камеру и тут оказалось куда влиятельнее. Миф о благородной Конторе, по крайней мере ее Московского отделения, силен и в Чечне. Иллюзии развеялись, когда сестра оказалась все же где-то рядом, а «слово – не воробей…».

Год назад я бы задал себе вопрос: «Зачем ты помогаешь чеченцу?» Я отвечу себе сейчас, я не чеченцу помогаю, а борцу с Системой. Один укус пчелы – ничто, но рой пчел подтачивает систему и, раньше или позже, она своим же беспределом уничтожит сама себя и мы все вместе станцуем на ее развалинах, каждый свой танец.

Сидя здесь я широко раскрытыми глазами наблюдаю за увлекательной флорой и фауной местного зоопарка. Глубоководные чудища, тупые носороги, шакалы и просто обычные люди, угодившие за решетку – все со своими бедами и радостями. Я как губка впитываю эмоции и впечатления, смотрю на образы, запоминаю истории, учусь, в конце концов, жить и бороться в этих условиях. И если я, совершенно «случайно» не поскользнусь в душе на банановой кожуре, то вы узнаете еще кучу интересностей от «репортера за решеткой». Не попадайтесь! А коли угораздило – не сломайтесь! Всем успехов!

Источник

Примечание: Автор этого текста Антон Мухачев, он же Тони Флай, сидит сейчас в СИЗО по сфабрикованному делу.