Я- обманутый в светлой надежде, 
Я – лишенный Судьбы и души – 
Только раз я восстал в Будапеште 
Против наглости, Гнета и лжи

А как пахли горящие трупы на столбах, вы знаете? А вы видели когда-нибудь голую женщину со вспоротым животом, лежащую в уличной пыли? А вы видели города, в которых люди молчат и кричат только вороны?

«Трудно быть Богом» Стругацкие

Анархисты и фашисты взяли город, 
Анархисты и фашисты вместе идут по улицам, 
Молодые и красивые

Эдуард Лимонов

Мне достаточно неприятно анализировать мотивы людей, которых даже дружественно настроенные к ним историки называли «первобытной, примитивной и жестокой толпой».

После прочтения воспоминаний очевидцев венгерских событий 1956 года с усмешкой воспринимаешь благожелательные апокрифы, в которых действия советских солдат по подавлению мятежа объясняются «невежеством новобранцев из Средней Азии, которым сказали, что их прислали воевать с натовскими солдатами в Берлине». Все было гораздо проще. Какие аналогии возникли в голове у советских танкистов и пехотинцев, когда они увидели висящие на столбах изуродованное трупы, сожженные тела своих товарищей, попавших в плен, разбитую коммунистическую символику и груды сожженных книг? Кто мог сделать такое? Только фашисты – единственный напрашивающийся ответ.

Но почему это произошло? Почему через 11 лет после краха нацизма в Венгрии в стране едва не победило массовое фашистское движение? Возможно, ответ на эти вопросы поможет нам разобраться не только в истоках трагедии 1956 года, но и в причинах краха и краха «реального социализма» в последующие десятилетия. 

Советская пропаганда объясняла венгерскую катастрофа интригами империализма, который, как известно, не дремлет. Но Венгрия 1956 года не была Гондурасом 1954 или Кубой 1961 года. Для американских властей события в этой стране были полной неожиданностью. К 24 октября 1956 года в американском посольстве в Будапеште был только один сотрудник говоривший по-венгерски. Лишь в начале ноября в страну стали по всей видимости прибывать американские инструктора и боевые отряды венгерских эмигрантов, но реального влияния на развитие событий они не оказали. Этого нельзя сказать о пропагандистском эффекте передач радиостанции «Свободная Европа», которая стала в дни восстания аналогом перестроечного «Огонька» и «Эха Москвы» в одном флаконе. Американские пропагандисты из Мюнхена призывали венгров сражаться с советскими войсками до последнего и обещали помощь Запада еще долго после того как пал Будапешт а кардинал Миндсцеди заперся в американском посольстве. Но и подстрекательские передачи американцев приобрели важное значение, только после 24 октября 1956 года. 
Причины кризиса необходимо искать в самой Венгрии.

Хотя нынешняя венгерская пропаганда представляет Венгрию в 1920-1930-хх годах как «потерянный рай», следует понимать, что речь идет о нищей, аграрной стране. Разрушительная Вторая мировая война уничтожила 40% национальной промышленности, что так же не способствовало прогрессу и благосостоянию населения. Более того, Венгрия как проигравшая в войне сторона была вынуждена платить репарации победителям. Ситуация еще более обострилась после начала «Холодной войны», в которой ВНР стала одной из «прифронтовых держав». Постоянная угроза вторжения с Запада заставил режим Ракоши создать милитаризированную экономику, в который каждый форинт шел на военные расходы в ущерб уровню жизни.

Положение рабочего класса было очень тяжелым. На 1954 год у 15% не было одеял. У 20% отсутствовала зимняя одежда. Рабочий в тот период получил около 1200 форинтов в месяц, что было недостаточно для жизни. Лишь 15 % семей могли содержать себя на уровне прожиточного минимума.

До определенного момента власти могли ссылается на «тяжелое наследие старого режима», но послевоенный экономический бум с каждым годом делал этот аргумент все более и более уязвимым. Что еще хуже, в 1953 году произошло падение зарплат в промышленности, и их уровень снова вернулся к показателям 1949 года. Раздаваемые после войны щедрые обещания коммунистов оказались невыполненными и массы постепенно охватывало чувство безнадежности и отчаяния. 
Уже в 1953 году на Чепельском комбинате в Будапеште, флагмане венгерской промышленности, произошли волнения почти 20 тыс. рабочих выступавших против низких зарплат, нехватки продуктов питания и тяжелых производственных норм. Рабочие волнения прошли и в других городах страны.

Экономические трудности усугубились напряженной ситуацией в национальном вопросе. Подобно СССР, Венгрия после 1945 года столкнулась с острой проблемой нехватки кадров. Для этого было две причины: Во-первых, стремительный рост в экономике и образование. Во-вторых, эмиграция старых элит. Как и в Советском Союзе этот вопрос был решен путем использование кадров из числа более образованных национальных меньшинств, прежде всего евреев. Это привело к всплеску антисемитизма. Как и предвоенном Советском Союзе, для отсталых масс и старой венгерской интеллигенции слова еврей-коммунист-начальник были синонимами.

Американский социолог Джей Шульман занимавшийся опросами венгров сбежавших за океан после 1956 года пришел к выводу, что «В глазах 100% опрашиваемых все коммунистические лидеры были евреями». «Все важные посты занимают евреи» - говорила молодая и набожная венгерка Эрика, которую опрашивал Шульман. Другой эмигрант, инженер по профессии, твердил, что «Все лидеры кооперативов это Коэны и Шварцы». «В их глазах был погром», подводил итог американский ученный. 
Для «борьбы» с антисемитизмом режим Ракоши не придумал ничего лучше чем устраивать «антисионистские» процессы и давать тайные указания по ограничению числа евреев в ряде областей. Впрочем, юдофобов это не в чем ни убеждало, ведь сам Матиаш Ракоши все таки был Розенфельдом.

Нелепая и бестактная пропаганда «советского образа жизни» и СССР так же подливала масло в огонь. Слишком много улиц было названо именем Пушкина и Лермонтова, слишком бесцеремонно советские советники вмешивались в вопросы политической и экономической жизни Венгрии, слишком много пустых слов было сказано о «советско-венгерской дружбе». Даже не для националистически настроенных венгров копирование советской системы оценок в школах и советской униформы в армии было оскорбительным, а что говорить о националистах для которых русские были «хуже животных»?

Сочетание экономического недовольства и чувства национальной ущемленности порождало взрывоопасную смесь. В Венгрии, как и в ряде других восточноевропейских стран, существовала традиция массовых фашистках движений выдвигающих радикальные социальные лозунги. Они имели массовую поддержку не только среди среднего класса и люмпен пролетариата, но и среди промышленных рабочих. В Венгрии созданная в 1937 году нацистская партия «Скрещенных стрел» получала на выборах в рабочих предместьях Будапешта 41% голосов. После краха режима Хорти, а затем и салашизма, руководство «Скрашенных стрел» было отправлено на виселицу или бежало, но многие тысячи рабочих голосовавших за фашистов никуда не делились и приняли активное участие в событиях 1956 года, во многом определив характер движения – зверскую жестокость в сочетание со смесью националистических и социальных лозунгов.

Непосредственным толчком к началу кризиса 1956 года, переросшего в восстание, стали попытки правящей бюрократии провести реформу системы. Тов. Иван Лох сделал по этому вопросу интересное замечание, что бюрократическое реформирование в Восточной Европе, а позднее и в СССР почти всегда приводило к контрреволюции. С одной стороны, реформа вела к конфликту и расколу находившейся у власти прослойки, чем всегда рады воспользоваться противники режима в любой стране и в любой эпохе. Вторая причина заключалась в том, что эти реформы сверху как правило были реакцией бюрократии на режим «пролетарского бонапартизма», который не только ограничивал политические и экономические амбиции высших партийных бонз, но так же постоянно ставил под вопрос их статус и даже их жизнь. Путем десталинизации бюрокартия обеспечивала гарантии своей пожизненной власти, но наиболее последовательные чиновники подобно Берии, Надя, Горбачеву, Яковлеву получали возможность задуматься о реализации следующего шага: приватизации собственности рабочего государства и передачи этой собственности и власти по наследству.

В период с 1953 по 1956 год борьба между сторонниками пролетарского бонапартизма (Ракоши, Гере), умеренными реформаторам (Кадар) и крылом бюрократии готовым пойти на более радикальные реформы по пути реставрации капитализма полностью дестабилизировала политическую систему Венгерской Народной Республики. 
24 октября 1956 года режим рухнул как карточный домик. «Стройные колонны трудящихся» собравшиеся на проправительственный митинг превратились в дикие орды линчевателей. Попытка построения социализма закончилась средневековым варварством.

Французский журналист Жан-Поль Бонкур, очевидец событий, в ужасе восклицал: 
«-Это не буржуазная революция! Посмотри на эту разношерстную толпу; это отбросы!» 
Бонкур был прав. То что происходило было не буржуазной революцией, а стихийным фашистским восстанием. Нежно любимый в России Дэвид Ирвинг, чьи нацистские взгляды, надеюсь, не для кого не представляют секрета писал в своей книге посвященной Венгрии 1956 года: «восстание начавшиеся как старомодный еврейский погром внезапно переросло в полномасштабную революцию». В этой фразе есть немалая доля истинны. Во многих районах Венгрии «Революция 1956 года» началась именно с избиения еврейского населения.

В 25 октября 1956 года в местечке Tápiószentgyörgy были вырезаны пациенты еврейского дома престарелых. Три еврея были убиты Мишкольцах ( Miskolc). Так же три еврея были зарезаны в местечке Таркал Tarcal. 25 октября в Mezökövesd и в Mezönyárad многие евреи были избиты, в Hajdunánás события приняли форму еврейского погрома, когда толпа пытала и грабила евреев. По свидетельству еврейских беженцев в Канаде евреи спасались от погромщиков по крышам домов. В Дебрецене Debrecen резня еврейского населения шла по заранее заготовленным (!) спискам. В деревне Tárpa демонстранты требовали повесить трех евреев живших в их общине, но в итоге ограничились «только» их избиением. В городе Mátészalka антисемитские демонстрации повстанцев сопровождались обвинением евреев в том, что они пьют кровь христианских младенцев. Евреи были вынуждены спасаться от линчивателей бегством. После подавления революции или мятежа, пресс-служба правителсьтва Кадара заявила о погромах в деревнях Vámospercs-Nyíradony, Hajdunánás, Balkány, Marikocs and Nyirbátor. Даже в тех местах, где нападений на евреев не была, все время восстания они жили в страхе и ежеминутном ожидание начала резни.

(Любопытно, что даже на Западе антисоветски настроенные евреи не нашли покоя от своих бывших сограждан. Беспорядки и нападения на эмигрировавших из Венгрии евреев со стороны других венгерских беженцев в Австрии вынудили власти этой страны как можно скорее избавится от евреев переправив их за океан).

 

Первые дни беспорядков прошли в атмосфере кровавого хаоса и анархии. За считанные часы Венгрия прошла все те процессы по пути реставрации старого режима, на преодоление которого у России ушло шесть лет (с 1987 по 1993 год ). Не все были способны сразу адаптироваться к обстановке. Одни говорили о социализме и пели здравницы Надье, другие на соседней улице жгли книги Ленина и Маркса. Рабочие Чепеля 23 октября 1956 года вышибли в шею студентов, которые пришли их агитировать. Через несколько дней те же самые рабочие с именем Девы Марии на устах, пошли умирать под советские танки. 
В венгерских событиях присутствовал еще один фактор, который сегодня многих вводит в заблуждение. Это фактор возможных реституций. В отличие от восточноевропейцев 1980-хх годов венгры 1956 года еще не забыли все прелести капитализма в городе, и феодализма на селе. Крестьяне настолько опасались возвращения помещиков, что несмотря на все издержки венгерской коллективизации предпочли тихо саботировать «народную революцию», соблюдая нейтралитет. Венгерские рабочие 1956 года, в отличие от своих детей не верили в «доброго хозяина» и предпочитали рабочее самоуправление.

Между тем страна стремительно двигалась вправо. Националистические и фашистские методы лозунги абсолютно доминировали над социальными программами и определяли характер восстания. Уже 25 октября студенты покрыли стены Будапешта графити типа: «Свободу Миндсценти!», «Нет коммунизму!» и что самое интересное: «Нет рабочим советам – у коммунистов запустили свои лапы в этот пирожок». Это правда – первые рабочие советы были созданы при поддержке правительства Надья. Первый секретарь будапештского горкома Имер Мезе (убитый в спину 30 октября) лично распорядился вооружить рабочих рассчитывая опереться на них в борьбе с контрреволюцией.

По мере стремительной радикализации мятежников, общественные симпатии переходили от незадачливого «дяди Имре» к страдальцу кардиналу Миндсцени, антисемиту и монархисту, томившемуся под домашним арестом. 30 октября американское посольство в Будапеште сообщало в Вашингтон список требований демонстрантов у здания парламента: 
1. Назначить Миндсценти премьер-министром 
2. Назначить полковника Мальтера министром обороны. 
3. Вывести советские войска из страны до 15 ноября 
4. Если эти требования не будут выполнены – потребовать у западных держав начать интервенцию. 
Как известно, Миндсценти вскоре получил свободу. Под звук церковных колоколов подобно атоялле Хоменни он въехал в Будапешт на танке, окруженный толпами поклонников. Свою резиденцию он устроил на территории королевского дворца в Буде, в символическом месте, откуда в 1944 году немецкие парашютисты под командованием Отто Скорцени вытащили регента Хорти. 
Имре Надь стал абсолютно лишней фигурой, как Горбачев после Фороса. После того, как под давлением толпы он принял решение о выходе Венгрии из организации Варшавского договора его правительство покинули последние мало-мальски принципиальные коммунисты, включая философа Дердья Лукача.

В начале ноября через открытую границы в Венгрию стали прибывать первые группы американских военных специалистов. Они обучали венгерских подростков делать противотанковые завалы и изготовлять бутылки с зажигательной смесью. 
Накатывающая ультра-правая волна была очевидная для всех кто был хоть немного осведомлен о реальном положение дел в Будапеште. Приехавшая на заседание Социнтерна в Вене лидер венгерских социал-демократов Анна Келти (между прочим убежденная антикоммунистка) заговорила о «победе контр-революции». Ее слова звучали как глас вопиющего в пустыне среди восторгов социал-демократов, поющих дифирамбы «рабочему восстанию». Перед отъездом из Вены ей позвонил лидер Социалистчиеского Интернационала Херберт Венер: 
«- Что будет делать Надь? 
-Он намерен выйти из Варшавского пакта! Вы не можете сложить дважды два! Вы что, хотите Миндсценти и фашисткий путч в Венгрии?»

Фанатизм и жестокость восставших сыграл с ними дурную шутку. Если бы они придерживались более умеренной линии, то вмешательства СССР в венгерские события вероятно удалось бы избежать. Еще 29 октября 1956 года на приеме в турецком посольстве в Москве министр иностранных дел СССР Д. Шепилов и маршал Г. Жуков открыто говорили о своем сочувствие венгерским рабочим, выступившим против бюрократии. Однако шокирующие сведения о погромах и резне в Венгрии в конечном итоге переполнили чашу терпения Хрущева. 4 ноября советские войска пересекли венгерскую границу. Сопротивление повстанцев было сокрушено за несколько дней.

В лево-коммунистической, троцкистской и анархисткой историографии доминирует точка зрения, что советский режим подавил венгерское рабочее движение. Это интересный тезис, единственный недостаток которого заключается в том, что он не соответствует фактам. Ведь Центральный Рабочий Совет Большого Будапешта возник 14 ноября 1956 года, через десять дней после начала советской интервенции. После того как дым от выстрелов рассеялся, оказалось, что весь правый политический спектор венгерской политики находится по пути к австрийской границе, а рабочие советы является единственной властью на местах. Фашистский этап венгерской революции окончился, о премьер-министре Миндсценти уже не могло быть и речи. Начался анархо- синдикалистский этап, прошедший под знаком рабочих забастовок и бесполезного торга с правительством Кадара. Националистические настроения венгерских трудящихся опять сыграли с ними дурную шутку. Кадар был готов идти на компромиссы в вопросах самоуправления предприятий и рабочих советов, но требование возвращения Надья и вывода советских войск было заведомо невыполнимо. А ведь это были главные условия протестующих.

В итоге, движение рабочих советов, после нескольких недель безуспешного противостояния с правительством опирающегося на советские штыки потерпело крах. В свой актив венгерские рабочие могли записать «гуляш-социализм» Кадара. Реставрация капитализма была отсрочена на 30 лет. Фашистская революция в Венгрии продолжает оставаться на повестке дня вдохновляемая мифом 1956 года.