Проблемы тактики

Для большинства людей, погруженных в повседневный быт, которые регулярно сталкиваются с начальственным хамством, обсчитыванием и принуждением к дополнительному труду, вопрос о профсоюзах вряд ли ясен. С одной стороны многие из них хотели бы иметь на работе профсоюз, для того, чтобы, как они говорят, "он отстаивал их интересы". Под "отстаивал интересы" обычно понимаются переговоры с начальством, защита интересов рядовых работников путем качания прав, походов в суд, в крайнем случае путем усилий по организации забастовочной борьбы, предпринимаемых руководителем-профессионалом. С другой стороны, от работников предприятий, где имеются профсоюзы, часто можно услышать жалобы на их недостаточную активность. "Большинство рабочих вступили в профсоюз Форда для того, чтобы он отстаивал их интересы; если у него получится, люди будут довольно и останутся там, если нет - уйдут, а делать что-либо другое, во всяком случае сейчас, никто не будет" - эти слова принадлежат нескольким наиболее решительным рабочим Форда, с которыми мне довелось говорить (они были сторонниками продолжения стачек до упора, в отличие от более склонного к компромисам профсоюзного руководства). 

Последовавшая затем деградация Фордовского профсоюза с уходом сотен его членов и с превращением его лидеров в откровенных циничных политиканов, связанных с ультраправой партией Армия Воли Народа, равно как и общий спад активности профсоюзного движения в 2010 г. стали во многом результатом такого потребительского, патерналистского отношения работников. 

Дополнительной важной причиной спада рабочего движения являются репрессии со стороны администрации и государства. Почти все стачки в последние год-два запрещались судами, были приняты судебные и законодательные решения в пользу бизнеса (подробности) на профсоюзных лидеров оказывалось жесткое давление в виде лишения заработка, увольнений, избиений и арестов.  

Мы уже говорили о том, что невозможно в принципе защитить права работников, играя по правилам (законам), написанным их  оппонентами (крупным бизнесом и чиновниками госудрства, связанными с бизнесом), как невозможно выиграть карточную игру у  шулера, который самовольно устанавливает и меняет правила во время игры, у которого в рукавах по 5 тузов, а за спиной - громилы. И даже в тех случаях, когда в целом легалистские, ориентированные на подзаконную деятельность профсоюзы идут на незаконные стачки, они не в состоянии противостоять ментовским, бандитским и адмнистративным репрессиям: их засвеченные лидеры находятся под постоянным прессингом и наблюдением, они не способны к организации радикального отпора врагу; так же к нему не готова основная масса членов профсоюза, отравленная легалистской соглашательской деятельностью последних лет.

О подлинной роли легальных подзаконных профсоюзов в современной России проговорился недавно один высокопоставленный представитель силовых структур. Силовые структуры, по его словам, опасаются роста протестных акций в России. "Они не исключают, что в силу ухудшения социально-экономической обстановки, профсоюзы не смогут удержать контроль, а в связи с ослаблением общественных организаций, на их место могут прийти экстремисты". Такое заявление на международной конференции в петербургском Университете МВД сделал начальник спец-центра "Э" ГУВД по Петербургу и области Михаил Ильин. Его цитирует "Эхо Петербурга" со ссылкой на СПб-ТАСС. Сотрудник спецслужб недвусмысленно определил роль профсоюзов, как структуры, удерживающей контроль над рабочим движением в интересах существующей системы. 

По всей вероятности, выход, который диктует сама реальность, состоит в создании нелегальных структур сопротивления, которые смогут оказывать более решительное воздействие на классового врага в ходе трудовых конфликтов. Там, где существуют радикальные настроения в отдельных небольших профсоюзных ячейках, участники которых склонны прислушиваться и к новым политическим идеям, активисты, скорее всего, начнут добиваться фактического (не обязательно формального) выхода этих ячеек из профсоюзов и создания новой горизонтальной сети взаимодействия на их основе. Альтернативой является отказ от всякой борьбы на производстве, что и произошло (за малыми исключениями) в 2010 г. (См. Боевые Профсоюзы или Рабочие Советы). Выбор за самими работниками.

Идейно-политическая борьба и профсоюзы

Здесь хотелось бы поговорить о той критике, которая исходит от ультралевой части политического спектра, отрицающей профсоюзы по идейно-политическим соображениям. Термином "ультралевые" (или "коммунисты рабочих советов") мы условно обозначим группы, которые стоят на более левых, чем большевизм, позициях и противопоставляют идее управляющей классом централизованной партии идею самоорганизации наемных работников. Эти группы приводят следующе аргументы:

а)  Постоянная массовая организация в дореволюционных условиях всегда вырождается в соглашательский, авторитарный, легалистский тред-юнион, не способный бороться за новый мир.
Когда и если массы работников во время или сразу после забастовки вливаются в идейно-революционный (к примеру анархо-коммунистический) профсоюз, они очень энергичны. Их принимают, не смотря на то, что их симпатиии к а-к идеологии довольно смутные. Делается это по очевидным соображениям: любой профессиональный союз, то есть институт, нацеленный, главным образом, на борьбе за зарплату, кровно заинтересован в охвате всего трудового коллектива или большой его части. Вести борьбу за зарплату без такого охвата крайне сложно.
Когда же волна забастовок спадает, их бывшие участники постепенно "дерадиклизируются", то есть превращаются в более-менее типичных обывателей... Тогда перестают действовать реуглярные собрания работников. Одновременно выделяются лидеры, готовые, по тем или иным соображениям, нести на своих плечах всю нагрузку по организции борьбы. Развиваются те самые патерналистские, авторитарные и обывательские настроения, о которых шла речь в первой части статьи, и которые, естественно, несовместимы с борьбой за социальную революцию и бесклассовое общество, за власть общих собраний трудящихся. 
Против этого аргумента сложно что-либо возразить: сколько нам известен опыт западных профсоюзов, называющих себя анархистскими, там все обычно именно так и происходит.
Альтернативу часть ультралевых и анархо-коммунистов видит в создании (вместо массовы постоянных  профсоюзных организаций на производстве) небольших идейных ядер, состоящих из нескольких или нескольких десятков человек, действительно всерьез заинтересованных в изменении общественного строя. Их задача состоит в том, чтобы анализировать ситуцию на предприятии, находить новых людей, вести идейную пропаганду, радикализровать общие собрания работников, если они происходят, предлагать наиболее радикальные тактические решения в ходе зарплатных стачек. Таким организациям нет нужды интегрировать основную массу работников как можно скорее - ведь для социально-революционной группы, эпизодически участвующей в забастовочной борьбе, важно, прежде всего, способствовать изменения общественного сознания и совершить революцию, а борьба за зарплату стоит на втором месте. 
Поэтому, пусть идут непостоянные, случающеся время от времени, собрания стачечников - это основное поле для работы идейных групп, которые выступают в качестве катализатора борьбы и генератора новых идей (разумеется, они не руководят движением, а лишь воздействуют на него своими словами и примерами практического сопротивления).
Небольше идейные группы такого типа порой удается создать, хотя примеров этого в современном мире немного. 

б) Борьба за зарплату, то есть за улучшение качества наемного труда при капитализме,   всегда ведет к превращению организции в легалистский, продажный, соглашательский тред-юнион.
Этот аргумент восходит к идеям немецких коммунистов рабочих советов Рюле и КРПГ. 
Любая  организация, которая ведет борьбу за зарплату, погружена в мир буржузных требований в рамках  капитализма. Она борется за улучшение качества наемного труда при капитализме и по этой причине сама постепенно становится частью системы наемного труда. Поэтому, истинно- революционная организция может быть ориентирована только на борьбу с самой системой наемного труда. То есть на восстание, в ходе которых работники создадут самоуправления (постоянно действующие собрания и строго подконтрольные собраниям выборные координационные советы), захватят фабрик и заводы, террторию городов и склады с оружием и установят свою власть над хозяйством и всей общественной жизнью.
Звучит красиво, но  в то же время совершенно не связано с современной жизнью. Отто Рюле - великий немецкий революционер, мог излагать подобные взгляды в начале 20-х гг. прошлого века, когда в Германи шла революция и сотни тысяч рабочих участвовали в восстаниях. Но сегодня мы мало где наблюдаем подобное. Возможно, с такими идеями имело бы смысл обратиться к работникам Киргизии, Ирана, Тайланда и Греции в ходе последних массовых бунтов. Но в целом к большинству стран и предприятий этот подход неприменим, поскольку абсолютное большинство работников не помышляет ни о каком восстании против системы. В этих условиях подход Рюле (порожденный, повторим, массовым революционным прямым действием в совершенно иной исторической эпохе) означал бы на практике отстранение активистов, исповедующих указанный подход, от реальной забастовочной борьбы.
Между тем, от того, как будет организована  забастовочная борьба сегодня, зависит завтрашняя революция. Если во время борьбы за зарплату работники не получат навыки взаимопомощи, солидарности,  коллективного принятия решений в ходе общих собраний, ненависти к бизнесу и чиновникам, к государству и его законам, то ничем иным, кроме бестолкового бунта, подконтрольного тем или иным партийным вождям или группировкам капитала, будущее восстание не станет. И здесь в качестве примера можно привести, опять-таки, восстания в Иране, Киргизии, Таиланде, где у трудящихся почти не было опыта классовой самоорганизции и антиавторитрно организованной борьбы. Это привело к провалу революций.

Поэтому с нашей точки зрения аргументация Рюле в современных условиях, в части отрицания борьбы за зарплату, не применима. Возможно, она снова станет актуальной в условиях восстаний¹.

Примечание.

1) Представления о том, что борьба за частичные требования - это одно, а революция - совсем другое (якобы она есть в чистом виде восстание за смену строя)- ошибочны, противоречат историческим фактам.
Русская революция 1917-1921 гг обязана своим происхождением подъему частичных требований и зарплатных стачек, начавшемуся в 1914 г., сбитому войной и поднявшемуся заново в 1916-1917 гг. В феврале 1917 г революция началась  с требований хлеба. Разумеется, здесь не было четкой границы между политической и экономической борьбой  - агитация революционных организаций подхлестывала экономическое сопротивление, дав ему новые измерения и радикализируя его. 
Тем не менее, и ноябрьской революции в Германии (1918 г) предшествовала волна стачек с, главным образом, частичными требованиями. 
Более того! В ходе революций частичная борьба не раз и не два становилась катализатором мощных выступлений. Октябрь 1917 г был отчасти вызван массовыми увольнениями (локаутами) питерских рабочих,  антибольшевистское рабочее движение 1918-1921 гг - страшными неурядицами военного коммунизма  и экономическим протестом против них, пререходящим в политические требования. 
Ничто не возникает из ничего. Революции подготовляются предшествующими событиями и невозможны без них. Борьба за частичные требовния является важной частью не только подготовительного процесса, но даже самих революций! 
В реальной жизни действует сложная и не всегда понятная диалектика частичных требований и политизации, причем каждый отдельный случай необходимо изучать отдельно.

Источник