Как-то раз, идя с работы, я повстречал возле лифта троих человек - двоих явно неславянской внешности, по виду и манере поведения сильно смахивающих на Равшана с Джамшутом и здорового седого мужика с красным опухшим носом, который, как оказалось, шел показывать первым двум съемную квартиру.
- Так значит, из Ливии к нам, - продолжил он разговор, заходя в лифт (заняв при этом половину лифтового пространства, учитывая, что я занял вторую - где ехали ливийцы, осталось загадкой), - Учиться. Студенты значит.
- Д-а-а-а, – ответил один из ливийцев неожиданно высоким голосом, с глупой улыбкой на лице. Я еще подумал про себе, что жалко не добавил «насяльника» в конце.
- Так, а кем будешь, когда выучишься? – добродушно продолжал дядька
- Ги-ни-ра-лям.
У мужика отхлынула кровь от носа и на время пропал дар речи. Но, собравшись с духом он все же спросил:
- Так, а счас-та ты кто?
- Пальковник – ответил ливиец с той же глупой улыбкой.
Вышли мы с ними на одном этаже, оказалось, что Ахмед (так звали более говорливого, от второго я за все время, что его видел, по-русски не услышал ни одного слова) теперь будет моим соседом. Был он, на сколько я понял, ПВО-шником и, видимо, прибытие его в Минск (и других арабов, которые резко объявились у нас на районе) было как-то связано со слухами о поставках в Ливию военной техники Беларусью, но я со свечкой не стоял.
И теперь каждое утро возле лифта он меня встречал своей коронной фразой:
- Здравствуйтекакдела – мне поправлять товарища полковника было как-то не с руки, другим видимо тоже, так что за те месяцы, что Ахмед пробыл у нас он, видимо, так и не понял, что это два разных приветствия и по крайне мере три слова. Но в любом случае его русский был лучше моего арабского, так, что грех жаловаться.
Самый большой культурный шок, по крайней мере из тех, что я видел, наступил осенью, когда из подогнанных к подъездам колхозниками грузовиков весь дом начал таскать мешки с картошкой запасая на зиму.
- Что случилось? Будет дорожать? – спросил Ахмед с неподдельной тревогой.
- Не, национальная традиция – ответил я.
Он вроде как удовлетворился таким ответом, но по лицу было видно, что ждать он теперь будет то ли войны, то ли голода.
В форме я его увидел всего один раз где. Форма ливийская, надо сказать, впечатление производит странное, какая то смесь советской и фашистской (хотя это может быть из-за длинного кожаного плаща, что был тогда на Ахмеде, Hugo Boss style, Михалков нервно курит в сторонке), эхо колониализма и холодной войны, видимо. В форме Ахмед выглядел на голову выше и вообще смотрелся жутковато. Но через месяц он уехал. И вместо него в ту же квартиру въехал Махмуд.
Политика партии у них, видимо, поменялась, и теперь все ливийцы приехали с семьями. Дворовые лавки сразу заполнились важными матронами в черных платках и стайками бегающих вокруг них детей, вероятно, они в жизни не видели столько зелени. Но самая большая радость наступила для них зимой. Кататься на санках и лыжах они выходили вообще в любую погоду. «Стою на асфальте я в лыжи обутый…» это как раз из этой серии.
За то время, что они жили на нашем районе я не могу вспомнить ни одного конфликта с местными, несмотря на репутацию которую имеет Магриб, ливийцы наотрез отказывались торговать наркотиками, устраивать бедуинские пляски и насиловать славянок. Однако ж тут, конечно, и не совсем простые ливийцы были, видимо культурный уровень давал о себе знать.
После Махмуда в квартиру вселился третий и последний гость солнечной Африки. Русского он не знал вообще, а английский его был даже хуже моего. Так что, не получилось даже выяснить, как его звали. Пообщаться мне с ним удалось один единственный раз, когда у него захлопнулась дверь в тамбур, а соседка боялась открывать, видя незнакомого мужика непонятной национальности, который мычит что-то невразумительное.
Но, в конце концов, уехал и он, а вместе с ним и все остальные ливийцы. Уехали, чтобы встать на защиту родной страны, когда это будет необходимо. И всего через год такое время настало.
Через несколько часов в СовБезе ООН состоится голосование по резолюции, которая в случае ее принятия позволит наносить по территории Ливии удары и сбивать самолеты в ее воздушном пространстве (статья написана 17 марта 2011 г. – Прим. ред.). Причем принять ее торопятся. Лояльные Каддафи войска уже подошли к оплоту повстанцев, Бенгази. Так что день-два, и вся ливийская гражданская война закончится, так толком и не начавшись.
Один из главных сторонников этой резолюции - Николя Саркози, стремительно теряющий рейтинг у себя во Франции и, видимо, желающий поправить свои внутренние дела маленькой победоносной войной. Горячую поддержку введение зоны запрета на полеты получила у монархий Персидского залива, которые недавно ввели отряды карателей для подавления народных выступлений в Бахрейне. В деле также США, получившие богатый опыт построения демократии в Ираке и Афганистане, куда же без них? И все это происходит на фоне волны лжи и информационных вбросов, направленных на формирование у мирового сообщества «правильной» позиции по Ливии. Короче, компания подобралась знатная.
Только ради того чтобы посмотреть, как они облажаются, я готов поддержать Ливию. И даже если Каддафи действительно кровавый диктатор, то все равно один нобелевский лауреат премии мира переплюнет по угробленным человеческим жизням десяток таких диктаторов.
Так что желаю народу и армии Ливии достойно выдержать грядущие испытания. Пусть империалисты получат по зубам. А если режиму Каддафи и суждено пасть, то пусть это будет решение самих ливийцев, а не иностранных интервентов.