В таких случаях надо четко понимать, с чем мы имеем дело. С реальностью, которая подверглась двойной переработке. Некий факт сделали востребованным для обывательской массы, адаптировав под ее стереотипы, желания и страхи, - получили сексуальный ужастик. Засунули его в пропагандистскую машину - получили вопиющий политический ужастик.
Задание для первого класса: В чем заключался реальный факт?
Задание для третьего класса: Во что мы должны переработать жырную сенсацию?
Для ответа на первый вопрос снимаем с нее толстый слой жыра.
Сначала политический. Откуда мы знаем, что насильники были "революционными матросами", а не переодетыми силовиками Мубарака? Ниоткуда. А почему нам это не доказывают поставщики политического продукта? Нет, не потому что им это трудно высосать из пальца, - не труднее, чем все остальное. Просто им это не нужно. Их цель показать, что 1) во время восстания жизнь человека ничего не стоит, 2) что толпа безумна, и в толпе человек превращается в животное. По сути их мессидж: "сегодня вы собираетесь больше трех, а завтра сами того не желая насилуете журналистку". Ничего нового - это ветхие страшилки Лебона и Московичи, изложенные для холопов. И надо очень сильно презирать человеческий разум, чтобы всерьез впаривать такое людям.
Итого, кто на самом деле изнасиловал женщину, неизвестно, но в мирное время он/они as well нашел/нашли бы себе жертву в темном переулке или в участке.
Остался еще кусочек политического жыра, приходящийся на ксенофобию. Истинно белые люди, наполняются чувством собственной значимости, читая, что чуть восточнее их обитают двуногие гориллы без стыда и совести. А то, что у этих горилл в стране точно такое же экономическое и политическое устройство, и их религия относится к тому же типу и уровню развития, что и местная - это для ума истинно белых людей слишком сложно. Как и то, что их точно так же держат за горилл их северо-западные соседи. Потакать этой нездоровой системе взаимного ужаса нет никакого резона.
Таким образом, после первой очистки мы имеем информацию, что в Каире в публичном месте произошло одно групповое изнасилование.
Теперь уберем жыр сексуальный. Огромная толпа муслимов, насилующая блондинку на центральной площади - новость, которая ярко характеризует потребителей такой информации ("А вам, Марья Ивановна, надо обратиться к сексопатологу!"), но никак не характеризует "муслимов".
Самое страшное в толпе - это то, что тебя могут банально затоптать, если неудачно упадешь при сильной движухе. И довольно страшно, если ты толпе не понравишься. Страшно, потому что могут забить, даже сами того не желая:если каждый начнет вымещать толику своего раздражения, количество перейдет в качество. А если ненавидят, могут и целенаправленно убить. Но тут действуют такие же ограничения, как в обычной жизни. Восставшая толпа точно так же руководствуется своими интересами и представлениями о добре и зле, как любой человек. Срабатывают органичители "нам это не выгодно", "это плохо". В толпе сохраняется возможность пресечь нежелательные действия, осудить и наказать провинившихся. Функция порядка и правосудия меняет субъекта, - теперь это не полиция, а сплотившиеся граждане, - но принципиально ничего в природе этого мира не меняется и никто не сходит с ума. Толпа не пытает и не насилует, поскольку составляющие ее люди считают, что это плохо. Исключение представляют толпы, полагающие, что это хорошо - обычно они невелики и их легко узнать по соответствующим лозунгам. Собственно, лозунги выражают и одновременно формируют систему ценностей толпы, ее цели и задачи как единого механизма. Поэтому от толп с определенными лозунгами все же бывает необходимо дистанцироваться. Но мы рассматриваем не "любую-и-всегда толпу", а одну конкретную.
Вспомним также, что на Западе понятие "изнасилование" включает в себя бог знает что, а отечественные переводчики отнюдь не стремятся лишать свиней комбикорма переводить адекватно. Итого что остается?
Американскую журналистку помяла толпа. (Ну, это, конечно, не в заголовке говорится, а дальше мелким шрифтом).
То ли это была провокация, то ли какие-то идиоты искренне решили, что ее СМИ занимало промубаракскую позицию, и напали - история умалчивает. У меня как параноика, конечно, есть мнение на этот счет, но я не хочу его навязывать.
Второй вопрос, что нам, - так или иначе, вольно или невольно формирующим вокруг себя информационную среду, - с этим продуктом делать. С сенсацией, в смысле. (Правда банальна, и из нее ничего не выжмешь).
Можно переработать ее во что-то еще, тут широкий простор для творчества.
Можно помочь в ее распространении в имеющемся виде, если, конечно, страх толпы и ксенофобия - это то, что вы хотите воспитать в своем окружении. Это ненависть к соседу и доверие к телевизору.
Наконец, можно проигнорировать.
В свое время Горький написал об ужосах восстания "Несвоевременные мысли". Ну, там хотя бы мысли были - немного, штуки 2-3, - и название самокритичное. Потому что отзывая людей с улицы, вы отзываете именно сознательную их часть. Вместо того, чтобы мобилизовать ее на работу.
А в общем и целом все это довольно неприятно читать. Ах-ах, массовые беспорядки. Ох-ох, привычные маркеры неприкосновенности a la Чаевые и Удостоверение Белого Человека не работают! А подумать о том, что надо новые себе обеспечить у новой уличной власти - вломы.