Во всех своих вариациях, социалистическая теория имеет неотъемлемое преимущество в анализе конфликта в �зраиле — Палестине. Но эта сила может стать ее же слабостью. Прежде всего, сила заключается в фокусе на глобальном капитализме, легко позволяющем сделать то, что тяжело для других подходов — выявить вопиющий империалистический и поселенчески-колониальный характер конфликта.

� действительно, история �зраиля — Палестины представляет собой впечатляющее зрелище неоколониальных и империалистических западных вмешательств, от гнусных Декларации Бальфура и Пакта Сайкса — Пико до со сегодняшних «особых отношений» между США и �зраилем (при продолжающемся соучастии Европы). Сквозь эту призму можно объяснить и многое в типичном расизме, показывая, как геополитика западного ориентализма служит империалистической повестке дня. Сегодня классический ориентализм эволюционировал в неоколониальные аргументы о «столкновении цивилизаций» между Востоком и Западом или о фантомных врагах вроде «исламофашизма». Но дух и цели этой новой риторики те же, что и раньше: завоевание, нефть, торговые пути, манипуляция коллаборационистскими местными элитами и военная гегемония.

В то же время, взгляд сквозь эту призму не объясняет многого во внутреннем характере конфликта. Например, он не объясняет, почему сионистская доктрина приводит к этнической чистке палестинцев, а не к включению их в качестве дешевой местной рабочей силы, как это было с большинством западных поселенческих движений. � действительно, слишком многим левым остается неясным, как же понимать этнический национализм политического сионизма. В особенности, мы наблюдаем это замешательство в их поразительной неспособности понять и поддержать единственное решение, совместимое с социалистическими идеалами и способное привести к устойчивому миру — унитарную демократию.

Вместо этого, большая часть левых по-прежнему поддерживает вариант с «двумя государствами, �зраилем и независимой, демократической и жизнеспособной Палестиной, живущими бок о бок в мире и безопасности» (цитируя одиозную «Дорожную карту»), исходя из смущенной предпосылки, что это «сбалансированная позиция» и, в то же время, справедливая и совместимая с прогрессивными социалистическими ценностями. Когда они сталкиваются с очевидным банкротством «решения на основе двух государств» — еврейскими поселениями и Стеной, грубо разрезающей Западный Берег, что низводит палестинское государство до статуса бантустана — мы видим, что левые все равно выступают за два государства, повторяя коленопреклоненное возражение против решения на основе единого государства: «все равно евреи никогда не согласятся на это».

Эта исключительная левая пассивности перед «еврейскими» взглядами (демонстративно не разделяемыми многими из евреев) вызывает недоумение именно потому, что левые отличаются столь сильной чувствительностью к империализму. Где еще левые спокойно принимают как политический факт, с которым ничего нельзя поделать, желания поселенческого общества не давать прав граждан коренному населению? С точки зрения левой мысли, сказать «евреи никогда не согласятся на это» — такая же нелепость, как сказать «белые все равно не согласятся» на черное правительство в Южной Африке. Не нужно спрашивать поселенцев-колонизаторов, хотят ли они распространить свое государство на коренное население; им объясняют, почему они должны так поступить, а затем пытаются продолжить и облегчить неизбежный путь к демократии. В то же время, рассматривая �зраиль — Палестину, многие левые необъяснимо исходят из привилегированного характера еврейского нежелания, словно бы обладающего неким таинственным моральным положением, исключающим �зраиль из универсальных стандартов справедливости и равенства.

Можно предложить различные объяснения этого исключительного отношения, я рассматриваю некоторые из них в своей книге, но сейчас я отмечу только два наиболее специфичных для социалистической политики. Первое заключается в амбивалентном отношении к этническому национализму, свойственному социалистической политической теории. Второе — это бездумное согласие с давним, но совершенно фантастическим представлением о том, что �зраиль, с самого возникновения, представляет собой социалистической или протосоциалистическое общество, с которым левые должны быть солидарны или к которому хотя бы должны проявлять симпатию.

Левые и �зраиль: амбивалентное отношение к этническому национализму

Проблема амбивалентности происходит из врожденной слабости левой политики в отношении проблем культуры и этничности в целом. Этническая политика всегда была проблемой для левых движений, потому что они часто порождаются и поддерживаются социальными силами, имеющими условное отношение к классу и, по своему поведению и упорству часто противоречат классоцентричным предпосылкам и предсказаниям левой теории. Вместо того, чтобы серьезно рассмотреть эту головоломку, левые часто просто настаивают на том, что этнические идентичности — это просто побочные продукты классовой динамики, т.е. изобретения капиталистических классов, направленные на противодействие классовой солидарности, или ложное сознание, привносимое в массы эгоистичными этническими предпринимателями.

Например, пытаясь сотрудничать с индейскими движениями в Латинской Америке, левые идеологи очень медленно приходили к осознанию специфических культурных потребностей и задач коренного населения, настаивая на приоритетной роли рабочего класса в союзах в 1980-е годы. Когда индейские мобилизации 1980 — 1990-х годов бросили им открытый вызов, показав неадекватность чисто классового подхода к дилеммам коренного населения, прогрессивные левые стали рассматривать этничность как потенциально освободительную идентичность, как дискурс, благодаря которому культурные группы могут мобилизовываться, выдвигать требования к власти и конструировать новую политику равенства. Поэтому этнический национализм, в рамках которого люди, определяемые по расовой и культурной принадлежности, пытаются отстоять свое государство перед лицом империалистических или колониальных этнических других, может быть поддержан левыми как освободительный, даже если этнические предпосылки сами по себе рассматриваются как недостатки.

Этот подход к этническому национализму, зависящий от обстоятельств, — все хорошо, пока он ведет к социализму — был связан и с амбивалентным отношением к национализму как таковому. Например, левые могут критиковать национализм в Первом мире как «инструмент в руках комитета [национальной] буржуазии» или рассматривать национальное государство как часть гегемонистической глобальной системы, порожденной и защищаемой глобальным (т.е. не националистическим) капиталом во имя своих безжалостных интересов. В то же время, они могут поддерживать национализмы в Третьем мире как существенный (пусть и желательно временный) антиимпериалистический инструмент для освобождения угнетенных народов от тех же глобальных империалистических сил. В этой борьбе движения за освобождение принимают терминологию угнетателей, чтобы восстановить достоинство и мобилизовать угнетенную идентичность, развивая дискурс освобождения. Например, борьба за деколонизацию в Африке восхвалялась как освобождение черных народов от глобальной капиталистической эксплуатации, но также предполагалось и то, что оно было важной стадией в героическом продвижении к мировому социализму, который привел бы к исчезновению всех государств. Даже панарабизм египетского президента (1956 — 1970) Гамаля Абделя Насера мог рассматриваться как антиимпериалистический и освободительный.

Как результат, для левых оказывает возможным одновременно рассматривать �зраиль как гнустный инструмент и союзника западного колониализма и как сущностное выражение «национально-освободительного движения еврейского народа». С этой дуалистической точки зрения, еврейское освободительное движение было введено в заблуждение глобальными силами, в то время как сионистское угнетение палестинцев оказывается лишь трагической географической случайностью, в силу которой одно национально-освободительное движение разделило оказалось в конфликтной ситуации с другим на одной и той же территории. Решение состоит в том, чтобы предоставить обоим «народам» по государству. С этой точки зрения, сущностная легитимность сионизма не ставится под сомнение, потому что считается, что евреи заслуживают иметь свое государство. Нарратив Холокоста и давняя история страданий евреев от христианско-европейского антисемитизма приводят к тому, что евреев рассматривают как колонизированный, лишенный государственности народ, требующий «деколонизации» через самоопределение и создание «независимого еврейского государства». Таким образом, проект поселенческого колониализма обретает легитимность жертвы колонизации.

Нет ничего удивительного в том, что поселенческое общество будет поступать именно так. Европейские поселенцы в Северной Америке и Южной Африке поступали именно так, утверждая свою богом данную самостоятельность (доктрину избранного народа), скрывая под мантией освободительного движения факты изгнания и убийства коренного населения. Что показательно в случае �зраиля, так это то, что левые не могут понять и осудить эти действия в случае столь обманчивого предлога. Помимо антиарабского расизма (который всегда был проблемой), эту ошибку можно также связать с неспособностью отличить этническое освобождение от политических требований территориальной государственности.

Сегодня формула «национального государства» не предполагает того, что каждая этническая нация имела бы или должна была бы иметь свое собственное территориальное государство. В мире существуют тысячи этнических групп и понятно, что каждая из них не может иметь своего государства. Более того, характерное для конца XIX в. представление, что национальные государства представляют нации, определяемые обшей этничностью (культурной, расой, духом) обратилось в прах в ходе Второй Мировой войны, когда безжалостные проекты создания моноэтнических государств вылились в ужасные злодеяния: этнические чистки, этноциды, принудительные переселения народов, даже геноциды. Таким образом, после Второй Мировой войны, формула «национального государства» исходит из того, что все, кто живет на территории государства, составляют нацию, и что все граждане должны рассматриваться как равные представители нации. Например, во Франции каждый гражданин является «французом», благодаря своему гражданству, независимо от того, какова его или ее религия или этническое происхождение.

Разумеется, реальная картина сложнее. Все национальные государства сталкиваются с этническими определениями и проблемами ассимиляции, различий и предубеждений. Особые сложности порождаются противоречием между демократическими требованиями и правами меньшинств. Т.е., государства могут легитимным образом принимать законы, направленные на обеспечение культурных интересов большинства граждан — например, вписывая религию большинства в конституцию или базовый закон — но так, чтобы не создавать предвзятости по отношению к другим гражданам (например, в Соединенном Королевстве законодательно закреплено положение Англиканской церкви, возглавляемой королевой, но британский закон запрещает предвзятость по отношению к не-англиканам и люди свободно могут быть приверженцами других религий).

Во многих государствах сохраняются противоречия, связанные с сохранением их этнонационального характера (как в случае пресловутой одержимости экзаменами по языку во Франции), и существует напряжение вокруг политики иммиграции и натурализации. Но когда люди становятся гражданами, они равны по закону. � ни одно государство сегодня не стремится защищать свой этнический характер до такой степени, чтобы исключать огромные группы коренного населения территории из гражданства. За исключением �зраиля.

Короче говоря, в современном мире стало недопустимым создание государства, которое бы на законодательном уровне ставило одну этническую группу выше других. Что раньше рассматривалось как романтический национализм, сегодня носит имя «расизм». � у евреев не больше прав на этническое государство, чем у кого бы то ни было другого. Евреи могут работать над созданием государства, в котором законы благосклонны к ценностям и практикам, понимаемым как «еврейские», но они не могут создавать государства, в котором неевреи лишены прав практиковать другие социальные ценности или иметь равный доступ к государственным ресурсам, таким, как земля и общественное финансирование. В особенности, у еврейского государства нет легитимного права изгонять и исключать коренное население страны. Разумеется, его нельзя поддерживать за то, что оно поступает таким образом.

Миф об израильском социализме

Вторая ошибка — это предположение, что �зраиль сам по себе некоторым образом представляет собой леволиберальную демократию, успешность консолидации мирного существования которой, таким образом, заслуживает сочувствия левых прогрессистов. Одна из примечательных особенностей израильско-палестинского конфликта состоит в том, что �зраиль выступал совершенно необоснованной проекцией идеи социалистического общества, которое заставили прибегнуть к милитаризму и отвратительным практикам вроде пыток и цензуры лишь его трагические географические обстоятельства (то есть, расположение посреди «моря» реакционных мусульман).

Ядро этого мифа лежит в нетипичной странице ранней сионистской истории. В начале ХХ в. некоторые евреи-социалисты из Второй Алии обратили свои мечты об утопическом социалистическом обществе к земле Палестины, создавая экспериментальные коммунистические коммуны. Эти усилия получили большую часть своего очарования в силу сочетания социалистических утопических воззрений с ценностями иудейского просвещения. Этот социалистический элемент никогда не был ничем большим, чем незначительной фракцией сионистов в Палестине, но со временем, концепция политически прогрессивной миссии евреев стала важной как для оправдания, так и для отрицания сионистского проекта этнической чистки.

Например, идеология сабров, представляющая рожденных в �зраиле евреев как крепких вооруженных до зубов социалистов, сочетает в себе еврейскую идеи ухода от раннего стереотипа пассивных евреев городского гетто восточноевропейского местечка с советским социалистическим идеалом «нового человека», освобожденного от отупляющих культурных и мыслительных структур старого мира и возрожденного ручным трудом к освободительному и очищающему взаимодействию с почвой. Затем эта икона национального освобождения придает одновременно и этнический, и социалистический смысл израильскому милитаризму, защищая в едином пакете евреев и прогрессивные ценности.

Аналогичным образом, еврейская библейская концепция «света среди народов», цинично присвоенная в процессе построения еврейского государства для привлечения получивших западное образование евреев к сионистскому предприятию, была соединена с «авангардными» представлениями об идеальном социалистическом обществе, способном продемонстрировать прогрессивные демократические ценности миру. Затем эта просвещенная (и, туманно, божественная) миссия оказывается на службе сионизму, объясняя, почему �зраиль находится в состоянии перманентной враждебности к арабам. Арабы оказываются не жертвами поселенчески-колониальных жестокостей, а врожденными врагами прогрессивных ценностей, и, таким образом, �зраиль только выполняет свою «авангардную» или «светоносную» миссию, держа их в страхе.

Вся эта картина, конечно, является абсолютным мифом. Левые визионеры вскоре проиграли и были абсорбированы в расистско-националистическое руководство Бен-Гуриона и Еврейского агентства, закрепивших статус этнических чисток «арабов» в качестве столпа современного сионизма. Нельзя сказать, что эти визионеры совершенно исчезли. Становление �зраиля предполагало нелегкую сделку между прогрессивными либеральными евреями, ортодоксальными религиозными евреями. националистическими милитаристами и беженцами от европейских погромов, войн и нацистского геноцида, составившими националистическую коалицию. Но результатом этой сделки не было прогрессивное социалистическое общество. Это было государство, скрывавшее за оболочкой либеральной справедливости продолжение сионистской программы 1940-х гг.: изгнание коренных народов, этническую предвзятость, военные агрессии и мириады грехов (пытки, незаконное тюремное заключение, безудержную цензуру, экспроприацию земли, уничтожение посевов), ассоциировавшейся с войной и военной оккупацией палестинской земли.

Вопиющие противоречия

Многие израильтяне продолжают тешить себя надеждой, что прогрессивная оболочка — это и есть настоящий �зраиль, несмотря на вопиющие противоречия современной израильской жизни. Некоторые убеждены, что �зраиль был трагически неправ только в 1967 г, когда оккупировал дополнительные территории. Этнические чистки 1948 и 1967 гг. либо совершенно забыты, либо оправдываются как издержки войны, порожденные иррациональной арабской враждебностью. Но реальное существование �зраиля было основано на предвзятости и массе жестокостей. Эта дилемма сегодня сравнима с апартеидом в Южной Африке: угнетающим, замкнутым, занимающимся цензурой и репрессиями, лгущим собственным гражданам, находящимся в осаде во враждебном регионе и страдающим от разрушающейся морали.

� это государство, имеющее «право на существование»? Это освободительное движение еврейского народа, которое должно пользоваться уважением всего мира? Его выживание важно для мира в регионе — или же его выживание является гарантией продолжения войны? Ни одно этническое государство не могло избежать ловушек этнических чисток и угнетения. � не важно, с помощью каких мифов и обоснований защищают исключительные претензии на этническую государственность, �зраиль не способен избежать этой ловушки всего лишь потому, что был создан для евреев.

Доктор Вирджиния Тиллей — американская гражданка и бывший профессор политической науки, в настоящей момент работает старшим исследователем в Совете по исследованиям в области гуманитарных наук в ЮАР, автор книги «Решение на основе единого государства» (2005).

Оригинал: New Socialist 61 (Summer 2007)