Белоруссия: к социализму или к капитализму?
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
Под новый год наш сайт вполз в дискуссию о положении в Республике Беларусь и режиме Александра Лукашенко. Окрыл дискуссию украинец Е.Дикий, ему ответил белорус Latur, а затем включился еще один украинец В.Пихорович и многочисленные представители других славянских и неславянских народов на Форуме. Спор этот шел через постепенное углубление методологической проработки вопроса, что не может не радовать. Е.Дикий дает субъективное описание увиденного в республике: чистоты, спокойствия, отсутствия бомжей и алкоголиков, рекламы сигарет, бросающегося в глаза социального расслоения. Это, а также значительная доля госсобственности дает повод Е.Дикому говорить о «развития социализма», «жизни со вкусом социализма», о том, что класса буржуазии в Белоруссии нет и т.п. Latur резонно замечает в ответ, что такой подход к социализму не может удовлетворить марксиста. Он показывает недостатки режима, которые оказались скрыты для Е.Дикого, а также подчеркивает (в основном формальные) отличия общественного строя республики от того, что коммунисты понимают под социализмом. В.Пихорович пытается играть на недостатках формально-логических моментов в статье Latur’а и справедливо пишет о том, что для марксиста «ступени и тенденции – это и есть самое интересное, а вовсе не "черты"». Лично мне дискуссия напоминала спор Льва Троцкого и Карла Радека, когда Троцкий говорил, что в СССР нет социализма так как не всем детям доступно молоко, а Карл Радек возражал, что «молоко – это продукт не социализма, а коровы». Прав был, конечно, Радек, а не Троцкий, выискивавший отличия советского общества от схемы «Критики Готской программы» Маркса и «Государства и революции» Ленина и проглядевший за этими отличиями тенденцию – куда, собственно, СССР движется.
Спорящие Е.Дикий, Latur и В.Пихорович прошли путь: чувственное созерцание – абстракция – конкретное, все по Марксу-Ленину-Ильенкову. Но верен ли конкретный теоретический образ белорусской действительности и оценка режима Лукашенко, созданные В.Пихоровичем? По-моему, не совсем. И я попытаюсь показать почему. Но для начала – некоторые данные о белорусских экономике и социальной сфере. (Те кто имеет представление о социально-экономическом положении в республике могут эту часть смело пропустить).
Экономика и «социалка»
Валовый внутренний продукт республики с 1995 года вырос в 4 раза (мечта В.В.Путина), правда по подсчетам без учета инфляции. Объем выпускаемой промышленной продукции также растет неплохими темпами (от 3 до 15% в год) начиная с 1996 года. Структура промышленного производства в целом сохранилась со времен Белорусской ССР: не произошло серьезной деградации наукоемких производств, сельского хозяйства, обрабатывающей промышленности, как в других странах бывшего Союза. Объемы производства продукции сельского хозяйства растут начиная с 2000 года. По данным 2004 года Белоруссия превысила советский уровень по зерну, картофелю, овощам, но снизила по мясу, молоку и яйцам.
Белоруссия имеет отрицательное внешнеторговое сальдо, но положительное со странами вне СНГ. Доля экспорта товаров и услуг превышает 65% ВВП (в России и Германии — 35%, на Украине — 56%, в Литве — 54%, Польше — 28%).
По всем показателям Белоруссия – это успешно развивающаяся экономика, выгодно отличающаяся от своих восточных соседей не только общим ростом (который в 2000-х годах наблюдался также в России и Украине), но и сбалансированностью по отраслям без гипертрофированной энергетической и сырьевой составляющей.
Сохранить промышленность и сельское хозяйство помогло раннее сворачивание процесса приватизации государственных предприятий, что живым примером разбивает неолиберальные мифы о свободном рынке и конкуренции, как единственных источниках экономической эффективности.
Приватизация в Белоруссии проходила иначе, чем в России или Украине. Поначалу, при белорусском аналоге Ельцина и Кравчука – президенте Шушкевиче, госпредприятия были превращены в АО, для дальнейшей передачи в частные руки. Однако, после прихода к власти в Александра Лукашенко в июле 1994 года процессы были заторможены, а над предприятиями были созданы государственные концерны с правом оперативного вмешательство в их деятельность. В системе лукашенковского государственного капитализма концерны представляют собой смесь коммерческого предприятия и министерства, а ни один крупный коммерческий проект не может быть реализован без резолюции администрации президента.
По словам Лукашенко, Белоруссия «будет приветствовать любого инвестора как с Востока, так и с Запада, который придет с чистыми, некриминальными деньгами и будет работать в Белоруссии по белорусским правилам». Таким образом, президент оставяет за собой право судить о том у кого чистые руки, а у кого нет, регулируя процесс привлечения иностранного капитала. Также, инвесторам предписывается работать «по белорусским правилам». Это означает, что контроль государства над иностранным капиталом не будет слабее, чем над внутренним национальным.
В Белоруссии живет 9,8 миллионов человек (в 1990 году жило 10,2 миллиона). Из них 6 миллионов трудоспособны. Численность официально зарегистрированных безработных с 1995 года колеблется в пределах 2-3% экономически активного населения, что, если верить официальным цифрам, может считаться чрезвычайно низким показателем. Реальная заработная плата, согласно той же статистике, растет с 1996 года на 5-10%.
Белоруссия занимает 62-е место в мире по индексу развития человеческого потенциала ООН, первое среди стран СНГ.
Но, не все так радужно. Средняя заработная плата в промышленности по стране составляет около $220. Этих денег хватает только на оплату счетов и еду: в Минске тарифы коммунальных услуг почти догнали московские, в то время как зарплаты значительно ниже. Если учесть, что на крупных успешных предприятиях ставки достигают $600, то зарплата значительной части пролетариата ниже прожиточного минимума.
Средняя белорусская семья тратит на питание 45% своего дохода + 7% на коммунальные услуги. Учитывая расслоение, мы можем увидеть значительный слой белоруссов, которые могут позволить себе только питание и оплату коммунальных услуг, проще говоря, бедняков.
В стране сокращается количество средних школ: с 5007 в 1995 году она упала до 4298 в 2004-м. Численность учащихся школ за тот же период снизилась с 1,6 до 1,3 миллионов. В тоже время увеличилось количество студентов: с 197,4 тыс. чел. до 362,9 тыс. чел. Эти процессы отчасти объясняются демографическими изменениями. Но параллельно идет и процесс коммерциализации образования. Так, сегодня около половины студентов государственных ВУЗов – «платники». С 1995 года остается стабильной общая численность врачей всех специальностей и их количество на 1000 населения.
Социализм или капитализм?
На основании этих данных, также как и на основании впечатления от чистых улиц Минска, невозможно утверждать какое общество существует в Белоруссии – капиталистическое или социалистическое. Массовая бедность – не обязательный признак капитализма, а рост производства – социализма. В СССР 20-х – начала 30-х была и бедность, случался и голод, а ростом производства в капиталистической Японии после 2-ой мировой войны до сих пор щеголяют буржуазные экономисты.
Социализм – это процесс превращения капитализма в коммунизм, который может пройти путь от 100% частной собственности к 100% «государственной» и от массовой нищеты к коммунистическому изобилию, но на всем пути в каждый момент это будет социализм. Так что важна направленность движения, а не наличное состояние дел.
В особенно смешном положении оказываются те, кто подсчитывает процент государственной собственности в Белоруссии (который, кстати, сокращается) и на основании этого делает вывод о «социалистичности» экономики. Я имею ввиду, конечно, не Е.Дикого, Latura или В.Пихоровича, а тех патриотов, которые по недоразумению называются коммунистами. Им адресованы слова Фридриха Энгельса, написанные больше ста лет назад, но так и не ставшие интеллектуальным достоянием таких «коммунистов»: «Ни переход в руки акционерных обществ, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил. Относительно акционерных обществ это совершенно очевидно. А современное государство опять-таки есть лишь организация, которую создает себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки»[1].
Что же тогда существует в Белоруссии? Режим Лукашенко – это, конечно, не социализм. Можно сказать, что это остановка по пути из социализма в капитализм, задержка, препятствие на этом пути. Но сказать так – значит слишком абстрактно понять ситуацию. Историческое движение не может просто прекратиться, застыть.
И оно не прекратилось. Продолжение этого движения можно проследить по известным фактам: постепенная отмена социальных льгот по рецептам Всемирного Банка, фактическая ликвидация системы пособий по безработице и насильственный перевод работников на срочные контракты, изменения трудового законодательства в интересах нанимателей, подготовка к приватизации предприятий общественного обслуживания и т.д. Даже фразеология белорусских чиновников постепенно становится неолиберальной, от них уже можно услышать о «повышении личной ответственности», «свободе выбора», «борьбе с социальным иждевенчеством» и т.п.
Старые формы постепенно наполняются новым содержанием. Один из механизмов такого превращения социалистической собственности в частную, а бюрократов в капиталистов описал тов. Аркуша:
«Представьте себе директора крупного государственного завода. Государство дало ему свободу. Покупай сырье где хочешь. Продавай продукцию куда хочешь. Полный тебе хозрасчет. Но прибыль и налоги, будь добр в государственную казну отдай. Что при этом имеет директор? Зарплату. И все? Нет, не все. Ну, начиналось все по мелочи. Купить у поставщика сырье по завышенной цене, естественно за взятку. И взятка такая, что куда там той зарплате! Это раз. Второе, продать готовую продукцию по заниженной цене, опять же за взятку, разумеется. Таким образом директора получали часть прибыли от работы заводов, но не той, конечно, которую показывали на бумаге, а реальной.
…Директор завода, работающего на экспорт, открывает фирму в оффшорной зоне (офис, компьютер, кум-сват-брат и две секретарши – вот и вся фирма). И продает этой фирме по минимальной цене, близкой к себестоимости, продукцию возглавляемого им государственного завода. Кум перепродает ее на мировом рынке уже по полновесной цене. Таким образом директор, на пару с кумом, огребает всю прибыль с государственного заводика себе в карман. Естественно, они уходят от налогообложения в родном государстве. А оффшор, он для того и придуман, чтобы «отечественный производитель» мог свое родное отечество кинуть.
А куда же смотрит государство? А государством руководит президент. И надо только не забывать этому президенту как следует отстегивать и все будет класс. ...И все же, в данном случае директор государственного предприятия, юридически государственный чиновник, а фактически собственник этого самого завода. Он распоряжается этими средствами производства (заводом), вот только продать не может, хотя по наследству запросто передают, Он получает прибыль, Он эксплуатирует рабочих, выколачивает прибавочную стоимость, то есть делает все, что полагается делать всякому добропорядочному буржуа. Ну и скажите, разве это не крупный национальный капитал? Бывает очень даже крупный.
А теперь на счет того, что самый богатый человек в Беларуси показал доход в 2004 году 250 тысяч. Дело в том, что на той стадии разложения, которую я описываю крупный национальный капитал свои доходы, понятное дело, не засвечивает.
Следующая стадия. Директор, поднакопив бабла за бугром, выкупает свой родной заводик и теперь уже является собственником и фактически и юридически. К слову сказать, покупает он этот заводик за бесценок. Это, строго говоря, и не цена вовсе, а взятка президенту. Настоящая цена намного больше.».
Описано верно. Вопрос только в том, станет ли Александр Лукашенко таким президентом, который удовлетвориться «откатами» и отдаст созданную им хрупкую социально-экономическую систему на разграбление «новым белорусам». Скорее всего не согласится, и его будут тем или иным способом убирать.
Причем, скорее всего, не те, от кого это больше всего ожидают. Существующая на западные гранты либеральная оппозиция не пользуется почти никаким влиянием, а последние ее акции просто провалились. Лукашенко свалят не «из-за бугра». Его сменщики вырастут из лукашенковской же государственно-капиталистической системы.
И они уже растут – самая неолиберальная из оппозиционных белорусских партий – ОГП – состоит почти полностью из бывшей лукашенковской верхушки, а тактика ее борьбы – ставка на «номенклатурный переворот» внутри режима.
О распространении неолиберальной идеологии среди лукашенковской бюрократии говорится в докладе т. Мелюка на Белорусском Социальном Форуме: «Неолиберальная идеология распространяется по разным каналам. При этом зачастую, помимо стратегического консенсуса, между самими «рыночниками» существует значительная конкуренция (в том числе за финансовые ресурсы). Важную роль в распространении неолиберальной догмы в Беларуси играют международные организации : «ооновские» и европейские международные финансовые институты (МВФ, Всемирный Банк, ЕБРР), некоторые западные частные и правительственные фонды (напр., USAID, Freedom House, специализированные на постсоветских странах фонды «Евразия», CASE и т.д.) и различные «исследовательские институты» (Heritage, CATO Institute), постепенно формируя посредством “технических” консультаций, выдачи грантов, организации образовательных программ (в том числе для государственных учреждений, чиновников, депутатов), семинаров и тренингов, “корректный” технократический жаргон местных политиков, крупных общественных организаций, журналистов и академических кругов. Именно благодаря этой «помощи», с начала 90-х годов в Беларуси, подобно другим «переходным странам», развивается сеть радикально неолиберальных «фабрик мысли» (“Центр “Стратегия””, “Институт приватизации и менеджмента”, “Институт Мизеса”, “Центр ХХІ век” и т.п.), которые обеспечивают импорт, перевод, культурную адаптацию, вульгаризацию и циркуляцию неолиберального дискурса в СМИ, выступая при этом в роли общепризнанных «независимых экспертов».».
Вырастание новой буржуазии в недрах государственной бюрократии – такова общая логика стран бывшего СССР, но в движении по ней Белоруссия замерла в самой, казалось бы, неустойчивой точке: когда бюрократия уже перестала быть социалистической, но еще не стала «классической» буржуазией.
Государственный капитализм Лукашенко
Почему же период превращения бюрократии в буржуазию, который в России и Украине прошел за несколько лет, в Белоруссии затянулся больше чем на десятилетие? Почему Лукашенко удалось остановить приватизационные процессы? Логично было бы представить, что пролетаризирующиеся массы потребовали остановить неолиберальные реформы и поставили своего народного президента. Но мы знаем, что было не так. Массы не выступали.
Лукашенко был призван стать аналогом Леонида Кучмы – директорским президентом, директора его и поставили у власти. Однако, вместо того, чтобы как Кучма помочь директорам стать капиталистами, Лукашенко не дал им этого сделать. Причем не дал при поддержке самого директорского корпуса республики, который оказался умнее и дальновиднее российских и украинских коллег. Дело в том, что Белоруссия, в отличие от Украины и тем более России – страна маленькая и белорусским директорам было бы крайне сложно сделать карьеру капиталистов при наличии довольно крупного российского и очень крупного германского капитала прямо под боком.
Белоруссия при Лукашенко сделала казалось бы невозможное: находясь между двумя мощными центрами концентрации капитала – ЕС и Россией создала свой собственный центр. Сделать это иначе как методом государственного капитализма было нельзя. Частный капитал сразу утек бы на Запад или на Восток. Это понимает и Лукашенко, понимает и та бюрократия, которая не стала до конца буржуазией. Она и не могла ей стать, по крайней мере в 90-е годы, - ей пришлось бы стать филиалом евопейской или российской буржуазии в Республике Белорусь.
На этом и держится консенсус вокруг Лукашенко. Трудящиеся же, с одной стороны, конечно в выигрыше: нет такой безработицы и деиндустриализации, как в Укрине или России. Но с другой стороны эти же трудящиеся эксплуатируются государственным капиталом и весьма жестко.
Ограничение свободного рынка капиталов, которые проводит (пока проводит) Лукашенко, это действия не против капитализма, вернее, не столько против капитализма, сколько как раз в интересах белорусского капитализма. Поэтому и режим Лукашенко – это не просто остановка процесса реставрации, а особая ее форма, которой создан специфический белорусский капитализм. Если бы Лукашенко разрешил свободный рынок капиталов и в стране начала формироваться «классическая» буржуазия (об отсутствии которой справедливо пишет В.Пихорович), то капиталы тут же утекли бы в ЕС, США и Россию. Удержать капитал в Белоруссии можно только в рамках государственного сектора и при вмешательстве государства в частный сектор. Иначе вместо белорусского капитализма будут филиалы Siemens'а и Газпрома.
Конечно, то что есть сейчас в Белоруссии лучше «филиального капитализма». Но говорить о социализме, движении к социализму, «жизни со вкусом социализма» или даже о сдерживании капитализма нельзя. В Белоруссии особая форма существования капитализма. Довольно специфичная, но не уникальная.
Куда идет Белоруссия
Тем не менее, Белоруссия все же идет по пути, по которому уже прошла Россия и Украина. Режим Лукашенко сокращает «социалку», ужесточает трудовое законодательство, усиливает эксплуатацию пролетариата и урезает бесплатное образование. Тем самым он сокращает и свою массовую базу. В то же время, директора окрепли, научились работать по-капиталистически и уже не будут такой легкой добычей для иностранных монополий. А это значит, что они вполне могут попытаться стать капиталистами уже в самом ближайшем будущем.
Это, наверное, понимает и сам Лукашенко, по крайней мере так можно понять следующую его фразу:
«Уже, я чувствую, - рассуждает президент, - после выборов идет очень сильная конкуренция за право инвестировать в нашу экономику денежные средства. То, о чем я вам говорил. Мы выдержали паузу, она нам не просто далась, мы не распродали свое имущество». Лукашенко отнюдь не глуп и понимает, что государственный капитализм – лишь пауза. Сколько сможет главный актер на белорусской политической сцене держать эту паузу?...
Существует соблазн представить Лукашенко левым популистом, наподобие ряда латиноамериканских деятелей. Из таких популистов при определенном стечении обстоятельств получаются революционные лидеры, вроде Фиделя Кастро или Уго Чавеса. Но Лукашенко при куче формальных сходств отличается от них в главном: в направленности движения. Кастро и Чавес – это движение к социализму в трудных условиях и с остановками, а Лукашенко – это пауза на пути из социализма в капитализм. Люди едущие из города А в город Б и из города Б в город А встретились на полустанке – лишь это их объединяет. Но и такое случайное совпадение разнонаправленных движений позволяет Венесуэле поддерживать Белоруссию, а Белоруссии Кубу и всем им снискать очень большую нелюбовь США – одним за то, что движутся к социализму, другим за то, что недостаточно быстро строят капитализм.
Можно привести и конкретные отличия Лукашенко от Чавеса:
Режим Чавеса представляет исторический блок рабочего класса, мелкой буржуазии и части национальной буржуазии. Такой блок может прийти к диктатуре пролетариата, а может переродиться в буржуазную диктатуру, если верх возьмет национальная буржуазия. Режим Лукашенко – это режим «национальной буржуазии», существующей в рамках государственного капитализма. Режим Чавеса опирается на активность масс, поэтому в Венесуэле самая широкая демократия. Режим Лукашенко держится на пассивности масс, поэтому в Белоруссии демократия свернута. Режим Чавеса под давлением масс и с опорой на массы ведет дело к национализации. Режим Лукашенко под давлением зарубежных монополий и собственной бюрократии идет к приватизации. Режим Чавеса расширяает «социальную сферу» (особенно – образование и медицину), режим Лукашенко (хотя и не так быстро, как в Украине или России) «социалку» сокращает. Режим Чавеса предоставляет самые широкие права для самоорганизации рабочего класса (в т.ч. «незаконных» вооруженных формирований, типа городских боевиков-«Тупамарос»). Режим Лукашенко всячески ограничивает такую самоорганизацию (профсоюзное законодательство, уголовные наказания за «незарегистрированную» политическую деятельность).
Коммунисты и Лукашенко
Какова же должна быть исходя из всего вышесказанного позиция коммунистов? Конечно, она не может быть ни антилукашенковской (как у либералов), ни пролукашенковской (как у патриотов). Везде, где Лукашенко тормозит капиталистические преобразования и противостоит империализму коммунисты должны быть «лукашистами» (Коммунист.ру безоговорочно поддерживал Лукашенко против империализма, в том числе и российского империализма, когда Белоруссия подвергалась атаке руками «Газпрома»), а там где Лукашенко допускает или насаждает капитализм (в том числе и в неклассической «белорусской» госкаповской форме), коммунисты будут самыми радикальным «антилукашистами». Ясно, что при таком подходе коммунисты ни при каких обстоятельствах не смешаются с либеральной фрондой (она как раз наоборот поддерживает все уступки капитализму и осуждает все преграды ему).
Отличие позиции коммунистов от патриотического воспевания Лукашенко в том, что коммунисты, во-первых, сознают капиталистическую природу белорусского общества, а во-вторых понимают его историческую тенденцию, направление движения – обратное движению к коммунизму. Из этого вытекает также и то, что перспектива коммунистов в Белоруссии – революционная, а не реформистская (которая, к сожалению, проглядывается в статьях Е.Дикого и В.Пихоровича).
[1] К.Маркс, Ф.Энгельс, Собр. соч., т. 20, c. 289-290.