Как правильно потреблять образы?
Далее автор выдвигает теорию «потребления образов» (хотя, если честно, лучше обозначить это как «товарное разнообразие», но «хозяин – барин»). Интересно, каким путем он это делает:
«Суть рекламы - вовсе не в информации о реальных товарах, которые человек должен купить. Главное - создание изобилия образов, они и есть «бутерброды». Только кажется, что это - отражение изобилия вещей и возможностей. Реклама - иллюзия, часть той вымышленной («виртуальной») реальности, в которой живет человек Запада».
Некоторые мысли автора о «потреблении образов» можно назвать удачными. Но он почему-то никак не связывает этот «голод на образы» с экономической системой. Видимо, его сдерживает то заявление, которое он сделал ранее:
«Обычные объяснения краха СССР экономическими причинами несостоятельны - это попытка найти простое и привычное толкование необъяснимому».
А «голод на образы», который он выдвигает в качестве объяснения, растет не из особенностей экономической системы? Вот он сам пишет, что на Западе этот голод удовлетворялся за счет рекламы. Но хотелось бы напомнить автору, что «суть рекламы» - это не «создание образов», которое является только «методом», служащим для того, чтобы РЕАЛИЗОВАТЬ продукт, для того, чтобы СОЗДАТЬ на него спрос. У Кара-Мурзы получается следующее: «западный человек» почувствовал «голод образов» и его удовлетворила добрая, отдельно от всего стоящая, реклама. Причина и следствие витают в области вторичных, внешних явлений, тогда как ГЛАВНАЯ причина возникновения массовой рекламы – ЧИСТО экономическая.
В советской системе рекламы (и бешеного разнообразия товаров) быть не могло из-за особенностей экономической плановой системы, из-за отсутствия частной собственности на средства производства, фактически из-за отсутствия конкуренции, а не из-за недомыслия «марксистов с расщепленным сознанием».
То, что предлагает автор, вообще утопизм и идеализм чистой воды. Нужно было, оказывается, сознательно удовлетворять «голод на образы» в рамках советской системы. В капиталистическом мире это «удовлетворение» достигается путем экономической целесообразности: реклама способствует продажам продукта и приносит прибыль правящему классу. Разнообразие товаров достигается за счет конкуренции.
Каким искусственным путем можно было бы удовлетворить такой «голод» при советской плановой экономике? Ведь пытались, работали дизайнеры, которые при предприятиях той же легкой промышленности придумывали одежду и т.д. Но сколько ни ставь у них за спинами «церберов», ничего не получится: какой бы ты отвратительный дизайн не придумал, это в отсутствии выбора ВСЕ РАВНО КУПЯТ (а значит, нет стимула делать лучше).
Если у потребителя нет выбора, если существует государственная монополия, то качество товара (хотя бы в плане его разнообразия) ВСЕ РАВНО будет хуже по сравнению «западным». Из этого положения есть несколько выходов: или разрешить частную собственность на некоторые предприятия легкой и пищевой промышленности, или, в виде альтернативы, ввести хозрасчет, как это и сделали при Хрущеве. Но, как показала практика, при тогдашней политической структуре общества и в условиях плановой экономики такая «гибридная система» оказалась не очень-то жизнеспособна (а наблюдать «гибрид» административно-командной системы и частной собственности на средства производства мы можем в наши дни на примере Вьетнама, Китая).
Есть и чисто теоретическая возможность осуществить общественный контроль за качеством продукции, за ее разнообразием и т.д., дав в руки народу РЕАЛЬНЫЕ (в частности интерактивные) средства влияния на плановую экономику (но не посредством неуклюжей буржуазной представительской демократии). Другое дело, что в советское время не было ни политических, ни технологических возможностей для этого.
Вот Кара-Мурза вполне справедливо пишет (хоть и поверхностно):
«Беда советского строя была не в том, что проблему плохо решали - ее игнорировали, а страдающих людей считали симулянтами и подвергали презрению. Так возникла и двойная мораль (сама-то номенклатура образы потребляла), и озлобление».
Почему все это ему не вспомнилось ранее, когда он объяснял «голод на образы» (правда, тогда он говорил об «увеличении наслаждения») «ловкой манипуляцией» и потерей «здравого смысла»? Неужели нельзя рассматривать явление в комплексе, зачем разбивать свой анализ на отдельные главы, параграфы и постоянно самому себе противоречить?
Вообще, большой ошибкой автора является его сугубо механистический подход к СССР, который отражается даже в термине «советский проект». Автор рассматривает СССР как какое-то здание, созданное по архитектурному «проекту». Он не подходит к рассмотрению вопроса диалектически, не видит явлений в их развитии, в переходе противоположностей друг в друга, не видит связи многих важнейших, фундаментальных событий между собой, их взаимной обусловленности.
У него получается: «советский проект» строили большевики (да еще и с крестьянским мышлением!). Как будто собралась команда: архитектор, прораб, строители - распределили обязанности и «построили». На деле, конечно, все совсем не так просто. Была борьба идей, борьба мнений, борьба личностей и личных интересов, КЛАССОВАЯ борьба. Русское коммунистическое движение, вообще, бессмысленно рассматривать отдельно, вне связи с западным. Как и бессмысленно рассматривать только коммунистическое движение как исключительно марксистское, вне связи с утопистами, анархистами, народниками и т.д. Так называемый «советский проект» строился то так, то эдак, совершались резкие повороты и маневры, и невозможно было заранее, без опыта такого рода преобразований, с точностью предсказать, что из всего этого получится.
Такой замечательный мыслитель и революционер, как Ленин, вынужден был в своей книге «Государство и революция» грубыми мазками набрасывать совершенно утопическую картину будущего устройства (это мы сейчас можем легко понять, а тогда не было достаточно данных для этого), которая не имела под собой реальной почвы для ее осуществления. Не стоит забывать о той катастрофической нехватке опыта социальных революций, которую испытывали большевики: в качестве примера имелась вековой давности Великая Французская, разгромленная Парижская Коммуна, революция 1905-го, плюс далекие китайские тайпины.
«Советский проект» постоянно изменялся, тот же «сталинский период» не является чем-то единым и неизменным, его можно разделить на множество «подпериодов». Не оставалась абсолютно неизменной советская экономика, цензурные правила, законодательство, структура власти, полномочия тех или иных ее органов. И в своих рассуждениях мы должны все это учитывать. Восприятие автором «советского проекта», как чего-то завершенного и цельного, продуманного и предусмотренного, приводит его к вот таким вот утопическим предложениям по «косметическому ремонту» (наладить «производство образов» и т.д.), в то время как проблемы лежали в куда более глубоких сферах. Отбросив от себя, как «ненужные и устаревшие», инструменты классового и экономического анализа, автор сам себя обрек на поверхностные суждения.
Проблема-то во многом заключалась в невозможности сделать вот так вот и так вот по объективным причинам, потому что система не предусматривала инициативы СНИЗУ, не обеспечивала демократических механизмов для развития (вернее, обеспечивала их в совершенно недостаточной степени). Сегодня любой «продвинутый» капиталистический управленец понимает, как важно для развития производства наладить «обратную связь», как важно не закрывать глаза на проблемы, а получать о них самую свежую информацию. Но эта-то «обратная связь» в советское время практически не функционировала.
Автор пишет, что не удовлетворялась страсть молодежи «к риску». Да нет, не просто к риску (бессмысленный риск – негативное явление). Молодежи некуда было приложить свою страсть к ИЗМЕНЕНИЮ мира в лучшую сторону (во имя чего она готова рисковать). Правящая бюрократия СССР отказалась от активного переустройства мира, отказалась от всемирной борьбы против капитала, что опять–таки естественно обуславливается тем местом, которое они занимали в системе распределения. Конечно, СССР поддерживал в какой-то мере мировые социалистические движения, но, с другой стороны, он поддерживал, в основном, их самую консервативную, реакционную часть (чего стоит история отношения к Че Геваре партийной советской бюрократии).
Реальная борьба перешла в рамки мирного сосуществования двух систем. Никакие новые идеи, никакие новые технологии наступления на капитал не предпринимались. Правящий класс бюрократии, в основном, СБЛИЗИЛСЯ по своим объективным интересам с классом буржуазии, о какой борьбе может идти речь?
Но, даже в таком уродливом виде, СССР, государство с ликвидированной частной собственностью на средства производства, долгое время продолжало выполнять прогрессивную функцию всемирного защитника интересов трудящихся, оказывая помощь бедным странам, вступая в военные конфликты на стороне стран, атакованных империализмом. СССР нес во многие отсталые угнетенные страны технический и культурный прогресс (к сожалению, часто непродуманно и грубо, как, например, в Афганистане).
Сергей Георгиевич ошибочно видит оппозиционность молодежи в том, что ей надобен был «риск», а его можно было получить только в столкновении с государством. Не совсем так. Не стоит забывать о желании лучшей части молодежи УЛУЧШАТЬ мир, в их умении видеть социальную несправедливость, в их неприятии лжи и лицемерия.
А большая часть советской молодежи, с вырождением комсомола, с невозможностью активно заявить о себе, с невозможностью полноценного участия в общественной жизни, конечно, встала в неформальную оппозицию к государству. В отсутствии новой прогрессивной идеологии (обновленного марксизма), в отсутствии почвы для ее возникновения и распространения, вся энергия молодежи ушла в недовольство «материальным содержанием» социализма, в отсутствие «потребления».
С некоторыми выводами автор можно согласиться, например:
Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть, порожденную опять-таки крушением советского режима.
Только не на «восстановление социализма» в том виде, в каком он был в СССР (большевики, кстати, хотя и использовали опыт якобинцев, не ставили целью «восстановления» якобинской Республики), а на переход к новому общественному строю. И ничего «парадоксального в этом нет. Свобода слова, свобода идей и мнений дает питательную среду для «духовного роста» и «вспышки творческой активности». Точно также как обновить и распространить марксизм, это орудие борьбы против угнетения, можно только непосредственно наблюдая это угнетение, а не прячась от мировых бед в «отрытом окопчике» «уменьшения страданий».
Еще раз о сословиях
«Вообще, вся классовая фразеология, которую использует левая оппозиция, настолько вульгарна и поверхностна, что просто кричать хочется. Нельзя так безответственно относиться к слову - оно выстрелит в нас из пушки по страшнее, чем История».
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
В параграфе «Возрождение сословности в позднем советском обществе» «авторский маятник» в очередной раз откачивается в другую сторону:
Углублению культурного кризиса в России способствовал тот факт, что в ходе перестройки и реформы были опорочены важнейшие принципы общественного устройства - демократия, гражданство, свободное волеизъявление.
Да какие же это «важнейшие принципы»? Сам же автор до этого писал, что это все суть «слова-паразиты» «проводники манипуляций» и т.д. Что это основа западного «атомизированного общества». И потом, почему «опорочены»? Сам же автор пишет:
«И масса рабочих - не против этого строя! Новосибирск - город с полутора миллионами самых квалифицированных рабочих и инженеров - дважды проголосовал за Ельцина».
А еще кое-где он упоминает о том, что фальсификации со стороны власти незначительны и большого значения не имеют. Значит, работают демократические механизмы? В чем проблема-то? Проблема с буржуазной представительской демократией (и не только с российской) на деле гораздо глубже, но автор не касается ее основ, не анализирует ее достоинства и недостатки, не говорит о степени ее соответствия развитию производительных и культурных сил общества. Впрочем, мы тоже не будем этого делать: это слишком объемная и серьезная тема, чтобы упоминать о ней мельком. Вернемся к ней в других работах.
В этой главе автор поворачивает на 180 градусов против той позиции, которую он защищал ранее.
Суть ее в том, что России не нужна демократия, всякие там выборы и парламенты, а нужна «спасительная и созидательная диктатура». Русскому народу приписывается мечта о сословном обществе, живущем под рукой доброго царя (генсека, патриарха, президента и т.п.). Псевдосословные атрибуты стали важной частью политического спектакля.
Но ведь всю первую половину книги автор твердил о «традиционном обществе», «сословности», «честности диктатуры» и прочее! Почему внезапно он становится приверженцем лживой и лицемерной «западной демократии»? Или он просто в своем обычном стиле сначала необъективно набрасывается на «черное», противопоставляя ему «белое и пушистое», а потом скальпирует «белое», приводя в пример «черное и полезное»?
Впрочем, это не вызывает у нас прежнего удивления. Лучше посмотрим, как автор рассуждает о «советской сословности»:
Известно, что тот «культурный слой» (правильнее сказать, модернизированная часть общества), который был необходим для государственного строительства, восстановления и развития хозяйства после гражданской войны 1918-1921 гг., имел не классовую, а сословную природу. Чиновничество, офицерство, интеллигенция и даже торговцы в царской России были сословиями, сохранявшими свою довольно закрытую культуру. Именно их реставрации как замкнутых сословий (особенно бюрократии) чрезвычайно боялся Ленин в последние годы своей деятельности. Он искал, но не нашел противоядия против этого процесса, хотя верно угадывал его опасность для советского строя.
Во-первых, «известно», видимо, одному только Кара-Мурзе. Во-вторых, что такое «культурный слой», что за «модернизированная часть общества», «которая необходима для государственного строительства» и т.д. – решительно непонятно. Автор берет чисто ВНЕШНИЕ признаки сословий и переносит их, для удобства картины, туда, где никакими сословиями (как экономически-правовыми категориями) и не пахнет.
Как мы уже говорили ранее, существуют ДВА основных признака СОСЛОВИЙ, определяющих их природу. Первый – ОСОБЫЕ правовые привилегии, закрепленные законодательно. Второй (и это очень важно) – наследование этих привилегий. Таким образом, сословная система оказывается плотнейшим образом привязана к ФЕОДАЛИЗМУ, РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМУ СТРОЮ и различным их вариантам и гибридам. Капиталистическое производство действует с максимальной экономической эффективностью именно в условиях формального провозглашения РАВЕНСТВА в правах (и, соответственно, отмены наследований правовых привилегий). Это обусловлено его природой (для того, чтобы управление капиталом и производством в основном зависело от природных способностей человека, а не от того, в какой семье он родился) и является глубоко прогрессивным явлением.
По сложившейся традиции понятие СОСЛОВИЕ, как правило, употребляется по отношению к феодальному строю, НО НАРЯДУ с понятием КЛАСС. Почему? Дело в том, что если будем опираться ТОЛЬКО на сословные определения, наш анализ не будет полным. Всякое сословие неоднородно, те же дворяне могут занимать совершенно разное общественное положение, быть землевладельцами, по своему богатству не уступающими монарху, или же разорившимися нищими бродягами. Важно то, что в ПРАВОВОМ отношении дворянин отличается от того же разбогатевшего крестьянина. То, что доступно для него, недоступно для парвеню, выскочки. Недаром, молодая буржуазия придавала большое значение бракам с представителями менее богатых аристократических семей, покупке дворянских званий и т.д.
Яркий пример сословности, доведенной до крайности, – индийская кастовая система. В сословной системе, как правило, затруднен переход из одного сословия в другое, она чрезвычайно сильно сдерживает развитие общества. С наступлением эпохи расцвета капитализма, с эрой победивших буржуазных революций даже сегодня остаются дворяне, монархи и «особые права», но уже в виде гротеска, шутки, старой доброй традиции. Влияние этих прав на жизнь общества ничтожно.
Совсем не учитывать сословности в своем анализе (а тем более, царской России, с ее сильными пережитками феодализма) нельзя, но тем более нельзя отказываться от классового анализа и ставить их во взаимоисключающие положения. Это все равно, что считать, что если объект обладает такой характеристикой, как вес, то, значит, он не обладает температурой.
Автор должен был упомянуть о том, что он говорит о так называемой «профессиональной сословности», которая является намного более узким понятием, чем просто «сословность». Она, как правило, не имеет под собой соответствующего правового обеспечения. Строго говоря, она называется «сословностью» только из-за одного внешнего сходства – высокая вероятность наследования детьми профессии родителей, но это наследование не оформлено ЗАКОНОДАТЕЛЬНО. Оно обусловлено влиянием семьи, общественного положения и т.д. Естественно, «профессиональная сословность» часто сочетается с обычной, являясь одним из ее признаков. Так дворяне в царской России, в начале 19-го века, традиционно были военными. В принципе, законодательно они к этому уже не принуждались (закон «О вольности дворянства» опубликован в 1762 г.), но «общественное мнение» неодобрительно относилось к тому, что дворянский отпрыск выбирал «гражданскую» стезю. Но после отмены устаревшего закона общественные стереотипы, связанные с ним, понемногу разрушаются (плюс усиливаются объективные обстоятельства, приведшие к отмене закона), и, в конце концов, это перестало быть чем-то предосудительным.
Теперь выбор военной стези определялся не законодательно, не под давлением общественного мнения, а под влиянием семьи, семейных традиций и т.д. Сословность перешла в «профессиональную» сферу.
При определении типа сословности мы должны смотреть на правовое обеспечение (и на значение этих прав в общественной жизни), на наличие наследования. Это главные признаки. Ну и на остатки влияния общественных стереотипов и объективных предпосылок, которые продолжают действовать даже после того, как какие-то права и обязанности, оформленные законодательно, отменяются.
Если мы говорим о современной «профессиональной сословности», то вполне естественно, что у сына рабочего больше шансов стать рабочим, нежели ученым (но не потому, что закон запрещает ему это, а потому что таково влияние среды, скудость материальных средств и т.д.). Что касается советского времени, то такой «профессиональной сословности» в нем было, скорее, МЕНЬШЕ, чем при капитализме, особенно в послесталинский период, когда у сельской молодежи появилось больше возможностей реализовать себя в городе.
Профессиональная сословность является, как правило, весьма узким понятием именно потому, что какие-то «особые права», связанные с ней, связаны именно с профессией. Сын милиционера не наследует должность отца, но благодаря его примеру, семейному воспитанию, «связям» и т.д. может также стать милиционером и получить право ношения оружия.
Но не благодаря своему «природному праву», как средневековый феодал, а за счет влияния среды. Точно также у сына буржуа больше возможностей пойти по стезе отца, но это совсем не обязательно. Впрочем, в наши дни мы можем наблюдать (в развитых странах) процесс постепенного отмирания профессиональной сословности, в частности, связанный с отмиранием традиционной семьи.
Так что Кара-Мурза не совсем прав, когда называет чиновников, офицеров, интеллигенцию царской России и т.д. – замкнутыми сословиями. Мы могли скорее наблюдать процесс постепенного РАЗРУШЕНИЯ старой сословной системы, медленного угасания остатков феодального строя под напором развивающегося капитализма. Революция ускорила в значительной степени этот процесс. Но в эпоху сталинской реакции, отката к ужесточению действительно произошло полуформальное (не отраженное в Конституции, но отраженное в спец. распоряжениях) ущемление в правах, например, крестьян. Если мы обратим внимание, например, на систему РАСПРЕДЕЛЕНИЯ продуктов, то мы увидим, что официальные нормы снабжения, делили граждан на разные категории (в основном по роду занятий, по месту в промышленном производстве). Впрочем, об этом более подробно писал Ниткин (http://antisgkm.by.ru/jump/jump3.htm).
Ленин боялся не «реставрации сословий», а буржуазного перерождения партии, засилья «аппаратчиков». Именно с этим связаны его попытки искусственным путем преодолеть наступавшую реакцию («Как нам обустроить РабКрин»). Опыт Великой Французской революции показывал, что возможна реакция, «бонапартистский» переворот, когда молодая Республика превращается в Империю. И многие черты этого Ленин наблюдал в последние годы жизни. Впрочем, и Ленин, и Троцкий, и многие другие большевики в свое время, вольно или невольно, способствовали централизации власти, боролись с «фракционностью», в которой их обвинял позднее Сталин (ясно, что не Ленин).
Но, по сравнению с Великой Французской, Октябрьская революция проходила в более благоприятных условиях и была основана на передовой для того времени теоретической базе. Именно с этим связано то, что она смогла удержать намного более высокую «планку».
Несмотря на перерождение партии, на концентрацию власти в руках партийной верхушки, было сохранено важнейшее ЭКОНОМИЧЕСКОЕ достижение революции: отмена частной собственности на средства производства. Во многом благодаря этому были достигнуты невиданные ранее успехи в области науки, социального обеспечения граждан, в развитии промышленности, сельского хозяйства, в распространении «социализма», пусть и в такой далекой от идеала форме, на множество стран.
Самодержавная анархия
«Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца –
Самодержавном народе».
Велимир Хлебников
Вернемся к дальнейшим выводам Сергея Георгиевича:
«Необходимость форсировать восстановление страны вынудило большевиков пойти даже на искусственное «строительство сословий» (вплоть до метафоры военно-монашеского сословия рыцарства). Крестьянская анархическая утопия всеобщей коммуны под лозунгом «Вся власть Советам!», очевидно, была несовместима ни с какой государственностью. Отсутствие гражданского общества не позволяло построить государство и «снизу».
Вот забавно. А потом автор будет писать, что лозунг «Вся власть Советам!» являлся «самодержавным»:
Лозунг «Вся власть Советам!» есть идея самодержавия, пусть и воплощенного не в царе.
Так анархия или самодержавие? Или Кара-Мурза не видит никакой разницы между ними?
Какая «крестьянско-анархическая утопия»? Может быть, одно из основных положений марксизма, которое на тот исторический момент, к сожалению, оказалось неприменимо на практике?
Откроем книгу Ленина «Государство и революция»:
«Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных "хранителей традиций капитализма", - тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие - люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой».
(В. И. Ленин, Избранные сочинения, М., 1986, т. 7. стр. 336
Или еще, оттуда же:
«Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой "машине", почти что без "машины", без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс» (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов - заметим, забегая вперед).
(В. И. Ленин, Избранные сочинения, М., 1986, т. 7. стр. 326)
Где здесь вы увидели «крестьянско-анархическую утопию»? Это идеал теоретического марксизма того времени, это выводы Маркса, основанные (а больше не на чем было, к сожалению) в основном на микроскопическом опыте Парижской Коммуны, которая не успела развиться и была раздавлена.
На практике УПРАВЛЯТЬ ВСЕ не смогли. На практике, в тех исторических условиях, в окружении враждебных капиталистических государств ни о каком ОТМИРАНИИ государства и речи быть не могло. Теоретические предсказания Маркса и Ленина были ошибочны не потому, что они чего-то НЕДОДУМАЛИ. А потому, что не было ПРАКТИЧЕСКОГО ОПЫТА, не было примера УСПЕШНОГО социалистического восстания и последующего развития СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО государства. А без такого опыта чрезвычайно трудно сделать правильные теоретические выводы. Тем более, что современные Марксу и Ленину исторические условия НЕ позволяли осуществить НА ПРАКТИКЕ многие их совершенно ПРАВИЛЬНЫЕ теоретические выводы.
В чем-то Сергей Георгиевич прав. Советы – и в самом деле возникли по «инициативе масс». Но, в основном, не крестьян, а рабочих. Впрочем, в другой своей работе Кара-Мурза утверждает, что «общинные традиции» «принесли» на заводы крестьяне, которые сменили на заводах «коренных рабочих», ушедших на фронты Первой мировой войны.
Во-первых, надо напомнить автору о том, что первые Советы появились не в 1917-ом, а в 1905-ом. Во-вторых, на заводы пришли не «крестьяне-середняки», как утверждает автор, а безземельные или бедные крестьяне, «сельский пролетариат». В-третьих, говорить, что «общинные принципы» принесли на заводы крестьяне – значит, выдавать желаемое за действительное. Это значит - отрицать самоорганизацию рабочих, давно оторванных от «сельских корней. Английский тред-юнионизм вырос из «общины»? Современные нам рабочие движения, в том числе и российские стачки, забастовки (например, шахтеров), выросли из «крестьянского мироощущения? Почему основами Советов стали именно заводы, а не села? Ведь по идее, влияние «крестьян, пришедших на заводы», слабее, чем в деревне, а раньше всего и сильнее Советы должны были проявить себя на селе? Но ведь этого не произошло.
Автор трактует общину, как нечто эзотерическое, в чем-то иррациональное, не объясняя ее происхождения, в то время как крестьянская община строится, в первую очередь, на РОДОВЫХ отношениях между ее членами и является пережитком первобытно-общинного строя, который ослабляется при феодализме и практически полностью исчезает при развитии капитализма. И сама община, и ее уклад, и ее исчезновение обуславливаются, в первую очередь, ЭКОНОМИЧЕСКИМИ причинами (помните, что мы говорили о возникновении крупных городов?). Крестьяне, которые становятся рабочими, ТЕРЯЮТ общинные связи, а на деревне эти связи рвет развитие капитализма и неизбежная при этом дифференциация крестьян.
Тов. Ленин – основатель рыцарского ордена «Серпа и Молота»
«Итак, председатель райсовета и Мерлин отправились в путь и приехали к пасечнику, герою труда сэру Отшельниченско, который был добрым рыцарем и знатным медосборцем».
Братья Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»,
Но… мы отвлеклись от автора, который утверждает, что «большевики воссоздали сословия». Думаю, читателю теперь не составит труда разобраться, почему это утверждение неверно. Как и совершенно дикая авторская трактовка «преодоления стихии Советов»:
«Стихия Советов была приведена в дееспособную систему благодаря двум гениальным открытиям. Первое из них - «партия нового типа», которая представляла собой постоянно действующий поместный собор и рыцарский орден одновременно. Второе - «номенклатура», учрежденная в 1923 г., которая соединяла в масштабе страны кадры управления в единую подчиненную центральной власти систему. Это были сословия нового типа, но сословия. В героический период они заполнялись новыми, свежими кадрами, так что поддерживалась высокая социальная мобильность и замкнутость этих сословий не ощущалась. Но затем произошло то, что М.Вебер называет «институционализацией харизмы» - героические «рыцарские» сословия устоялись и обустроились. Таким мы и помним советское общество 80-х годов».
Какой «поместный собор»?! Какой «рыцарский орден»?! Этот абзац критиковать невозможно, потому что его первая половина является вольной авторской фантазией, ничем не подкрепленной. Причем фантазией вторичной. В декабре 1919 года на 7-ом Всероссийском съезде Советов Л. Троцкий говорил:
В лице наших комиссаров… мы получили новый коммунистический орден самураев, который – без кастовых привилегий – умеет умирать и учит других умирать за дело рабочего класса.
Но такие яркие ораторские отступления никогда не претендовали на то, чтобы войти в теоретический базис, объясняющий природу Советской власти. Это только красивая метафора, посвященная подвигам большевиков на полях Гражданской, а для анализа многолетней и устойчивой системы власти СССР необходимо копать много глубже, не увлекаясь поверхностным сходством.
О сословиях и об их основных признаках мы уже писали ранее. Пусть произошла «институционализация харизмы», хорошо. Но произошла она только потому, что «прошли героические времена»? Только потому, что исчезла высокая социальная мобильность? Нет, не совсем так. Сменяемость партийных кадров существовала и в 70-ых и в 80-ых годах: члены партии имеют свойство умирать и от естественных причин, не только во время войны. Но та роль, которую играла партия в системе общественного распределения, НЕИЗБЕЖНО привлекала в нее (а чем дальше, тем больше) карьеристов, стяжателей, хапуг и т.д.
Эта роль и жесткая недемократическая ее структура с ее обязательным лицемерием неизбежно ПРЕВРАЩАЛА часть ее членов в карьеристов, стяжателей и хапуг. Но не стоит это связывать исключительно с «концом героических времен» (как любят делать некоторые любители «сталинского периода»). Конечно, политрук, поднимающий солдат в атаку во время ВОВ – это не замполит 80-ых. Но надо учитывать, что на момент начала ВОВ прошло еще не так уж много времени с установления советской власти, что освободительная война вызвала громадный подъем энтузиазма, что в условиях опасности жесткое политическое руководство партии играло и ПОЛОЖИТЕЛЬНУЮ роль, что в условиях ограниченных ресурсов урвать при распределении что-нибудь существенное довольно сложно, что само это распределение лучше контролировалось.
Но также глупо полагать, что в «героический» период не существовало воров, хапуг, карьеристов, «тыловых вшей» и т.д. Хотя приток их был меньше, нежели в «негероическое время» из-за той ответственности и опасности, которую налагало членство в партии. Сходный период был во время Гражданской войны, в эпоху строжайшего «военного коммунизма».
Опасность проходит (и хорошо, что проходит!), и начинается мирное строительство, при котором уже неизбежно даёт сбой КЛАССОВАЯ система распределения, существовавшая в СССР. «Героическое время» искусственно не создашь, и задача будущей революции - реализовать новую систему, которая будет опираться на опыт прошлого, а не восстанавливать старое со всеми его недостатками и ошибками.
Дальнейшие «сословные объяснения» автором причин крушения СССР не выдерживают никакой критики. Можно только отметить, что он мимоходом записал в отдельное сословие «революционеров». Видимо, они тоже имели «особые права», которые передавались по наследству…
Наследуемый характер прав и привилегий развращает высшие сословия, происходит дегенерация элиты. Войны и потрясения замедляют этот процесс, взбадривают элиту, а в благополучное время вырождение ускоряется. Выродившееся «дворянство» вызывает у народа уже не просто вражду, а омерзение. «Дворянство» же платит народу ненавистью и склоняется к национальной измене. В начале века дворянство, составлявшее 1% населения, владело половиной пахотной земли, отнимало за аренду у крестьян половину урожая и прожирало эти деньги в Париже или проигрывало в Монако. Кончилось тем, что аристократы по уговору с Западом свергли царя, а офицеры-дворяне кинулись служить Западу в «белой армии» (полезно перечитать «Белую гвардию» М.Булгакова и вдуматься, кому служили нежнейшие Турбины).
Ну вот, сам автор пишет про НАСЛЕДУЕМЫЕ ПРАВА И ПРИВИЛЕГИИ. И при этом продолжает утверждать, что в СССР была возрождена сословность. Странно очень. Вроде, человек знает, что 2+2=4. Знает, что 4+2=6. Зато утверждает, что 6+2=18,5. Почему? Непонятно…
Сергей Георгиевич пишет, что офицеры-дворяне кинулись служить в белой армии. Ну, хорошо, кинулись, причина-то ясна, кому поместий не жалко (явная защита классовых интересов, причины в области экономики). Почему тогда в другой своей работе о Гражданской войне в России Кара-Мурза утверждает, что офицерство разделилось между белыми и красными примерно поровну, и что выбор был «цивилизационный» (ни в коем случае не классовый или сословный!)?
Дальнейшие изыскания автора также запутаны и противоречивы. Автор пытается опровергнуть «вульгарных марксистов», пользуясь неверными, вторичными определениями сословий и классов. Обо всем этом мы уже говорили ранее. Отметим только несколько моментов: оказывается «разумная критика» душилась не при Сталине, а после него, оказывается народ может «не принять классового деления» (что-то вроде, человек протестует против того, что у него есть вес, «не принимает его»).
О будущем автор призывает рассуждать «спокойно и рассудительно». И тут же демонстрирует один из примеров этой рассудительности:
«Сложность в том, что мы не знаем, как выйти из этого заколдованного круга: реформа провалилась, и наше общество не раскололось на классы.
Не раскололось! Олигарх и рабочий принадлежат к одному и тому же классу! Никакой противоположности интересов нет и быть не может, мы едины. И сословий нет, и классов нет, и ничего нет. Не общество – а тесто, отличный материал для фантазий «патриотов-державников».
Особенно радует тот факт, что в следующем параграфе, в сноске, автор сожалеет по тому поводу, что советские люди не имели (и до сих пор не имеют) классового сознания и не могут сплотиться для борьбы под классовыми лозунгами. Умиляет это просто до слез. Классов же, по мнению Кара-Мурзу, нынче в России нет, как нам бедным выработать классовое сознание?
Как выиграть в шахматы у вампира?
Честно говоря, ничего нового (кроме интересных воспоминаний автора) в параграфе «Контролируемое бедствие как условие успешной манипуляции» не содержится. Все то же самое. Опять перепутаны местами причина и следствие. Оказывается, меньшинство быстро обогатилось за счет других, чтобы парализовать их волю и осуществить манипуляцию. Видимо, из чистой злобы и желания угробить русский народ, а не из стремления к обогащению.
Вот и фашистов, которые пришли к власти на волне массовой бедности, автор приводит в пример. Видимо, они специально разорили немецкий народ, чтобы удобнее было ими манипулировать. Версальский мир, контрибуции, Первая мировая, провал германских коммунистов – это все не при чем. Манипуляция и точка.
Как все-таки это безумно скучно и тоскливо: сидеть за шахматной доской и думать, что соперник – гений, приписывать ему просчет партии на 6 ходов вперед, тогда как там сидит кучка обычных серых бездарностей, третьеразрядников, все преимущество которых заключается в большом количестве фигур. И которые не играют против тебя (часто и не замечают тебя), а думают, как бы оградить побольше клеток трехметровым забором и сидеть пить в теньке коньячок. Да при этом еще и враждуют с «союзниками» за фигуры и клетки.
Вырви эти фигуры из-под их влияния, и очарование исчезнет, вся сила рассыплется, как карточный домик. Впрочем, проблема еще и в верном ОПРЕДЕЛЕНИИ противника: если верить, что все проблемы от вампиров, то остается только выращивать чеснок в промышленных масштабах и не ходить ночью на улицу.
Метод «напролом» v.s. Istmat
В главе «Общественное сознание в СССР и его уязвимые стороны» Сергей Георгиевич ведет наступление на исторический материализм, впрочем, как всегда в своем, неповторимом стиле. Выдаются подобные удивительно циничные перлы (не с точки зрения содержания, оно-то верно), а с той точки зрения, что автора это ничуть не возмущает, а, скорее, наоборот:
«Если Политбюро не находило другого выхода, кроме коллективизации, то ни на какой истмат Сталин не смотрел, а шел напролом - потом академик Ойзерман докажет, что именно это решение и вытекало из объективных законов общественного развития».
Это не манипуляция, это «здравый смысл», это всего лишь невинный обман. То есть, делаем одно, а народу говорим другое. А если какой-нибудь вшивый интеллигент- ученый возмутится, не захочет повторять чушь или, чего доброго, начнет спорить – то его на лесоповал. Милая, добрая, честная тоталитарность. А ведь в начале своего труда автор гордо говорил:
«Поэтому предпочитаю предупредить, что книга написана с позиций неприятия манипуляции и общественным, и личным сознанием. Я уверен, что на этом пути, который, конечно же, обеспечивает удобства и комфорт, человека ждет беда».
И при этом делаются такие циничные заявления. Заметьте, что на протяжении всей книги Сергей Георгиевич НИ РАЗУ не говорил о тех «манипуляциях», которые осуществлялись властью в сталинское, царское время: это все «ложь во спасение», «ритуальная».
Впрочем, пусть в этом споре решает сам Сталин, ему виднее:
«Может ли партия обманывать свой класс, в данном случае, рабочий класс? Нет, не может. Такую партию следовало бы четвертовать».
( Из доклада И.В. Сталина на расширенном пленуме ИККИ: «Еще раз о социал-демократическом уклоне в нашей партии», 7 декабря 1926 года)
Как в воду глядел. Вот и четвертовали. Но это все лирические отступления, идем дальше. Проблема заключается в том, что Кара-Мурза не знает ничего о дискуссии оппозиции («вульгарные марксисты», само собой) и сталинско-бухаринской группы («здравый смысл») по поводу коллективизации и индустриализации. Данная дискуссия разворачивалась аккурат в 1923-28 гг. А от незнания (или нежелания знать) автор выдает такие простые и гладкие объяснения.
Сергей Георгиевич шарахается от слов «троцкисты» и «внутрипартийная оппозиция», как волк от красных флажков. Туда – нельзя, а то сознание расщепится! Меньше знаешь – крепче спишь! А жаль. Изучи он по больше соответствующих материалов, возможно, его мнение по этому вопросу не было бы столь категоричным. Причем, не надо читать «троцкистов», подлых врагов и манипуляторов, которым веры нет. Берете собрание сочинений тов. Сталина, открываете и читаете:
«Есть ли у нас возможность строить социалистическое хозяйство теперь, в условиях нэпа, при частичной стабилизации капитализма, — в этом теперь один из важнейших вопросов нашей партийной и советской работы.
Ленин ответил на этот вопрос положительно (см. хотя бы брошюру “О кооперации”). Партия ответила на этот вопрос положительно (см. резолюцию XIV конференции РКП(б)). Ну, а оппозиция? Я уже говорил, что оппозиция отвечает на этот вопрос отрицательно».
( Из доклада И. В. Сталина на расширенном пленуме ИККИ: «Еще раз о социал-демократическом уклоне в нашей партии», 7 декабря 1926 года)
Вот так вот. Тов. Сталин и партия считают, что в условиях НЭПа можно строить социалистическое хозяйство. Сталин, Бухарин, Рыков (и, конечно, партия) считают, что надо держать курс на смычку города и деревни, «лицом к деревне», курс на «крепкого крестьянина». Глупая оппозиция (жалкие поклонники «исторического материализма») твердит в "Платформе большевиков-ленинцев" (сентябрь 1927 года):
«Растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов. Необходимо систематически, из года в год, производить значительные ассигнования на помощь бедноте, организованной в коллективы... Должны быть вложены гораздо более значительные средства в совхозное и колхозное строительство. Необходимо предоставление максимальных льгот вновь организующимся колхозам и другим формам коллективизации».
Но это вражеские рассуждения. Левацкий, мелкобуржуазный уклон. А вот когда приперло, когда «крепкий крестьянин» не согласился отпускать хлеб по «твердым государственным ценам» (что ясно, если мыслить не в рамках пресловутого «здравого смысла», а учитывать громадное влияние экономических факторов на классовое сознание), тогда и началась компания по авральной, «сплошной коллективизации», более похожая на месть «саботажникам». Разгромив политических противников, Сталин был вынужден заимствовать их идеи, только извратив их суть, осуществляя их грубо, в сжатые сроки, с жестоким и непродуманным административным нажимом. Вместо того, чтобы браться за коллективизацию РАНЬШЕ, путем ПРИВЛЕЧЕНИЯ крестьян (льготы, кредиты и т.д.), правящие круги спохватились только под угрозой голода.
Справедливости ради надо отметить, дело не выглядит так просто, у оппозиции были разные мнения, далеко не всегда она убедительно доказывала свою позицию (да и убедительность в отсутствии реальной власти немногого стоит), но по основным вопросам она в итоге оказалась права, что, впрочем, не спасло ее от разгрома.
Лихое изложение Кара-Мурзы: «Ай да, Сталин, когда надо так повернул, когда надо – эдак, а это дурачье со своим истматом пусть себе по лагерям сидит», - может соблазнить незнающего человека, но и только. Большинство материалов по деятельности «внутрипартийной оппозиции» сегодня доступно, проверить и сделать выводы может каждый.
Там, где истмат видит ВПЕРЕД и ПРЕДСКАЗЫВАЕТ, основываясь на знании законов общественного развития, на фактах материального мира, эмпирик движется на ощупь, поворачивая только ПОСЛЕ столкновения со стеной, набивая шишки на всех поворотах. Зачем Кара-Мурзе петь гимны слепоте? Не лучше ли попробовать самому научится видеть?
Впрочем, на грубейшие ошибки в этой области, Сергею Георгиевичу указывал Дмитрий Ниткин в своей критике «Советской Цивилизации», так что не будем углубляться в эту тему.
А вот в этих рассуждениях автора есть рациональное зерно:
«Она в том, что в головы нескольких поколений внедряли искажающий реальность способ понимать общество в его развитии - так называемый вульгарный исторический материализм. С классиками марксизма, а тем более с Лениным, этот истмат имеет мало общего. Истмат - доктрина, ставшая частью официальной советской идеологии. Доктрина быстро оторвалась от ее творцов и стала жить своей жизнью (потому-то Маркс и заявил, что он - не марксист). Реально истмат был слеплен в партийных «лабораториях» в советское время и вовсе не исходя из идей классиков, а на потребу дня - не для предвидения, а для оправдания практики».
Только напрасно автор так категорично относится к историческому материализму. Представьте (хотя это очень грубая метафора), что превосходный для своего времени телескоп-рефрактор (конструкции, например, Галилея) попал в руки к шаману и стал служить не для исследований, а для укрепления его положения в племени. Телескоп и его создатели не виноваты. Прошло время, наука шагнула вперед, и для актуальных исследований понадобился уже современный телескоп-рефлектор (или радиотелескоп). Опять же, не вина устаревшего инструмента в том, что шаман его не модернизировал или не создал новый. И сегодня нужно заниматься именно этим, а не пытаться «открыть» новые способы наблюдения за звездами, с помощью сложенных в трубочку ладоней.
Виноват в «искажениях реальности» не метод, а то, КАК и ДЛЯ ЧЕГО его использовали. Абсолютом стало то, что ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин никогда НЕ ОШИБАЛИСЬ. Проще говоря, людей, великих мыслителей записали в разряд коммунистических богов (так удобнее, опираясь на их авторитет, подменять науку своей административной волей). А как можно оспорить или поправить слова бога? Да никак.
Даже сегодня можно наблюдать, как нынешние «коммунисты», никогда в руках не державшие Маркса или осилившие только пару брошюрок Ленина, утверждают пропахшие нафталином догмы, причем только те, которые не противоречат их собственному миропониманию. И часто в устах некоторых «оппозиционеров» сочетаются такие слова, как «русский дух», «державность» и «передовое марксистско-ленинское учение». Видеть за такими людьми коммунистов - это все равно, что видеть революционера в каждом тинэйджере, нацепившем майку с портретом Че или буквами СССР.
Но мы опять отвлеклись: вернемся к критике Сергеем Георгиевичем основ исторического материализма.
Как правильно смешивать зерна и плевелы? Рассказывает Кара-Мурза!
«Что же это творится, господа? Нельзя же так нахально переть против законов Моисея и диалектического материализма»
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием
Начинает автор с того, что… запутывается. Он смешивает «советский истмат», изыскания так называемой «красной профессуры», прошедшей неплохую «сталинскую школу» (в чем автор сам признается) со сравнительно независимым марксизмом, например, «оппозиции», наиболее крупным представителем которой является Троцкий. Смешать в одно два смертельно враждовавших направления – это надо суметь.
Впрочем, тут явно просвечивает желание уложить историю в прокрустово ложе своей «цивилизационной теории». По ней большевики «с крестьянским мышлением» построили «советский проект». А марксизм – это так, для прикрытия, они его использовали только для «ритуальной лжи».
Далее автор нападает на «объективные законы общественного развития». В сноске он говорит, что нет НИКАКИХ доказательств существования таких законов. В качестве аналогии автор приводит рассуждения неких «ученых-реалистов» о законе Ньютона и о том, что камень падает по этому закону вертикально вниз, а сухой лист при наличии ветра может полететь вбок или даже вверх. Значит, продолжают «реалисты» в (изложении Кара-Мурзы), для листа закон Ньютона – это не закон, это – ТЕНДЕНЦИЯ. Если честно, такие рассуждения способны уложить под стол не одного физика. Автор, веря такой чуши, искренне полагает, что влияние одного физического закона превращает другой в ТЕНДЕНЦИЮ? Что, ветер отменяет силу земного притяжения? М-да-а, как сказал бы Остап, до физики Краевича «ученые-реалисты» явно не дошли. И, видимо, ничего не знают о том, что физические силы могут быть РАЗНОНАПРАВЛЕННЫМИ. Ну да, ладно, просто автора опять подвела доверчивость к чужим словам и любовь к высосанным из пальца парадоксальным «открытиям» и «фактам».
А вот здесь Сергей Георгиевич совершенно верно говорит:
«Но что же это за закон, если все пролетарские революции происходят не в странах с развитым пролетариатом, а в крестьянских (Россия, Китай, Вьетнам, Куба)?»
Но это не значит, что законы общественного развития теперь НЕ ДЕЙСТВУЮТ. Это значит, что МАРКС ОШИБСЯ, потому что ему элементарно не хватило эмпирических данных. Если выясняется, что «теплорода» нет, мы должны сделать вывод, что не существует никаких доказательств физических законов? Что, теперь надо вырезать себе деревянного идола и ему молиться?
Надо попробовать ПОПРАВИТЬ, проанализировать, ПОЧЕМУ так произошло, выявить ЗАКОНОМЕРНОСТЬ, а не огульно отрицать теперь ВСЕ законы общественного развития, каковые не ограничиваются выводами Маркса о победе пролетариата в промышленно развитых странах. Самое интересное: Кара-Мурза говорит, что революции произошли именно в «крестьянских странах», но не видит в этом ЗАКОНОМЕРНОСТИ. Пишет, что нет НИКАКИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, и тут же приводит одно из них.
Впрочем, с дальнейшими рассуждениями автора в критике некоторых приведенных цитат Б.П.Курашвили вполне можно согласиться. Абсолютизация законов общественного развития – также неправильна, как и их огульное отрицание.
А вот потом Сергей Георгиевич в очередной раз попадает под обаяние «цивилизационной» теории и начинает так трактовать историю, что у человека мало-мальски с ней знакомого, волосы на голове становятся дыбом. Ну вот, например:
«Вот Кромвель: из-за какого классового антагонизма его «железнобокие» пуритане пускали кровь в Англии и Ирландии? Вот террор якобинцев. Разве он вызван антагонизмом между буржуазией и аристократией, буржуазией и крестьянством? Ведь классы-антагонисты - буржуазия и пролетариат, но их-то конфликт никогда не приводил к большой крови. А Китай? Кровь в основном пускали друг другу два крыла революции - Гоминдан и коммунисты. Оба, разойдясь, обеспечили, по-разному, очень быстрое социальное и экономическое развитие (на материке и на Тайване). Какая здесь «очередная ступень»? Вся концепция гражданской войны, которую дает истмат, на мой взгляд, неверна в принципе и никогда не была подтверждена».
Сергей Георгиевеич выплескивает из тазика истории вместе с водой и ребенка (истмат) и сажает в него свое «цивилизационное» уродливое чадо. Опровергая всю ту дикую трактовку истории, данную Кара-Мурзой, можно написать основательную монографию. Но мы постараемся быть лаконичными. Придется ограничиться лишь кратким перечислением и общеизвестным классовым толкованием общеизвестных фактов (классовый подход не является ЕДИНСТВЕННЫМ инструментом, но именно на него нападает автор).
Во-первых, неверна сама постановка вопроса. Автор упрощает и искажает истмат: так легче «опровергать». Во-вторых, отсутствует всякая доказательная база: точно так же можно утверждать обратное с нулевым результатом. Мы не будем следовать дурному примеру, который подает автор.
Вспомним, в чем нашло идеологическую опору восстание Кромвеля? В кальвинизме. Для какого класса кальвинизм с его демократизмом, с его учением предопределения был на то время наиболее удобен? Удивительно, но именно для буржуазии! Благодаря чему появились в Англии и Шотландии республиканские партии, через которые буржуазия приобрела политический вес и влияние? Какое совпадение, именно благодаря кальвинизму! Не стоит забывать, что римско-католическая церковь, альтернативой которой явился кальвинизм, полностью поддерживала ФЕОДАЛИЗМ, и ей самой принадлежала почти треть всех земельных владений в католических странах.
Впрочем, для успешной буржуазной революции на тот момент еще не созрели исторические (экономические) условия (все-таки 17-ый век на дворе), и ее завоевания были скромны.
О Великой Французской. «Доказательства» Сергея Георгиевича заставят покраснеть от стыда за его университетского преподавателя истмата. Разве можно ставить зачет такому студенту? Вчитайтесь:
«Разве он вызван антагонизмом между буржуазией и аристократией, буржуазией и крестьянством? Ведь классы-антагонисты - буржуазия и пролетариат, но их-то конфликт никогда не приводил к большой крови».
Ну, с какого такого потолка Сергей Георгиевич взял, что «классовый антагонизм» возникает ТОЛЬКО между буржуазией и пролетариатом? В каком учебнике марксизма, пусть даже самом плохом, он это вычитал? Неужели трудно вместо «ученых-реалистов» открыть Маркса и потратить пару дней для того, чтобы овладеть хотя бы АЗБУКОЙ марксизма. Складывается такая неприглядная ситуация: человек выступает с критикой теории относительности, но при этом в изложении механики Ньютона делает школьные ошибки. Как к такому докладу отнесутся в любой серьезной научной среде? Как воспринимать «специалиста» по русскому языку, который пишет ЖЫ-ШЫ?
Как трактует марксизм рабов и рабовладельцев? Как классы-союзники? А феодалов и крепостных крестьян? Как милых прихожан единого Храма?
Объясняю Сергею Георгиевичу (хотя намного лучше это сделает любой учебник): в период буржуазных революций БУРЖУАЗИЯ выступает ПРОТИВ ФЕОДАЛОВ, против ДВОРЯНСТВА часто в союзе с пролетариатом и/или с крестьянством. Остановившись на завоевании политических свобод для всех (формально, но это важно), а на тот исторический момент – для себя, любимой, она тормозит дальнейшее развитие революции, на котором настаивает пролетариат и/или крестьянство. Прогрессивная роль буржуазных революций заключается в том, что они, побеждая, дают ПРАВА, формальное РАВЕНСТВО, в этом залог успешного развития капитализма (впрочем, бывают реставрации, откаты назад и т.д., но в итоге все заканчивается исторически обусловленной победой буржуазии). Это краткое и схематичное изложение, осуществляются буржуазные революции ПО-РАЗНОМУ, но примерно так. А теперь вопрос на засыпку: откуда взялась Декларация прав человека и гражданина?
Но, видимо, Сергей Георгиевич не знает ответа на этот вопрос, иначе бы он понял одну из причин того, почему эта революция называется Великой. И не видел бы за ней только «террор якобинцев», эдаких «ловкачей-манипуляторов» (подробнее уровень исторических познаний Сергея Георгиевича в этой области мы разберем попозже).
А сказать, что конфликт буржуазии и пролетариата не приводил к большой крови – это значит - обнажить свое глубочайшее незнание предмета. Может быть, стоит вспомнить основную причину пиночетовского переворота в Чили? Это, случаем, не национализация принадлежащих буржуазии медных рудников и некоторых других предприятий, которую осуществил Сальвадор Альенде? Нет, наверное, причина лежит в области «цивилизационных» разногласий. Сколько людей было убито и «пропало без вести» во время и после пиночетовского переворота? Сергей Георгиевич не хочет об этом почитать? Это «малая кровь»? Около 30 тыс. убитых и 110 тыс. посаженных в лагеря по политическим мотивам. С населением в 10,2 млн.! Сколько было рабочих, крестьян и интеллигенции среди репрессированных, а сколько представителей буржуазии (они тоже были, конечно, среди них нашлось немало смелых и хороших людей)? Чья жизнь улучшилась после переворота, а чья ухудшилась?
Это один пример и пример недавний (1973 г.). Но, если брать Гражданскую войну в России, может быть, Кара-Мурзе угодно подсчитать, сколько РАБОЧИХ воевало в Красной Армии, а сколько - в Белой? И, соответственно, подсчитать представителей буржуазии, поддержавших ту или иную сторону. Это не натолкнет его ни на какие выводы? (Правда, автор при подсчетах пользуется любопытным принципом: если выяснится, что у белых служили рабочие, пусть их будет в 20 раз меньше, чем у большевиков, то это ИСКЛЮЧЕНИЕ, оказывается, с легкостью отменяет правило).
Но нет, автор считает, что классов-то в России не было, были сословия, а значит, конфликт буржуазии и пролетариата не приводил к пролитию «большой крови». Очень удобный подход. Видимо, автор считает, что рабочих Ленских приисков, шахтеров в Лудло (штат Колорадо) и пр. капиталисты расстреливали исключительно из соображений иррационального «социального расизма», а не потому, что те своей забастовкой били по самому чувствительному месту – по карману. Видимо, автор считает, что сегодня международный капитал поддерживает тление гражданской войны в Африке не потому, что он извлекает из этого громадные прибыли, а потому, что там имеет место «цивилизационный» конфликт. Рассказывать автору о Парижской коммуне, Гоминьдане и китайских коммунистах и т.д. и т.д., видимо, вообще бессмысленно.
Остается только посоветовать ему изучать источники и не спешить высказывать свое мнение о том, чего он не знает. Тогда будет меньше почвы для фантазий о «цивилизационных» конфликтах.
Заметим и еще об одной ловкой «манипуляции» со стороны автора. В абзаце, приведенном выше, он говорит о неверности «вульгарного истмата», при этом в сноске предлагая свой, «цивилизационный подход». Все это ДИЧАЙШИМ образом противоречит именно КЛАССИКАМИ марксизма. Но автор не хочет прямо об этом говорить. Где надо, он поддерживает свои выводы кромсанием цитат из Маркса, Ленина. Он ФАКТИЧЕСКИ пытается ОПРОВЕРГНУТЬ Маркса, Энгельса и т.д. Но делает вид, что нападает не на них:
«Она в том, что в головы нескольких поколений внедряли искажающий реальность способ понимать общество в его развитии - так называемый вульгарный исторический материализм. С классиками марксизма, а тем более с Лениным, этот истмат имеет мало общего».
Было бы намного честнее, если бы Сергей Георгиевич не морочил голову читателям, а сказал: «Да, я считаю, что Маркс, Энгельс и Ленин ОШИБАЛИСЬ в том-то и в том-то. В развитии общества нет никаких закономерностей. Попытаюсь доказать это, как умею» (Впрочем, иногда он так и делает, но крайне редко). Но, нет. Сергей Георгиевич, фактически опошляет и искажает именно идеи КЛАССИКОВ, но при этом пытается использовать их авторитет, пользуясь незнанием читателя (видимо, невольно, из-за пробелов в своих знаниях по этим вопросам). Чтобы не быть голословным, советую перечитать то, что говорит о восстании Кромвеля Кара-Мурза, и открыть Энгельса «Введение к английскому изданию «Развитие социализма от утопии к науке» (К. Маркс. Ф. Энгельс, Избранные сочинения, М., 1986, т.5, стр. 358-359). Кстати, о том, как кальвинизм повлиял на развитие предпринимательства, Кара-Мурза мог бы прочитать и у Грамши в «Тюремных тетрадях», на которые он ссылался ранее (и которые, наверное, читал, раз излагал их содержание):
«Позиция же кальвинизма с его железной концепцией благодати и предопределения, которая обусловливает широкое распространение духа предпринимательства (или становится формой этого движения), еще более выразительна и характерна».
Или Сергей Георгиевич выбирал только то, что соответствует его мировоззрению, а остальное пропускал?
Почти по всем другим пунктам ниспровержения «исторического материализма» примерно такая же история. Читатель, посвятив немного времени изучению «классиков», сам может в этом убедиться. Это не значит, что критика марксизма не нужна. Она жизненно НЕОБХОДИМА для его обновления и развития. Не нужны такие убогие попытки поставить все с ног на голову, полностью отринуть марксизм, прикрываясь при этом авторитетом его основателей.
Истмат как орудие мирового заговора
Дальнейшая «критика» автора полна все теми же «опровержениями», которые по уровню обоснованности и доказательности стоят где-то между шаманскими заклинаниями и средневековыми схоластическим спорами:
«Как мог примитивный проект породить Стаханова, Королева и Жукова?»
Во-первых, при чем здесь «примитивность», что это вообще за историческая категория, зачем так упрощать доводы оппонентов? Во-вторых, можно воскликнуть: «Как могло античное рабство породить Аристотеля, Платона, Софокла, Эврипида и пр.? Рабства – не было, это измышления манипуляторов, античность – совершенна!». Типичный пример метафизического мышления, которое строит «целостную картину», исходя из принципа «Да-да, нет-нет».
«Двойка по истмату» поставлена советскому строю фактически по всем вопросам: «Вторая половина истории советского социализма была процессом нарастающего маразма». Иными словами, смерть его была закономерна: маpазм - состояние, вывести из котоpого медицина бессильна.
Сам же автор до этого доказывал (правда, по-своему), что смерть СССР была закономерна («объективные предпосылки для массовой манипуляции сознания»). Сам же утверждал, что «героические времена» кончились, а «сословие номенклатуры выродилось» (это не маразм?). Предрекал:
«В будущем, если мы выживем, задача резко облегчается тем, что старый советский проект - мобилизационный социализм - сломан. Не придется решать сложную проблему мягкого выхода из него - нас вырвали из него с кровью».
Если автор говорит о «мягком выходе» из «мобилизационного социализма», значит, «проект» неправилен, значит, «выродился», значит, – надо менять? Сергею Георгиевичу пора бы определиться со своей позицией, а не вилять в разные стороны при каждом приступе забывчивости.
А метафора Кара-Мурзы с «двойкой» вообще непонятна. Какой истмат? Официальный советский? Нет, он не ставил, а наоборот утверждал превосходство и прочность СССР. А что касается Троцкого и других «классических марксистов», то уж, извините, они оказались правы, в отличие от Сергея Георгиевича, который, как он сам признается, не видел никаких признаков слабости советской системы. Это свидетельствует только о его политической слепоте в данном вопросе и ни о чем более.
Интересно то, что, по словам самого Кара-Мурзы, «истмат» предрекал гибель СССР и поэтому является его врагом, и частью именно поэтому «советский проект» и погиб. Это все равно, что Вергилий обвинил бы Лаокоона в гибели Трои. Друг, предостерегающий от гибели, превращается во врага, который ее хотел:
«Истмат, выставив «неправильному» советскому строю плохую оценку, идейно подготовил перестройку, оправдал уничтожение «приблудного дитяти». Сегодня мы пожинаем первые плоды».
Автор считает, что официальный советский истмат подспудно подготавливал гибель СССР? Но ведь сам же автор писал, что ложь КПСС (а значит, и истмат) были ритуальными, и этому никто не верил (но это автору было нужно, чтобы не обвинить партию в «манипуляциях). А теперь получается, что верили, что он «подготавливал». Ну да ладно, в этих авторских противоречиях сам черт ногу сломит.
Выслушаем и другую сторону, например Троцкого:
«В своей книге "Преданная революция" я теоретически обосновываю ту мысль, что война поставит под удар не только советскую бюрократию, но и новые социальные основы СССР, представляющие грандиозный шаг вперед в развитии человечества. Отсюда для каждого революционера вытекает безусловный долг защиты СССР против империализма, несмотря на советскую бюрократию».
Или он же:
«Я в сотнях статей и тысячах писем разъяснял, что военное поражение СССР означало бы неизбежно реставрацию капитализма в полуколониальной форме при фашистском политическом режиме, расчленении страны и крушении Октябрьской революции».
Но, продолжим. Автор приводит красочную и яркую, но, к сожалению, неверную метафору (а помните, как когда-то он нападал на сам принцип метафорирования политических явлений?):
«Ко многим левым идеологам я обращался с вопросом: по каким критериям вы обнаружили кризис, а тем более крах советского социализма? Мне отвечали даже с возмущением: да ты что, слепой, сам не видишь? Я честно признавал, что не вижу и прошу объяснить внятно, простым и нормальным языком. Мне говорили: «но ведь крах налицо, Запад нас победил». Да, но это разные вещи. Бывает, что красавцу-парню, здоровяку, какой-то хилый сифилитик воткнет под лопатку нож, и парень падает замертво. Можно ли сказать: его организм потерпел крах, видимо, был в маразме? Сказать-то можно, но это будет глупость. Из этого еще не следует, что наш строй был здоровяком, но следует, что факт убийства ничего не говорит о здоровье убитого».
Нисколько не защищая абстрактных «левых идеологов» (непонятно, о какой именно группе идет речь), хочется отметить, что автор в публицистическом запале опять впал в противоречия и невольно стал «проводником» столь им нелюбимых «манипуляций». Во-первых, говорить о «факте убийства», как о чем-то очевидном и не требующем доказательств, совершенно неверно. Пусть читатель, впрочем, сам судит: об этом мы уже много говорили ранее.
Примем авторскую метафору, и спросим: а что это за сифилитик, который перерезал на глазах друг у друга целое отделение «здоровяков», которые ничуть этому не сопротивлялись (почти все соцстраны, плюс смена плановой экономики на рыночную в Китае и Вьетнаме)? Что это за уголовник такой, у которого под носом прыгает малыш (Куба), грозит ему кулаком, показывает «нос», а он ничего не может сделать, только позорит свои спецслужбы (ну-ка, сколько было покушений на Кастро?). Почему США не может «зарезать» крохотную, безъядерную Кубу при наличии огромного количества эмигрантов-антикоммунистов? Может быть, потому, что кубинская партия не успела ПЕРЕРОДИТЬСЯ? Может, потому, что ВНУТРИ Кубы не получили развитие те предпосылки, которые развалили СССР? Может быть, потому что кубинская партия чему-то научилась на опыте русской революции, на опыте гибели СССР и динамичнее, грамотнее выстраивает свою политику (отношение к религии, например)? Впрочем, посмотрим, что будет дальше, после смерти Кастро (долгих лет ему, конечно), все-таки личность вождя революции сильно сдерживает разложение партии, но вожди не вечны. Будем надеяться, что Кубе удастся избежать подводных камней «социализма».
И напоследок ответим на «парня-сифилитика» цитатой из самого Сергея Георгиевича: «Думаю, что эта соблазнительная метафора в целом ошибочна».
Скульптурная группа: Кара-Мурза разрывает пасть мировой экономической науке
«Я пишу вещи простейшие, из учебников, словарей и справочников, на уровне ликбеза. Иногда меня бранят профессора марксизма, но они просто не знают, что «полемические» места я списал в «Капитале» Маркса (причем и у него-то это банальные места, из справочников)».
С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
Теперь автор плотнейшим образом взялся за мировую экономическую мысль и взял под прицел существование рыночных законов. Надо отметить, что данные критические замечания Кара-Мурзы (которые «перекочевали» и в «Советскую цивилизацию») детально разобрал Дмитрий Ниткин (особенно в области фактов и статистики), поэтому мы постараемся только отметить те моменты, которые не охватил он.
С чего начинает Сергей Георгиевич? А с того, что пользуются своим любимым «манипулятивным» приемом: АБСОЛЮТИЗИРУЕТ силу того или иного закона (чего уже давно не делает современная экономическая наука), а потом такой раздутый мыльный пузырь торжественно протыкает пальцем, «доказывая» самому себе и чересчур доверчивым читателям, какими дураками и манипуляторами являются экономисты, которые данный закон признают. Метод не особо изящный и уже изрядно поднадоевший. Ну вот, например:
«Взять хотя бы такую мелочь, что даже в идеальной (воображаемой) рыночной экономике для выполнения эквивалентного обмена, через который только и выражается стоимость, необходим свободный рынок. Но его же не существует! Протекционизм только рынка труда индустриально развитых стран обходился в 80-е годы «третьему миру», по данным ООН, в 500 млрд долл. в год, то есть масштабы искажений колоссальны и они увеличиваются».
Так вы же сами пишете, что в ИДЕАЛЬНОЙ, Сергей Георгиевич. А потом делаете «открытие»: что ее, мол, на самом деле не существует. Где логика? Слово ИДЕАЛЬНАЯ вам ничего не говорит? У нас есть упрощенная модель Земли – глобус. Сергей Георгиевич берет его в руки, с торжеством заявляет, что там, где должны быть горы – ровная поверхность, вода нарисована на бумаге и т.д., и делает вывод, что земного шара теперь вообще не существует, а есть черепаха с тремя слонами-атлантами. Возможно, это грубое сравнение, но получается что-то похожее. А теперь по существу.
Сам же автор пишет, что протекционизм рынка труда обходится «третьему миру» в кругленькую сумму. А ПРОТИВ чего направлен протекционизм, автор не задумывался? Зачем он нужен, если рыночные законы не существуют? Как можно так слепо не видеть под носом очевидных вещей? Автор абсолютизирует закон стоимости в своей голове и потом начинает его отрицать, поминутно себе противореча!
Как сказано в Докладе Всемирного экономического форума в Давосе, в развитых капиталистических странах занято 350 млн. человек со средней зарплатой 18 долл. в час. В то же время Китай, бывший СССР, Индия и Мексика имеют рабочей силы сходной квалификации 1200 млн. человек при средней цене ниже 2 долл. (а во многих отраслях ниже 1 долл.) в час. Открыть рынок труда для этой рабочей силы в соответствии с «законом стоимости» означало бы экономию почти 6 млрд. долл. в час! Мы видим, что разница в цене одного и того же компонента стоимости (рабочей силы) огромна. Пренебречь ею никак нельзя. «Закон», исходящий из презумпции эквивалентного обмена, просто не отвечает реальности. Иными словами, экономика «первого мира» при действии закона стоимости являлась бы абсолютно неконкурентоспособной. И «закон» просто выключен действием вполне реальных, осязаемых механизмов - от масс-культуры до авианосца «Индепенденс». Выключен этот закон уже четыре века, и в обозримом будущем уповать на него не приходится.
Ну, во-первых, если мы примем на веру первую часть книги Кара-Мурзы, то в Давосе собирается кучка «манипуляторов», каковые хотят расщепить нам сознание. Но раз их выводы помогают Кара-Мурзе (как он думает), то это – настоящие ученые. Ладно, это мелкие придирки, ближе к делу.
Автор опять-таки представляет себе ИДЕАЛЬНУЮ экономику. В ней люди моментально и с идеальной точностью рассчитывают свою выгоду, в ней не существует государств и политических границ, в ней не существует громадного сплетения и борьбы интересов классов, общественных объединений, отдельных лиц, путаницы законов, нравственных норм, идеологий, лени, глупости, коррупции и т.д. В ней существуют идеальные производители и идеальные потребители.
Алгебра и геометрия тоже не отражают всего разнообразия окружающего мира. Но мы же пользуемся ими для решения своих, конкретных задач, прекрасно сознавая их ограниченность. Мы не подходим с логарифмической линейкой к измерению любовных отношений, чтобы потом разочароваться и ВООБЩЕ отринуть математику.
Реальность, конечно же, намного сложнее идеальной экономической модели. Вместо общих слов (хотя и для них найдется место), перейдем к рассмотрению конкретной ситуации. Есть у нас обувная фабрика в славном штате Аризона. Мы – бедные капиталисты, которые вынуждены платить рабочим (в среднем) 18 долларов в час. Почему бы нам не перевести производство в Россию, где мы будем платить своим работникам всего 2 доллара в час?
Во-первых, такое часто происходит – и мы об этом попозже скажем. Во-вторых: «фабрика не мусор, не вывезешь на тачке», перефразируем мы Маяковского. Надо продавать старую фабрику и покупать новую (чтобы получить такую экономию, на которую указывает Кара-Мурза, мы должны ВООБЩЕ отказаться от услуг западных рабочих, и не открывать филиал в России, а, именно, ПЕРЕЕЗЖАТЬ).
Надо ехать в чужую страну, с чужим языком, подбирать местный менеджмент (или соблазнять более высокими окладами американских спецов), регистрировать предприятие, продираться сквозь дебри бюрократической волокиты, нужно вкладывать средства в обучение персонала, надо заново приучать его к СВОИМ правилам производства. А если основная продукции нашей фабрики распространяется в штате Мичиган? Во сколько обойдется транспортировка готовой продукции? А отдел сбыта (маркетинговый отдел) должен будет остаться в США, получается, структуры предприятия разорваны, это минус.
А если мичиганцы узнают, что их любимые сапоги теперь делаются в России (а они узнают, конкуренты не преминут воспользоваться этим рекламным ходом), продажи разве не снизятся, разве не придется продавать продукцию дешевле? Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример: производство линии бытовой техники AEG, компании Electrolux, будет переведено из Германии в более дешевые, в плане рабочей силы, Италию и Польшу. Теперь дистрибьюторы Electrolux в других странах обеспокоены. Коммерческий директор сети магазинов «М-видео» Михаил Кучмент говорит:
«Для немцев и потребителей из других стран очень важна надпись «Сделано в Германии» - это гарантия высокого качества. Чем дороже брэнд, тем дороже должно быть производство. Хотя, конечно, Польша и Италия воспринимаются лучше, чем Китай».
(Журнал «РБК», № 10, 2006 г., 67 стр.)
Сергей Георгиевич приводит шокирующие выкладки «давосских экономистов». Но это все игра цифрами, способными поразить воображение обывателя, а не человека, который поставит задачу хоть немного разобраться в этом. Ведь невозможно перевести все производство в развивающиеся страны, точно так же, как невозможно перевести все рабочие руки из стран «третьего мира» в развитые (хотя оба этих процесса идут, что и доказывает действенность рыночных законов).
Куда переедет сектор услуг? В Индию? Где за его услуги он будет получать жалкие копейки (по сравнению с США). Куда переедут СМИ? Куда переедут частные школы? Выгодно ли переезжать тем секторам экономики, которые ориентируются именно на внутреннего потребителя?
Куда переедут Гугл с Микрософтом? В Китае, конечно, услуги программиста стоят намного дешевле, но кто подсчитал, сколько будет стоить их переобучение для того, чтобы они соответствовали требованиям компании? Во что обойдется потеря опытных специалистов, которые не захотят переезжать? Сейчас на капиталистическом рынке труда свирепствуют хед-хантеры, которые ПЕРЕМАНИВАЮТ опытных спецов из одной компании в другую. Разве легко так просто взять и отказаться от своих сотрудников и поехать за тридевять земель киселя хлебать (тут дело еще в доверии, даже если вы уверены, что китайские программисты ЛУЧШЕ, надо еще убедить в этом акционеров, которые после новости о переезде могут впасть в панику и начать избавляться от акций, надо убедить партнеров и потребителей, что качество продукции не снизится).
Здесь перечислена едва ли одна десятая всех тех сложностей, которые встают перед хозяином предприятия, решившегося на переезд. Но не это главное. Важно, что автор отрицает ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ принципы функционирования рынка, ЕГО ЗАКОНЫ. Как они действуют, нам поможет понять один маленький эксперимент в стиле «давосских экспертов».
Если завтра чудесным образом половина западных предприятий окажется в «третьем мире», что произойдет? А получится, что примерно половина западных работников окажется без работы. Конкуренция на рынке труда резко повысится, а в результате жутко упадут ставки ОПЛАТЫ. Грубо говоря, хозяин будет из двух примерно одинаковых по квалификации специалистов выбирать того, кто согласится работать за меньшую сумму (а куда они денутся, если предприятий стало мало, работы нет).
В результате ВЫГОДЫ переезда в «третий мир» будут сведены на нет резко понизившейся оплатой труда на Западе. А в «третьем мире», из-за обилия переехавших предприятий, ставки оплаты ПОВЫСЯТСЯ. Все, исход предприятий на Запад стал НЕВЫГОДЕН, прекратился, законы рынка действуют.
Почему автор не овладел хотя бы такими школьными прописными истинами прежде, чем приступать к своей критике? Непонятно.
На самом деле процесс перетекания производства в страны «третьего мира» идет, и идет довольно давно. Только Сергей Георгиевич объясняет это сознательной «злой волей» капиталистов:
«Пришлось денежному мешку, как говорится, «отстегнуть» часть прибыли, чтобы «обуржуазить» своих рабочих, перенести жесткую эксплуатацию за пределы своего мира».
В то время как это ЕСТЕСТВЕННЫЙ процесс, связанный, в первую очередь, с поиском ВЫГОДЫ. Как решается капиталистами проблема высокой ставки оплаты труда? Есть два основных пути: использования труда мигрантов из стран третьего мира (но это чаще для неквалифицированного труда и ограничивается законодательством, сопротивлением коренных жителей и т.д.) и расширение бизнеса в странах «третьего мира»: иностранные компании приходят, скупая местный бизнес, открывая свои филиалы и т.д.
Процесс это сложный, неоднозначный и очень плотно привязанный к ПОЛИТИКЕ. Следует помнить, что законы рынка НЕ АБСОЛЮТНЫ, их выполнение зависит от массы факторов, но, В ОСНОВНОМ, они действуют. И глупо отрицать очевидное.
Новые технологии, например, такие, как Интернет, часто ОБЛЕГЧАЮТ реализацию этих законов. Довольно много IT-компаний (в частности производители программного обеспечения) открывают свои подразделения в «третьих странах» и благодаря всемирной сети могут работать в едином «виртуальном офисе».
Но вопрос стоит намного шире и проблема не только во взглядах Кара-Мурзы. Речь идет о чрезвычайно низком теоретическом уровне большей части «оппозиционного» движения, которые видят зло именно в современном развитии капитализма, видят за этим МИРОВОЙ ЗАГОВОР, ищут альтернативу в ПРОШЛОМ.
Что такое глобализация – устрашающая «манипуляция» кучки злодеев? Нет, это естественный ЭКОНОМИЧЕСКИЙ процесс, связанный, прежде всего, с поиском ВЫГОДЫ миллионами капиталистов. Это действия РЫНОЧНЫХ законов, это концентрация и транснационализация капитала и производства в МИРОВОМ масштабе. Не видеть этого РАЗВИТИЯ капитализма, не видеть в этом глубоко ПРОГРЕССИВНОГО явления, почвы для НОВОГО общественного строя – это значит - быть консервативным, глубоко погрязшем в предрассудках слепцом. Не с глобализацией надо бороться, которая есть только подготовка почвы для будущего. Бороться нужно с КЛАССОМ капиталистов, которые ведут процесс глобализации НЕСОЗНАТЕЛЬНО, РАСТОЧИТЕЛЬНО, БЕЗДАРНО, СТИХИЙНО, которые СДЕРЖИВАЮТ развитие производительных и культурных сил человечества. Которые уже стали РЕАКЦИОННОЙ силой, вставшей на пути истории.
Глобализация, функционирование МИРОВОГО экономического рынка протекают НЕОДНОЗНАЧНО. Наблюдается тенденции то к УСИЛЕНИЮ, то к ОСЛАБЛЕНИЮ протекционистских настроений. Государства довольно активно вмешиваются в процесс проникновения иностранного капитала. Недавно компания Dubai Ports Worlds, принадлежащая правительству ОАЭ, пыталась купить британского портового оператора P&O, который обслуживает шесть ключевых портов США. И хотя стоимость американских активов составляла всего 10%, Конгресс США наложил на нее запрет (угроза национальной безопасности).
Китай, руководствуясь партийным решением, готовит создание специального органа, который будет запрещать доступ тем или иным иностранным инвесторам. По прогнозу экспертов Организации экономического сотрудничества и развития, в этом году (2006) объем трансграничных сделок слияния и поглощения, с участием компаний из стран-членов OECD, сократится – впервые за последние 3 года.
Стоит ли говорить, что в основе протекционизма лежат и интересы национальных капиталистов (активно влияющих на политику), не заинтересованных в иностранной конкуренции, и интересы самих политиков, которые создают на этом свою популярность, пользуясь недовольством избирателей. Так, например, по результатам исследования Pew Research Center for the People & The Press, около 53 процентов граждан США считают покупку иностранцами американских компаний – вредным явлением, а к инвестициям из-за границы относятся отрицательно 36 % американцев.
Идеализация свободного рынка неолибералами лежит в той же плоскости, что и абсолютное отрицание рыночных законов и идеализация плановой экономики. В плоскости метафизичного сознания, отрицающего диалектику, в плоскости незнания элементарных фактов, неумения использовать передовые методы познания.
Кара-Мурза пишет, что уже четыре века, как «закон свободного рынка ВЫКЛЮЧЕН». Это доказывает только его нулевое знание истории и ничего более. Какое значение имел рынок рабочей силы при феодализме, 4 века назад? Может ли он сравниться с нынешним? Как можно сравнивать натуральное хозяйство феодализма, с преобладанием натурального обмена, и современный мир, пронизанный миллионами экономических связей, да еще и говорить, что вот ТОГДА рыночные законы работали?
Дальнейшие рассуждения Кара-Мурзы достаточно хорошо проработаны Дмитрием Ниткиным, отметим только несколько моментов. Автор пишет:
«Сегодня «закон стоимости» рушится и как абстракция. Кризис ресурсов, показал, что этот закон неверно описывает отношения экономики с природой. 2/3 стоимости товара - это сырье и энергия, но они же не производятся, а извлекаются. Их стоимость - это лишь труд на извлечение (да затраты на подкуп элиты, хоть арабской, хоть российской). Теория стоимости, не учитывающая реальную ценность ресурсов (например, нефти) для человечества, кое-как могла приниматься, пока казалось, что кладовые земли неисчерпаемы».
Какого товара? Что, весь товар мира создается из «не возобновляемого» сырья? Например, пшеница или иные сельскохозяйственные культуры? Когда-то Мальтус и Рикардо наступали на те же грабли, говоря об «истощении» земель, но наука решила эту проблему. Или Кара-Мурзе это неизвестно? Сначала обвинять Мальтуса в «манипуляции», а потом повторять его ошибки… это надо суметь.
А ведомо ли Сергею Георгиевичу, какую громадную роль в мировой экономике играет сегодня ВТОРИЧНАЯ переработка той же бумаги, пластиков, металлов и т.д., особенно, в странах, не особенно богатых природными ресурсами?
Какие «не возобновляемые» ресурсы тратят, например, производители программного обеспечения? А сектор услуг?
Автор критикует воззрения Рикардо и Сэя, забывая, что с тех пор минуло уже почти два века. Это все равно, что современный физик вдруг начнет упрекать Ломоносова или Лавуазье за их незнание атомной физики, вместо того чтобы сосредоточиться на взглядах современных физиков. А ведь, между прочим, Д. Рикардо считал невоспроизводимым ресурсом ЗЕМЛЮ и делал верные выводы, которые относились к неверному объекту:
«Труд природы оплачивается не потому, что она делает много, потому, что она делает мало. Чем скупее становится она на свои дары, тем большую цену требует она за свою работу».
(Антология экономической классики. Т. 1. стр. 438)
Поменяйте местами ЗЕМЛЮ, которую он имел в виду, на, например, НЕФТЬ, и вы поймете его правоту и простите ЧАСТНУЮ ошибку, вызванную уровнем научного знания того времени. Надо просто учитывать, в каких исторических условиях работал тот или иной мыслитель, и только потом делать выводы о характере его ошибок. Так что рассуждения Сергея Георгиевича о теории стоимости основаны исключительно на незнании им предмета. Так, например, совершенно немыслимо говорить, что 2/3 стоимости товара – это сырье и энергия. Неужели не очевидно, что товары бывают РАЗНЫЕ. И в 2/3 попадает только их часть. При создании автомобиля затратами являются только сырье, труд на извлечение и энергия? А труд на ОБРАБОТКУ сырья? А транспортировка до конечного потребителя? А труд технических специалистов? А труд общего управления процессом, который также нельзя исключать?
Ясно, что проблема истощения природных ресурсов является достаточно серьезной и важной, и не учитывать это в современной политэкономии нельзя. Но нельзя легкомысленно отрицать достижения мировой экономической мысли, не овладев даже ее азами.
Вот что это за вывод:
«Если сложить искажения, вносимые трудовой теорией стоимости при оценке труда, сырья и энергии в совокупности, отклонения от модели будут столь велики, что надо говорить о ее полной неадекватности. Ее можно использовать только как абстракцию для целей анализа, но никак нельзя называть законом и тем более делать из нее практические политические выводы».
Ну, если она ПОЛНОСТЬЮ НЕАДЕКВАТНА, то уж, извините, ее нельзя использовать с целью анализа, даже как абстракцию. Мы же не интеллектуальными играми занимаемся, а говорим о реальном мире. На самом деле полностью неадекватными можно назвать только рассуждения автора на эту тему.
Они неприкрыто обнажают подсознательное стремление автора нивелировать марксизм, признать его совершенно негодным, заменить «цивилизациоными» подходом. Вместо того чтобы починить автоматическое оружие, Сергей Георгиевич предлагает выломать в лесу дубинку, да и ту использовать не для борьбы, а для изгнания злых духов. Вот, казалось бы, в этом замечании сверкают крупицы истины:
«Да и рыночный обмен с современниками политэкономия марксизма искажает сегодня в неприемлемой степени. Он идеализирует акт обмена, учитывая лишь движение потребительных стоимостей (товаров). А что происходит с анти-стоимостями («антитоварами») - с теми отрицательными стоимостями, которые всегда, как тень товара, образуются в ходе производства? Если бы действовал закон эквивалентного обмена стоимостями, то продавец «антитовара» должен был бы выплачивать «покупателю» эквивалент его «антистоимости». Вот тогда категории прибыли и цены отражали бы реальность. Но на деле-то этого нет! Антитовар или навязывается, без всякого возмещения ущерба, всему человечеству (например, «парниковый эффект»), или навязывается слабым - вроде захоронения отходов в Лесото или России. Но политэкономия этого не учитывает - и совершенно чудовищным образом завышает эффективность экономики капитализма».
Какая политэкономия не учитывает? Современная или Адама Смита? Не будем обращать внимание на вопиющую экономическую безграмотность этого абзаца, иначе мы никогда не закончим критику. В целом мысль автора понятна. И даже его критика во многом верна (марксизм в экономическом анализе и, вправду, отстал от жизни). Но не с той стороны и не так она ведется. Сергей Георгиевич даже не упоминает про то, что существует экологический контроль, что существуют специальные налоги на вредное производство, что капиталистическая страна ОБЛАДАЕТ способностью регулировать уровень загрязнения, хотя эта способность весьма и весьма далека от идеальной.
Да и сама логическая цепочка автора неверна. Он требует от модели, чтобы она учитывала пожелания Кара-Мурзы:
«Если бы действовал закон эквивалентного обмена стоимостями, то продавец «антитовара» должен был бы выплачивать «покупателю» эквивалент его «антистоимости».
Кто сказал Сергею Георгиевичу, что рыночное общество является ИДЕАЛЬНЫМ? Зачем обстреливать из своей игрушечной пушки геометрические фигуры? Вот если бы автор взял такого «столпа» неолиберализма, как Милтон Фридман, и подверг критике его взгляды, пользуясь своим публицистическим талантом и проверенными данными – вот это было бы дело.
Если бы он взял теорему нобелевского лауреата Рональда Коуза, в которой утверждается, что рынок способен самостоятельно решать внешние проблемы (в частности экологические) и вдумчиво, доказательно ее опроверг или поправил – это можно было бы назвать критикой.
А нападать на политэкономию двухвековой давности, критиковать «глобус» идеальных моделей, при этом имея самые смутные понятия об экономической структуре современного мира – это дилетантство и невольный обман доверчивых читателей.
Проследуем дальше за автором в его «анализе»:
«Закон стоимости неадекватен и социальной реальности. А именно взывая к этому закону как догме, и увлекли интеллигенцию рыночной утопией, а она уже внедрила ее в массы. Ведь как рассуждал советский человек? Рынок - это закон эквивалентного обмена, по стоимости, без обмана. Ну, пусть приватизируют мой завод, наймусь я к капиталисту, хоть бы и иностранному - так он честно отдаст мне заработанное. А сейчас у меня отбирает государство, номенклатура ненасытная. Но эквивалентный обмен был мифом уже во времена Маркса! Так, отношения на рынке между метрополией и колонией уже тогда были резко неэквивалентными, и с тех пор неэквивалентность быстро растет. «Третий мир» выдает на гора все больше сырья, сельхозпродуктов, а теперь и удобрений, химикатов, машин - а нищает. Соотношение доходов 20% самой богатой части населения Земли к 20% самой бедной было 30:1 в 1960 г., 45:1 в 1980 и 59:1 в 1989. Чехи работают по лучше испанцев, а цену рабочей силы, когда они «открылись» Западу, им установили почти в 5 раз меньше. Полякам в среднем положили 0,85 долл. в час, а в Тунисе, которому до Польши еще развиваться и развиваться, 2,54 доллара. Где здесь закон стоимости?»
Какой социальной реальности? Может быть, социальной справедливости? Так никто и не говорит, что рынок справедлив. То, что марксист и буржуазный экономист мыслят в одних категориях, признают одни и те же законы, еще не говорит о том, что они делают одни и те же выводы. Маркс РАЗВИЛ политэкономию своего времени, ДОКАЗАЛ, что прибавочная стоимость крадется капиталистом. И на этой научной платформе возник марксизм и, благодаря его глубокому соответствию реалиям окружающего мира, он добился успехов в борьбе.
«Третий мир» выдает «на-гора» все больше сырья. Цифры, в студию! ОЭА – третий мир? А Кувейт? А почему СССР увеличивал экспорт нефти и золота? Его «колонизировали»?
«Чехи работают лучше испанцев» - это личное впечатление или есть какие-то доказательства? А потом автор возмущается тем, что кто-то говорит, что «русские воруют». Сам же рассуждает примерно на таком же уровне. Но это не суть.
Почему чехи мало получают? А почему капиталисты должны им платить много? Работают законы рынка, существование которых «опровергает» Кара-Мурзы: в Чехию поступают более дешевые товары с Запада, местные капиталисты, не обладающие таким эффективным производством, экономят на оплате труда. Почему в Кувейте живут богаче, чем в Чехии? Потому что они торгуют нефтью, чего не могут себе позволить чехи (это очень грубая картина, но на более подробную нет времени). Кто сказал, что капитализм развивается равномерно, и бедные страны, приняв рынок, разбогатеют? При чем здесь «неправильность» рыночных законов? Из них что следует, что страна, не имеющая развитой экономики, не являющаяся международным финансовым или технологическим центром, не обладающая ценными ресурсами, разовьется?
Из них следует, что международный финансовый капитал не будет использовать страны «третьего мира» с целью выгоды, если они не могут с ним конкурировать и их политические системы не способны ему противостоять?
И обратите внимание на логическую структуру авторской мысли. Сначала Кара-Мурза приводит пример того, как, по его разумению, думал советский рабочий. Ну, хорошо, пусть так. Значит, рассматриваются отношения КАПИТАЛА и ТРУДА. А дальше говорит, что уже во времена Маркса эквивалентный обмен был «мифом». В огороде бузина, а в Киеве дядька. Причем тут эквивалентный обмен-то? Понятие эквивалентный обмен относится к стоимости товара и связано с учетом издержек производства. Конкуренция худо-бедно регулирует «эквивалентность», монополия – нет. Но никто не говорит, что и в условиях конкуренции «эквивалентность» обмена подразумевает справедливость. Нужно углубляться в корни проблемы, а не отделываться недовольным ворчанием.
Разве рабочему не отдают сегодня «заработанное»? Надо говорить не только и не столько об этом, сколько о том, какую часть «зарабатывает» рабочий, а какую присваивает себе капиталист (чей вклад в организацию труда тоже нельзя совсем отрицать). И не надо впутывать в это свои произвольные толкования рыночных законов и делать на этом основании далеко идущие выводы.
Автор может говорить самые правильные вещи, но его доказательная база настолько слаба, настолько невнятны логические связи, что толку от этого говорения, к сожалению, немного:
«Часто поминают и другой «объективный закон», которому противоречил советский строй, и вот - законно уничтожен. Речь идет о вытекающем из закона стоимости утверждении, будто та формация прогрессивнее, которая обеспечивает более высокую производительность труда. Казалось бы, ошибочность этого ленинского положения давно всем очевидна. Ленин высказал свой «закон», когда мир казался неисчерпаемой кладовой ресурсов. И «выжимать» больше продукта из живого труда было выгодно. Но увеличение производительности труда после некоторого предела требовало непропорционально больших расходов энергии. И когда поняли реальную стоимость этого не возобновляемого ресурса, разумно стало искать не наивысшую, а оптимальную производительность. Например, по производительности фермеры США вроде бы эффективны, а по затратам энергии (10 калорий на получение одной пищевой калории) недопустимо, абсурдно расточительны. Следовать их примеру не только глупо, но и в принципе невозможно».
Уф, как здесь автор невыносимо запутался!
Это, во-первых, положение не столько Ленина, сколько Маркса (Ленин его развил), а во-вторых, не стоит так грубо его излагать. Согласно марксизму, та формация ПРОГРЕССИВНЕЕ, которая больше способствует РАЗВИТИЮ производительных сил общества. А вот развитие производительных сил достигается за счет повышения производительности труда. В свою очередь, увеличение производительности труда предполагает не «выжимание соков» из человека (что достигается тупым повышением норм выработки и рабочего времени), а ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ совершенствование орудий производства и ПОВЫШЕНИЕ квалификации персонала. Рабочий с отбойным молотком наработает больше, чем рабочий с киркой, а устанет меньше. Вот какая подразумевалась «более высокая производительность».
Непонятно, что автор подразумевает под «не возобновляемым ресурсом»: энергию или человека? И в том и другом случае автор ошибается: о человеке и говорить нечего, и так ясно, а энергетических ресурсов, практически неисчерпаемых – масса, начиная от гидроэлектростанций, и заканчивая солнечными батареями.
Не знаю, откуда взял Кара-Мурза данные о калориях, но, скорее всего, он что-то перепутал. Наверное, речь идет об абсолютных затратах энергии, связанных с сельскохозяйственной деятельностью (бензин, ремонт, производство удобрений и т.д.), но ведь из контекста кажется, что автор говорит о затрате ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ. И если считать, что на выращивание одной ПИЩЕВОЙ калории ФЕРМЕР тратит 10, то тогда он и самого себя прокормить не сможет. Так и будет, сидя в тракторе, пухнуть от голода и помрет прямо на рабочем месте. Если же автор все-таки имеет в виду энергетические затраты (давайте думать о человеке хорошо!), то уж, извините, отбойный молоток по сравнению с киркой тоже «недопустимо» расточителен. Зато все делает быстрее, качественнее, и рабочий меньше устает. Если путем увеличения энергетических затрат можно повысить производительность труда, меньше утомлять человека, то это НЕОБХОДИМО сделать, а не возмущаться «абсурдным» расточительством.
Возникает смутное подозрение, что автор опять начинает звать нас в «пещеры» и феодализм, к безмятежной и «литургической» крестьянской жизни. Вольно или невольно, но напрашивается такой вывод: ведь энергетические ресурсы «не возобновляемы», поэтому недопустимо так «расточительно» к ним относится. Надо, видимо, снова брать в руки соху и кирку и пасти овечек под присмотром доброго и заботливого монарха.
Самое смешное, что в этом параграфе автор ОПРОВЕРГАЛ рыночные законы, отрицал их действие, говорил, что они «выключены» уже четыре века. Но потом он к ним вернется и обвинит в нарушении этих законов современную российскую власть! И даже вспомнит про эквивалентность обмена, которая, напомню, «была мифом уже во время Карла Маркса»! Читайте:
«То, что сделало правительство (и даже то, что оно подумало), находится в вопиющем противоречии с самыми священными принципами рыночной экономики и гражданского общества.
Назовем эти принципы. Это представление о частной собственности как естественном праве (то есть, государство не имеет права на изъятие этой собственности). Это - «свобода контракта», сделки (то есть, государство не имеет права вмешиваться в законную сделку на рынке, а имеет лишь право взыскать после завершения сделки установленный законом налог). Это - эквивалентность обмена, которая обеспечивает равновесие всей системы рынка.
Каков главный тип сделки, на котором держится рынок и все общество? Это купля-продажа рабочей силы. В этой сделке обе стороны выступают равными партнерами. Рабочий есть собственник особого товара, и обладает он им в силу естественного права частной собственности. Он по контракту на время продает свое тело. Это - центральный акт рыночной экономики, та ось, на которой крутится вся машина.
Именно эту ось надламывает правительство. После завершения первой части сделки, когда продавец только-только передал свой товар, государство врывается и запрещает покупателю расплатиться за покупку. Сначала, мол, рассчитаемся между собой. Сразу насмарку летят все принципы - и неотчуждаемости частной собственности (рабочего), и свободы контракта, и эквивалентности обмена. Я уж не говорю о праве и диком нарушении азов любой экономики».
То законы есть, то их нет, то они «выключены» во всем мире, то только в России. Типичный пример мышления «или-или».
skifred@rambler.ru
www.redar.ru
Задать вопрос автору и
обсудить:
http://forum.redar.ru/