Приехали!
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
Читать доклад т. Симоненко на пленуме ЦК КПУ 9 декабря 2006 года «О текущем политическом моменте и задачах партии» («Коммунист» от 15 декабря 2006 года) в определенном смысле даже приятно. С одной стороны, от доклада веет удовлетворенностью достигнутым – КПУ нашла свое место в политической организации капиталистической Украины: «Впервые в истории независимой Украины коммунисты прорвали политическую блокаду со стороны национал-демократов и стали полноправными участниками правящей коалиции…нынешний – 2006 – год стал началом нового этапа». С другой стороны, приведенное крутенькое заявленьице стоит всех длинных программ и платформ в деле раскрытия смысла и цели всей деятельности КПУ: быть у власти. Конечно, всей массе рядовых членов КПУ, ее электорату от этого ни холодно ни жарко, но ведь подобные партии существуют не для них, а для себя, то есть для руководства. Не о массах ведь думали, когда «перестройку» проводили, а если и думали, то только в том смысле, чтобы те не мешали. Правда, теперь дело усложнилось: не мешать мало, надо еще и голосовать. С голосованием получается не совсем благополучно, что и подтолкнуло КПУ использовать, возможно, последний шанс – с выгодой для себя применить 21 голос в парламенте.
Другой бы, более стеснительный, политик такого заявления не сделал. Он бы нашел и применил какой-либо тонкий обходной маневр, вроде того, что вхождение в правящую буржуазную коалицию – некий тактический прием, позволительный в создавшейся исключительной ситуации, но, в общем и целом, не нарушающий неизменную стратегическую линию партии, определяемую ее названием. Симоненко не стал кривить душой: КПУ нужно было участие во власти, и она его получила, а все остальное – трынь-трава. «Мы, - говорит Симоненко, - …отбросили в сторону идеологические противоречия, сосредоточились на решении неотложных задач». Тут же заверил, что и в будущем возврат к этим «идеологическим противоречиям» не предусматривается. У нас, мол, было «бережливое отношение к теоретическому наследию основоположников марксизма-ленинизма». Но теперь, «осмысливая новые реалии жизни, мы не должны допускать перерождения прогрессивного учения в догматически окостенелые постулаты». Чтобы уберечь марксизм от порчи, нужно отказаться от его употребления, уложить его в музее на полочку и хранить как реликвию. Руководствоваться нужно буржуазной идеологией, ибо «сегодня мы имеем дело с обществом, которое не вписывается в строгие рамки ранних индустриальных отношений». Марксистский диалектический и исторический материализм, трудовая теория стоимости, понятия прибавочной стоимости и классового антагонизма не могут служить методологией познания нынешних реалий общественной жизни – устарели. На их место становятся православное христианство и национальная идея – новейшие достижения буржуазного интеллекта.
Что это – начало нового этапа истории КПУ? В этом сомневаться не приходится. Такого
в ее истории еще не бывало, чтобы она открыто и официально стала на защиту капитализма. Буржуазное государство, буржуазные правительства и коалиции на то и существуют, чтобы охранять власть капитала от угрозы пролетарской революции, и всякая политическая партия, присоединяясь к власти, посвящает себя этому «благородному» делу. До сего времени КПУ стояла в оппозиции к буржуазному государству и, тем самым, к капитализму в целом. Постоянно хвалила себя за это, противопоставляясь СПУ, которая со времени восхождения Мороза на должность председателя Верховной Рады (1994 – 1998) осознала вред оппозиционного упрямства, являющегося к тому же блефом. Теперь же Симоненко выражает гордость по поводу того, что и он поумнел, заняв место в одном ряду с Морозом: «…можно констатировать ломку стереотипа в том, что КПУ – это извечный оппозиционер и критик». КПУ претендует на статус вполне благопристойной буржуазной партии, не хуже, скажем, компартии Молдовы, которая тоже, не меняя названия, вместо коммунизма вполне успешно развивают в своей стране вполне современный капитализм, вовлекая ее в ГУАМ, ЕС, НАТО.
Все это вполне понятно и по-христиански благочестиво. Вызывает возражение лишь заявление о том, что для проникновения во власть требовалось прорывать блокаду национал-демократов. Никакой блокады со стороны национал-демократов, с декабря 2004 года носящих поэтическое название «помаранчевых», не было и быть не могло, ибо те сами о власти только мечтали, только за нее и воевали. В бой за власть в одном строю шли Ющенко и Тимошенко, Мороз и Симоненко, шумно репетируя будущий Майдан под вывесками «За Украину без Кучмы!» и «Повстань, Украина!» в 2002-2003 годах. Путь к власти, защищающей капитализм, пролегает не через блокады и их прорывы, ибо капитализму защитники не мешают, а потому и лишними для него не являются. Но ему нужны защитники надежные, а не такие липовые, как те, что стояли на страже социализма в СССР. Для этого проводится конкурсный отбор политиков и их партий. Для достижения власти требуется победить в конкуренции, для успешного отбора всегда создается избыток претендентов. Результаты конкуренции воплощаются в количестве голосов на выборах, для заполучения которых нужно уметь влиять в противоположном направлении, убеждая хозяев в своей для них полезности. В 2006 году для СПУ и КПУ сложилась действительно редкостная благоприятная ситуация: голоса небольших парламентских фракций стали необходимы для определения ведущей политической силы.
СПУ Мороза опять опередила КПУ Симоненко – оказалась у власти в составе помаранчевой коалиции после победы Майдана и водворения Ющенко в кресло президента. Но помаранчевые – народец мелочный, мелкобуржуазного покроя, - поскупился Морозу на такой, в общем-то, пустяк, как пост спикера парламента. «Регионалы» как высшее звено господствующего класса способны к масштабному мышлению. В одно мгновение сделали спикером Мороза, а Симоненко позволяют беспрепятственно хвастать, что это он и его фракция в 21 голос создали антикризисную коалицию, что вследствие этого «коалиция получила перспективу левоцентристской эволюции». Чем черт не шутит, а вдруг перекует Симоненко со товарищи миллионеров и миллиардеров из партии Януковича в революционеров. Украинцы в подобных случаях говорят: «Дай бог нашому теляті та й вовка з’їсти».
Симоненко от марксизма открещивается, у нас же страха перед ним нет, перед марксизмом имеется в виду. А марксизм учит, что сущность как отдельного человека, так и политической партии не в том, что они сами о себе говорят, и даже не в том, что они делают, а в том, ради чего они это делают. Ради чего создавалась и трудилась КПУ, воссозданная в 1993 году? Об этом можно было только догадываться, теперь же Симоненко подтвердил: ради прорыва к власти. Это признание позволяет с неопровержимым основанием посмотреть на всю историю КПУ под этим углом зрения. В одну статейку много не втиснешь, но какие-то беглые черты можно отметить.
Всякая история начинается с предыстории. Корни КПУ – в горбачевской перестройке. Коренной перелом в перестройке произошел на июньском 1987 года пленуме ЦК КПСС, принявшем постановление о «коренной экономической реформе», которая означала разрушение социалистической собственности на средства производства и. следовательно, самого социализма. Но, странным образом, не эта дата, не это событие были признаны победой контрреволюции, а самороспуск КПСС в 1991 году. Для послеперестроечной КПУ самым волнующим событием перестройки была не гибель социализма, а гибель КПСС, лишавшая партноменклатуру руководящих кресел.
Преобладающая часть партноменклатуры КПСС адекватно оценила природу и последствия того, что сама же творила. Реставрировался капитализм, и к нему надо было приспосабливаться. Начиная с 1988 года, когда процесс развала социализма и реставрации капитализма обозначился достаточно выразительно, началось повальное бегство партноменклатурщиков, их передислокация из структур партийных в государственные. Говорят, что выдающийся экс-министр из помаранчевой команды Б. Тарасюк в советское время занимал должность инспектора ЦК КПУ, но сбежал заблаговременно. Большинство оказалось достаточно понятливым, чтобы сообразить, что при капитализме не может быть партии, выполняющей роль руководящей и направляющей силы, ибо при нем в обществе такую роль выполняет сама буржуазия, не уступая ее никому. Значит, КПСС будет уничтожена. Государство же останется, а только хозяина поменяет – будет служить новой руководящей и направляющей силе – буржуазии.
Кроме большинства нашлось, конечно же, и меньшинство. Беда его представителей была в том, что они не понимали происходящего, или, во всяком случае, понимали его недостаточно, хотя творили это происходящее не менее усердно, чем представители большинства. Они воображали, что создают не обычный капитализм, а особый. Особенность его будет в том, что они, традиционные радетели за народное благополучие, останутся у власти. Будет и рыночная экономика, и частная собственность, то есть капитализм, но они по-прежнему будут стоять на своем посту – сидеть в руководящих креслах.
Получилось другое, но не по чьему-то злому умыслу, а потому, что никаких особых капитализмов в природе не существует и существовать не может. В обычном же капиталистическом обществе политические партии пребывают на службе у капитала. Кроме, конечно, того случая, когда компартия как партия пролетариата оказывается достаточно сильной, чтобы не согнуться и не сломиться. Но о такой судьбе руководители КПУ не помышляли. Им нужно было просто руководить и властвовать, невзирая ни на что.
Все это было до смешного наивно, но – это было. Большинство, кто по умнее, как уже говорилось, убегало, а меньшинство усаживалось в освободившиеся места, радуясь внезапному повышению по службе. Век бы сидеть человеку зав отделом, а тут, гляди, одним махом в секретари выскочил. Вроде, нашего Кравчука в ЦК КПУ. Ушел Щербицкий (точнее: его ушли), ушел Ивашко, и пошли наверх Гуренко и Кравчук. «Именно на волне кадрового «дефицита», - говорил Гуренко на Чрезвычайном съезде КПУ 25 мая 2002 года, - Л. Кравчук был избран вторым секретарем ЦК Компартии Украины». Гуренко признавал, что «кадровый резерв был истощен до предела», но объяснить настоящую причину этого истощения не осмелился. Впрочем, Кравчуку надо отдать должное, он оказался сообразительнее своего шефа и успел передислоцироваться. Гуренко остался у разбитого корыта.
Партийное большинство ненужную партию закрыло, оказавшееся не у дел меньшинство взялось партию воссоздавать с целью воссоздания и власти для себя (Отметим, что КПУ воссоздавали также и искренние коммунисты, ошибка которых была в том, что они вовремя не размежевались с Симоненко и Ко, – ред.). В движении КПУ к власти переломными оказались выборы 1999 года. В первом туре Симоненко вышел на второе место и всерьез вообразил, что во втором туре может победить, стать президентом. Мороз предлагал уступить второе место ему, у него было больше шансов на победу. Те буржуазные силы, внутренние и внешние, которые определяли украинскую политику, уже признавали Мороза своим и могли допустить его к власти. Довериться все еще претенциозному, ершистому оппозиционеру Симоненко они не могли. А Симоненко еще не понимал, что исход выборов в стране даже при самой высококачественной буржуазной демократии выражает не мнение масс, а мнение их хозяев, умеющих сейчас лучше, чем когда-либо раньше, демократически управлять людьми наемного труда, коих в нынешнем обществе абсолютное большинство.
После поражения на выборах 1999 года оставался один выход – умерить аппетит и пойти тем же путем, каким уже давно шел Мороз и его СПУ. Это был единственно возможный путь для людей, рвущихся к власти в капиталистической стране, в буржуазном государстве. КПУ Симоненко и СПУ Мороза, на протяжении многих лет обвинявшие друг друга во множестве смертных грехов, очутились в одной упряжке, и не только друг с другом, но и с теми товарищами по КПСС, которые впряглись в служение капиталу сразу же, как только он начал формироваться. Приехали!
И приехали, конечно. не случайно: такой финал КПУ был неизбежен. Пишу «финал», ибо ведь «новый этап» истории КПУ – последний, дальше ведь ехать некуда.
КПУ с самого ее воссоздания в 1993 году оставалась коммунистической лишь по названию, кроме него, не имея с коммунизмом ничего общего. Цель ее была – не борьба против капитализма, а борьба за власть в условиях капитализма. Смысл существования и деятельности КПУ не был ее изобретением, он был ею унаследован от КПСС, которая тоже не являлась, по сути, коммунистической партией, по крайней мере, в годы перестройки – этого, совершаемого ей контрреволюционного антикоммунистического переворота. Такое печальное состояние коммунистического движения прискорбно, но это факт, с которым нельзя не считаться. Но есть во всем этом, конечно, и утешительный момент. Буржуазия нуждается в том, чтобы иметь в числе своих защитников партии, называющие себя коммунистическими. Буржуазии для маскировки собственного господства уже недостаточно лже-социалистов и лже-социал-демократов, понадобились и лже-коммунисты. Следовательно. Не очень уютно чувствует себя буржуазия на вершине своего господства, а это лучший показатель шаткости буржуазного мира. Может быть, это утешение кому-то покажется слишком слабым, но другого пока нет.