Жан-Поль Сартр: Преодолеть селективный характер образования
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
В 1968-м Сартр увидел в молодёжном бунте «против культуры» прежде всего отрицание селекционистского характера культуры в буржуазном обществе, отрицание культуры как инструмента отбора в ряды элиты. Сартр рассказывает об одном характерном эпизоде тех дней. «Один преподаватель спрашивает своих учеников, о чём они хотели бы поговорить с ним. «О современном театре». На следующей неделе он пришёл, хорошо подготовившись: «Вы хотите поговорить о Брехте?». Взрыв возмущения: «Брехт — это старый горшок! Почему не Расин?». «Хорошо, — сказал профессор, — хотите поговорить о Living Theater?». «Почему бы и нет, — ответили студенты, — но Living Theater не обсуждают, его делают. И они начали раздеваться. «Хорошо, — сказал, удаляясь профессор, — я вам больше не нужен». Надо уточнить, что этот преподаватель был очень популярен: сцена не была направлена против него. Но не следует видеть в этом возмущение без всякого смысла. Здесь явно противопоставляются две концепции культуры, из которых одна остаётся несмотря ни на что теоретической, тогда как другая, ещё смутная, имеет практическое значение».
19 июня 1968 г. в журнале «Нувель Обсерватор» было опубликовано интервью с Ж.-П. Сартром «Бастилии Раймона Арона». Это интервью стало ответом на серию статей Арона, которые легли затем в основу его книги «Революция, которую нельзя обнаружить». Социолог Р. Арон, учившийся вместе с Сартром в «Эколь Нормаль», был убежденным антикоммунистом и сторонником теории «индустриального общества». Арон считал, что научно-техническая революция неизбежно ведет к отмиранию классовой борьбы. В событиях мая-июня 1968-го он увидел признак «трагической непрочности социальных структур». Арон назвал Красный Май «скорее биологическим, чем социальным феноменом», проявлением «вражды поколений». Нет смысла восставать против «индустриального общества», поскольку в индустриально развитых странах не существует неразрешимых социально-экономических проблем. Леваки «с таким возмущением выступающие против общества потребления, не откажутся от того, что только это общество может им дать: высокий жизненный уровень для большинства населения, для сотен тысяч студентов. Впрочем, с такой же страстностью они выступают против неравенства и несправедливости, прекрасно зная, что до индустриальной эры национальный продукт распределялся ещё более несправедливо». Для Арона Красный Май: «эмоциональный и моральный бунт, который нельзя положить в основу политической программы», «коллективное сумасшествие», «психодрама».
Впоследствии Р. Арон говорил, что Сартр не отвечал на его аргументы иначе, как оскорблениями. В интервью 1977 г. Сартр сказал: «Я его оскорбил, если угодно, в 1968-м, потому что его позиция казалась мне нетерпимой. Тот факт, что этот профессор, умный, образованный, так оценил Май 68-го, доказывает ограниченность его ума и его знаний — он так и не понял того, что происходило. …Когда я увидел, что он думал о студентах, которые оспаривали всю университетскую систему, я решил, что он никогда не понимал своих учеников».
Для Сартра подлинный интеллектуал всегда способен оспорить существующую систему взглядов и готов к тому, что его взгляды в свою очередь будут отвергнуты. Поэтому сама идея свободного поиска истины неотделима от идеи радикальной демократии, в том числе университетской. «Университет создан, чтобы формировать людей, способных к оспариванию», но «на сегодняшний день мы сегодня всё ещё видим в Университете этих нелепых рабов, которые слушают лекции ex cathedra господ, с которыми никогда не спорят». Арон для Сартра — преподаватель, не позволяющий студентам спорить с собой, и поэтому он «недостоин быть профессором». Для Арона «немыслимо, чтобы студенты так или иначе участвовали в выборах преподавателя». Студенты первого курса не могут судить о курсе, который им ещё только предстоит прослушать. Но точно также профессора с одного факультета голосуют за профессора с другого факультета, не зная ни предмета, который он преподает, ни качества его работы. Студенты первого курса могут голосовать вместе со всеми.
Студенты должны получить возможность также принимать экзамены и иметь возможность оценивать учебную программу. Если преподаватель «судит, но сам неподсуден, это означает отсутствие истинной свободы».
В своих интервью этого периода Сартр постоянно подчёркивает, что проблемы Университета неотделимы от проблем общества в целом. В условиях современного буржуазного общества цель высшего образования — отбор специалистов для нужд правящего слоя, но с этим можно и нужно бороться. Студенты-леваки выдвинули лозунг Критического Университета. По мнению Сартра «в университете могут существовать «критические секторы». Ничто не мешает студентам-медикам, если они этого захотят, исследовать, какой могла бы быть истинная социальная медицина, они могут даже потребовать для этого помещения и времени в учебном расписании. Это был бы не «факультет критической медицины», но внутренний анклав, где можно было бы проводить позитивные исследования».
Сартр считал, что студентам надо действовать по принципу «революционного реформизма» Андрэ Горца, «который позволяет поддерживать постоянную эволюцию, каждый раз немного радикализируя требования».
Высшее образование во Франции имело «селективный характер» т.е. было направлено на подготовку специалистов для нужд правящего слоя, «сторожевых псов буржуазии», как говорили гошисты и одновременно было во многом оторвано от практической жизни. По мнению Сартра Университет должен служить всему народу, а не буржуазии и бюрократии. «Короче, praxis, против praxis-а, но в то же время, поскольку прежний универсализм этой шлюхи Alma mater по-прежнему маскирует борьбу под нагромождением «незаинтересованного», т.е. бесполезного знания, они (студенты) извлекли истинный урок этого балагана — напрасно университет претендовал бы на всеобщее распространение знаний, он мог бы этого добиться распространяя практические знания. Это означает отказ от селективной роли — необходимо чтобы преподаватели (многие из них согласны) и администрация считали себя защитниками широких масс, а не частных интересов. Таким образом, знание, хотя и практическое, вернулось бы на уровень народной культуры, или точнее обрело бы, т.к. оно никогда его не имело, благодаря своему отказу рассматривать особые требования богачей, некое подобие бескорыстия, которое оно всегда защищало».
«Существует только одна стоящая реформа, которая стала бы революцией — необходимо создать университет, целью которого был бы не отбор элиты, а обеспечение культурой всех, даже тех, кто не будет «кадрами»»
Защитники существующей системы образования утверждают, что в результате развития капиталистического общества спрос на специалистов будет неуклонно расти. Но численность студентов растёт быстрее, чем численность необходимых в промышленности кадров. Поэтому университет, призванный обслуживать нужды промышленности, должен отсеять «лишних» студентов по ходу учебы.
Сартр рассказывает об интересном эксперименте итальянского священника. По словам Сартра, этот эксперимент «способен приговорить всю систему образования». Этот священник в одной деревенской школе собрал учеников, у которых не было реального шанса получить образование. Стимулом к учебе было не деление на отличников и отстающих, а интерес к получению знаний. В конце года все сдали экзамены. Но если экзамен могут сдать все, становится ясен его истинный смысл — «смысл испытания, предназначенного исключительно для того, чтобы замаскировать недостатки и привести в замешательство тех, кем не хотят заниматься».
komsomol.narod.ru