Что значит выйти за пределы рассудка, преодолеть ограниченность метафизического способа мышления?
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
Давно установлено и даже успело превратиться в банальность утверждение классика, что «для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого… Для него вещь или существует, или не существует, и точно также вещь не может быть самой собой и в то же время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга; причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности. Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд вполне приемлемым потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования. Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактными запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием – их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса»[1, 21]. В отличие от метафизики «для диалектики же существенно то, что она берет вещи и их умственные отражения в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении» [1, 22].
Каким образом мы можем овладеть теоретическим, диалектическим способом мышления? На этот вопрос классики материалистической диалектики также дали нам вполне вразумительный ответ: «Теоретическое мышление является прирожденным свойством только в виде способности. Эта способность должна быть развита, усовершенствована, а для этого не существует до сих пор никакого иного средства, кроме изучения всей предшествующей философии» [1, 366]. В особенности, изучения двух основных ее исторических форм – древнегреческой и немецкой классической философии.
Казалось бы, ответ ясен – изучай историю классической философии и рано или поздно овладеешь диалектическим методом. Но вот в чем проблема: классическую философию изучают десятилетиями как в университетах на Западе, так и у нас в высших учебных заведениях, а диалектически мыслящих философов, естествоиспытателей, обществоведов от этого отнюдь не становится больше.
В Советском Союзе, где марксизм-ленинизм был признан в качестве официальной государственной идеологии, историю классической философии и диалектику начинали преподавать уже в старших классах средней школы и ПТУ, изучали в техникумах и вузах. Тем не менее, и здесь, как оказалось впоследствии, тех, кто овладел диалектическим методом и пытался сознательно применять его в своей теоретической и практической деятельности, насчитывались буквально единицы. Господствующим же способом мышления в среде философов, ученых, политических деятелей, организаторов производства, педагогов и т. д. и т. п. оставалась метафизика, как правило, в форме многочисленных разновидностей позитивизма, или просто в форме обычного здравого человеческого рассудка.
Примечательно, что сам марксизм был расчленен этой метафизикой на «отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого»: на «диамат», «истмат», политическую экономию, научный коммунизм, историю партии. И это несмотря на многочисленные указания классиков, что материализм становится диалектическим тогда, когда он становится историческим (кстати, идеализм, в лице Гегеля, также становится диалектическим только тогда, когда он становится сознательным историческим идеализмом); что марксистская политическая экономия, вернее, критика политической экономии («Капитал»), есть не что иное, как применение диалектико-материалистического метода, метода восхождения от абстрактного к конкретному к исследованию производственных отношений капиталистического способа производства; что социализм, коммунизм превращается из утопии в науку именно благодаря двум великим открытиям в области философии и политической экономии: материалистическому пониманию истории и теории прибавочной стоимости; что вся история коммунистического движения, история его побед и поражений, есть история непрекращающихся попыток нащупать, выработать адекватную, применительно к данным конкретно-историческим условиям, форму соединения научного коммунизма с рабочим движением.
Стоит ли удивляться после этого, что «советский» марксизм превратился со временем из «органона», «аналога и тем самым метода познания действительности», в «канон» познания, в набор, номенклатуру, структуру, систему чисто позитивистских терминов, как то: основной вопрос философии, бытие и сознание, материализм и идеализм, три закона диалектики, производительные силы и производственные отношения, базис и надстройка, общественное бытие и общественное сознание, пять общественно-экономических формаций, буржуазия и пролетариат, классовая борьба и диктатура пролетариата, социализм как первая фаза коммунизма и т. д. и т. п.
В этой стройной системе каждому термину было дано четкое определение, подобран соответствующий иллюстративный материал из области естествознания или обществоведения, наглядно раскрывающий ее содержание, подтверждающий ее истинность.
Эта система определений, усвоить основные положения которой не составляло большого труда, обладала многими достоинствами: простотой и ясностью, формальной стройностью и кажущейся логической непротиворечивостью. Тем не менее, ей был присущ один неисправимый недостаток. Она была слишком абстрактной, чтобы объяснить, чем все-таки марксизм как форма материализма отличается от материализма древних греков, английского материализма XVII и французского материализма XVIII века, не говоря уже о материализме Л.Фейербаха.
О том, что материя первична, а сознание вторично, разумеется, знали все. Но каким образом материальное бытие превращается в идеальное, в осознанное бытие, какова природа и этого материального бытия и этой идеальной его формы, с точки зрения именно марксизма, этот «номенклатурный» подход не в состоянии был объяснить. Как не мог он объяснить того, в чем заключается источник развития производительных сил, тех самых, которые являются источником возникновения, развития и смены производственных отношений и почему одни народы переходят от первобытно-общинной формации к рабовладельческой, другие – к феодализму, третьи – к азиатскому способу производства, минуя и рабовладение и феодализм и т. д. и т. п., хотя, казалось, было бы «логичнее» переходить, «как указали классики», сначала от первобытно-общинной формации – к рабовладельческой, от рабовладельческой – к феодальной, от феодальной – к капиталистической и от капиталистической – к коммунистической.
И зачем оно нужно – это общественное сознание этому общественному бытию, если оно вечно отстает от него в своем развитии и нельзя ли вообще обойтись без него, раз оно и так вторично, чуть ли не второсортно?
Почему руководствуясь самым передовым учением – марксизмом, мы потерпели сокрушительное поражение, а Запад, руководствуясь обычным здравым человеческим рассудком, одержал над нами полную победу? Почему, добившись независимости и развивая у себя капитализм, народы «третьего мира», а после крушения Советского Союза теперь уже и народы «второго мира», никак не могут догнать передовые капиталистические страны, более того, чем быстрее мы догоняем их, тем больше мы от них отстаем?
Все эти вопросы вновь возвращают нас к тому, с чего мы начали – к необходимости разобраться, в чем источник силы и могущества здравого человеческого рассудка, метафизического способа мышления, который, как свидетельствует наша новейшая история, даже теорию марксизма в состоянии переварить и преобразовать по своему образу и подобию. Почему изучение истории классической философии, в том числе истории возникновения материалистической диалектики, является необходимым, но отнюдь не достаточным условием для овладения диалектико-материалистическим методом?
Ответ на эти вопросы мы находим у тех же классиков марксизма, которые, несомненно, остались бы на уровне материалистов-просветителей XVIII века, если бы проблему овладения диалектическим методом они свели исключительно к вопросу изучения классического философского наследия.
Энгельс, вслед за Гегелем, определяет рассудок как «разум фиксированный в своей субъективности и единичности» [2, 476].
Основой этого разума, согласно Марксу, является «человек как изолированная, замкнувшаяся в себя монада» [2, 400].
Спрашивается, что является причиной обособления человека от человека, превращения его в «ограниченного, замкнутого в себе индивида»? «Частная собственность, – отвечает Энгельс, – изолирует каждого в его собственной грубой обособленности». [2, 550]. Эгоистический, частный интерес обуславливает «всеобщую раздробленность, сосредоточение индивидов на самих себе, изолированность, превращение человечества в скопление взаимно отталкивающихся атомов» [2, 605].
Отсюда вывод: господство здравого человеческого смысла, метафизического способа мышления есть лишь иноформа господства над людьми разделения труда, частной собственности, эгоистического интереса и конкуренции, ставящей как отдельного человека, так и целые государства, нации и народы в отношения всеобщей войны всех против всех.
Чтобы выйти за пределы здравого человеческого рассудка, метафизического способа мышления, не достаточно одних только интеллектуальных усилий по овладению диалектическим методом. Необходимо не только в теории, но и на практике, в самом образе своей жизнедеятельности выйти за пределы своего «частного», отдельного бытия члена гражданского общества, т. е. общества частных собственников, встать на позиции всеобщего, т. е. коллективного субъекта, объективный, классовый интерес которого заключается в уничтожении частной собственности и всех, связанных с ней отношений господства и подчинения, «нужды и рассудка», в объединении всех наций и народов в единое человечество. В противном случае, даже изучение диалектики и поиск истины рискует превратиться в такое же «частное метафизическое предприятие», как и все остальные.
«Другими словами, для овладения диалектическим материализмом как методом, необходимо встать на позиции практического материализма – коммунизма. «Точка зрения старого материализма (т. е. недиалектического, метафизического, созерцательного материализма – А.Б.), – читаем мы в тезисах о Фейербахе Маркса, – есть «гражданское» общество; точка зрения нового материализма (т. е. диалектического, практического материализма – А.Б.) есть человеческое общество, или обобществившееся человечество» [3, 4]. То, что с теоретической точки зрения есть сознательная материалистическая диалектика, то с практической точки зрения есть коммунизм – «действительное» движение, которое уничтожает теперешнее состояние. Условия этого движения порождены имеющейся теперь налицо предпосылкой» [3, 34].
Если буржуазия рассматривает свободу как свободу предпринимательства, для которого весь природный и человеческий мир, весь универсум предстает как предмет всеобщей эксплуатации и потребления, то для пролетариата свобода заключается в отказе от этой свободы, в ее отрицании, посредством которого и человечество в целом, и каждый отдельный индивид, выходит за пределы этой «дурной» субъективности и этой «дурной» бесконечности, и обретает истинную свободу коллективного творчества, благодаря которому абстрактные индивиды превращаются во “всемироно-исторических, эмпирически универсальных индивидов”, т. е. в свободных индивидов.
Необходимым звеном, опосредствующим теорию и практику коммунистического движения, является классовая политическая организация пролетариата – коммунистическая партия революционного типа, представляющая собой как высшую форму коллективного самосознания рабочего класса, так и высшую форму его самоорганизации, объединяясь в которую передовые представители рабочего класса и интеллигенции преодолевают свою ограниченность: одни – как наемные работники физического труда, другие – как наемные работники умственного труда, третьи – как наемные работники управленческого труда. Только такая политическая организация рабочего класса (партия(и) нового типа, в отличие от старых буржуазных или квази-коммунистических партий), способная  создать форму коллективности, в которой нет места жесткому разделению деятельности на практическую и теоретическую, организационную и идеологическую, где нет места разделению на профессиональных управленцев и исполнителей, орговиков и идеологов, начальство и подчиненных, будет способна преодолеть существующую сегодня метафизическую противоположность классового сознания (научного социализма) и классового бытия (пролетариата) и нанести сокрушительное поражение обществу всеобщей конкуренции, нужды и рассудка, в котором «каждый отвечает сам за себя, и один бог – за всех».
Только в результате завершения этого движения диалектика станет «естественным» и господствующим способом общественного сознания индивидов, а здравому человеческому рассудку, формальной рациональности будет отведено, в соответствии с ее статусом, скромное подчиненное положение и роль.
Литература:
1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20.
2. Там же, т. 1.
3. Там же, т. 3.