Политический режим в современной России. Часть 3
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
Продолжение
Часть 1
Часть 2
Одиннадцатая тенденция. Институционализация взаимоотношений между правящей партией и господствующим классом.
Некоторые аналитики полагают, что «партстроительство в России уже можно рассматривать как бизнес». «В том, что он требует инвестиций и приносит дивиденды, сомневаться не приходится. Да и успех партийных брендов зависит от рекламы гораздо больше, нежели от качества партийной программы, и в этом отношении мало отличается от стирального порошка. Единственное, чего до сих пор не хватало партийному рынку, – это прецедентов силового поглощения бизнеса. Первый создается на наших глазах, когда меняется руководство Российской партии пенсионеров», – сообщала осенью 2005 г. «Новая газета» (2005. – №80. – С.3).
В России буржуазные партии все чаще применяют тактику поведения американских партий. «В США принято акцентировать внимание на числе беспартийных сторонников. Разница огромная: многие россияне вместе с партбилетом рассчитывают получить некие преимущества, а добровольные сторонники становятся под партийные знамена по идейным соображениям. Большинство из них, не будучи официальными членами организации, регулярно вносят в партийную кассу пожертвования. При этом спонсоры не лезут в рутину и не стремятся позировать перед телекамерами…» («Все ясно». – 2005. – №18. – С.23). Таким образом, господствующему классу удается замаскировать сращивание политических партий и отдельных политических лидеров с капиталом.
«В Госдуме четвертого созыва столь откровенно как раньше «подработать» уже невозможно, – пишет «Новая газета» (2005. – №51. – С.10). – Все решения могут приниматься силами фракции единороссов, что оставляет за бортом всех остальных. «То, как было раньше, что кто-то профинансировал какую-то фракцию и получил нужное решение, – это ушло», – уверен единоросс Геннадий Райков…
На первое место в настоящее время выходит политическое лобби. В качестве главных политлоббистов называют правительство и администрацию президента, проводящих свою линию через фракцию думского большинства…
В дальнейшем, вероятно, отраслевое лобби будет ослабевать, а политическое – усиливаться. Сокрушительным ударом по отраслевому лобби стала отмена выборов депутатов по одномандатным округам. Ранее крупные компании могли проводить в Госдуму «своих» депутатов, теперь их задача усложняется. «Своих» людей придется встраивать в партийные списки (уже сейчас ясно, что это обойдется недешево). А возможности «списочников» будут значительно ниже в силу приоритета партийной дисциплины».
По новому закону о выборах, депутат, добровольно или по принуждению покинувший свою фракцию, автоматически лишается мандата. Это приведет к тому, что доля партий в избирательных фондах кандидатов резко возрастет. Благодаря этому буржуазные партии в России, наконец, обретут истинное предназначение: стать единственными выразителями общеклассовых интересов и представительства их на уровне государственной власти.
А.Косопкин, полпред президента в Госдуме (Цит.: Профиль – 2004. – 31 мая. – С.18) рассказывает: «Многие частные компании делегировали своих представителей в политические партии. Есть они и в той же «Единой России», которая составляет конституционное большинство в Госдуме. Может быть, представителям частных компаний бывает больно голосовать в соответствии с решениями партийного руководства, подчиняясь воле большинства фракции. Но они вынуждены подчиняться, и здесь частный лоббизм разбивается о «волнорезы» партийной дисциплины. Таким способом мы закрыли эту «частную лавочку», когда заинтересованные лица могли объединяться и влиять на принятие государственных решений».
Закон «О политических партиях», вступивший в силу в июле 2001 г., сделал их единственными полноправными участниками выборов всех уровней. А партии, представленные в Госдуме, получили право выдвигать своих кандидатов без сбора подписей и внесения избирательного залога. Поэтому губернаторам, чтобы обеспечить избрание лояльных депутатов, приходится договариваться уже не с самими кандидатами, зачастую зависимыми от местных властей, а с их партийным начальством («Власть». – 2005. – 16 мая. – С.28). Так был нанесен еще один удар по региональному сепаратизму.
А вот с коррупцией и лоббистской «вольницей» государству пока не удается совладать. По данным Transparency International, Россия занимает 86-е место (из 133) по уровню коррумпированности («Профиль». – 2006. – 10 апреля. – С.29). Генпрокурор РФ Владимир Устинов отмечает, что ущерб от коррупции в России составляет 15 млрд. долл. А по данным фонда ИНДЕМ, рынок деловой коррупции превзошел доходы федерального бюджета в 2,66 раза и оценивается в 316 млрд. долл. (там же). Тем не менее, отмечает депутат Госдумы Г.Гудков, «сейчас появились административно-политические «крыши». Это – гроссмейстеры коррупционной игры. Не случайно порядка 70-80% крупных российских компаний работу своих департаментов по связям с общественностью ориентируют практически исключительно на установление контактов с органами власти» (там же). В ситуации «узаконенного беззакония», жесткой конкурентной борьбы внутри активно развивающегося нового экономически господствующего класса, отсутствия твердой и единой государственной политики по отношению к бизнесу и социальной сфере, коррупция становится своеобразным амортизатором в конфликтных взаимоотношениях общества и государства, своеобразным суррогатом социальной политики, с одной стороны, а с другой – способом контроля государства над бизнесом в условиях отсутствия устойчивых, зафиксированных, обязательных для всех «правил игры». Журнал «Профиль» (там же) привел слова одного государственного чиновника: «постоянная смена правил – это наш способ контроля над бизнесом». Таким образом, коррумпированность власти остается неотъемлемой чертой буржуазной демократии.
Двенадцатая тенденция. Подчинение избирательного права интересам крупного капитала.
Политическая элита все более противопоставляет себя обществу. Нынешнее избирательное законодательство фактически не обеспечивает представительство всех социальных групп в органах власти. Реально существующий, но формально нигде не закрепленный имущественный ценз, ставящий кандидатов в зависимость от величины избирательного фонда, препятствует проникновению в действующие институты власти носителей несистемных социальных интересов, обеспечивает относительную однородность и консолидированность правящей элиты, гарантируя тем самым необратимость свершившегося перехода к иной общественной системе.
В.Трушков в книге «Политическая культура» приводит следующие факты, свидетельствующие о стоимости российских выборов для российского избирателя:
- предвыборный проект «Голосуй или проиграешь!» по стоимости сопоставим с расходами госбюджета на молодежную политику в 1997 г.;
- издание 9 выпусков предвыборной газеты «Не дай бог!» в 1996 г. составило половину бюджетной поддержки периодической печати и издательств на 1997 г.;
По данным информационного центра «Выборы-2004», все шесть кандидатов в президенты России в сумме израсходовали на ведение избирательной кампании 206 млн. руб. И.Хакамада израсходовала – 84 млн. руб., Н.Харитонов – менее 7 млн. руб. В структуре расходов собственные средства кандидатов составили – 0,8%; политических партий – 17%, граждан – 41%, юридических лиц – 41,2%. //Страна. Ру. –14.03.2004.
Сколько пожертвовали партиям на выборах в Госдуму – 4 (2003 г.):
«Единой России»
251685 тыс. руб.
СПС
227731 тыс. руб.
«Яблоку»
162040 тыс. руб.
«Родине»
158078 тыс. руб.
ЛДПР
139481 тыс. руб.
КПРФ
76 млн. руб.
Партии мира и единства
78 тыс. 900 руб.
// «Все ясно». – 2005. – №18. – С.22.
Тринадцатая тенденция. Снижение альтернативности выборов. Начиная со второй половины 90-х можно наблюдать зарождающуюся тенденцию к сокращению числа претендентов на депутатские кресла.
«Однако на федеральном уровне это не так бросалось в глаза. К примеру, в выборах в Госдуму в 1995 году участвовало 2628 кандидатов, в 1999-м – 2227. В 2003 году на 450 мест в нижней палате парламента претендовало лишь 1897 человек…
В качестве примера таких неполноценных выборов можно привести предстоящие 2 октября выборы в Карелии, где за 1098 депутатских мандатов городских и сельских органов власти решили бороться лишь 2072 кандидата… В Тверской же области на 3209 мандатов претендуют всего 6025 человек. Стало быть, около 400 народных избранников должны быть выбраны без какой-либо конкуренции…
Ситуация могла бы выглядеть еще катастрофичнее, если бы ряд регионов не начал с 2003 года сокращать число депутатских мандатов.
Так, в Иркутской областной думе в 1996 году на 191 зарегистрированного кандидата приходилось 45 мандатов, тогда как в 2004 году эта пропорция составила 121 на 22.
Закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» не содержит никаких пунктов, предусматривающих обязательную альтернативность голосования…
Если нынешние тенденции падения популярности «профессии депутат» сохранятся, то к 2011 году местные выборы станут полностью безальтернативными… А к 2015 году появятся во множестве вовсе не занятые депутатские кресла» // «Версия». – 2005. – 05-11.09. – С.9.
Четырнадцатая тенденция. Одновременно с укреплением властных институтов, охраняющих основы нового общественного порядка, происходит снижение политической активности масс, их отчуждение от власти
Причина этого не только в распространенном абсентеизме, но и в том, что власть регламентирует политическое поведение граждан, из него устраняются явления стихийности, спонтанности. Например, новое законодательство существенно усложнило процедуру инициирования гражданами и политическими объединениями референдума в РФ, регламентирует процедуру регистрации и контроля государством деятельности некоммерческих организаций.
В сентябре 2004 г. было принято решение создать при поддержке правительства Международный правозащитный центр, объединив в нем действующие в стране правозащитные организации, которые, по словам Путина, пока «обслуживают сомнительные групповые и коммерческие интересы» // «Все ясно». – 2004. – №4. – С.17.
Но самое главное, что «Россия превращается в страну разительных социальных контрастов, растущих антагонистических отношений и противоречий». По данным социологического мониторинга «Как живешь, Россия» ИСПИ РАН, «в подавляющем большинстве респонденты считают, что в российском обществе значительны противоречия и неприязнь между бедными и богатыми (72%), низшими и высшими классами (63%), народом и властью (62%). В совокупности и значениях эти три индикатора показывают, что в сознании общества такие понятия, как «богатство», «высший класс» и «власть» практически однозначны» (В.К.Левашов «Гражданское общество и демократическое государство в России» // «Социс». – 2006. – №1. – С.13.)
Некоторые аналитики всерьез полагают, что «грядущие избирательные кампании будут кампаниями глубоко отчужденного от власти народа. Голосование по сути своей для большинства будет носить случайный характер, ибо никаких реальных выгод конкретный «массовый» избиратель от исхода голосования иметь не будет. Массовый избиратель отчужден от конкретной работы в конкретной партии, для него все происходит в виртуальном телевизионном мире, никак не связанном с его повседневной жизнью» (И.Н.Барыгин //Политические партии, движения и организации современной России на рубеже веков. Аналитический справочник. СПб., – 1999. – С.29).
Российские социологи отмечают: «Около 70% россиян, соглашаясь с тем, что участвовать в общественно-политической жизни в принципе важно, в то же время полагают, что такие люди, как они, не в состоянии оказывать серьезного влияния на принятие важных политических решений.
Выросло целое поколение людей, которые уже ничего не ждут ни от власти, ни от общественных институтов, и действуют, что называется, в автономном режиме. Только за последний год число тех, кто не принимал участия ни в каких формах общественной и политической деятельности, выросло с 32% до 47%. Единственной формой влияния на власть, востребованной значительной частью россиян, остаются выборы. А вот традиционные институты – партии, профсоюзы, общественные организации – россиянами не востребованы совершенно. И наоборот, заметно больше приверженцев у спонтанных форм участия в общественной жизни (но не в политической). Например, коллективное благоустройство территорий…» // «Профиль». – 2005. – 26 дек. – С.48.
По данным социологического мониторинга «Как живешь, Россия» ИСПИ РАН, 44% граждан считают, что в стране не обеспечивается свобода политического выбора, 50% – что отсутствует свобода слова. 36% не поддерживает ни одну из партий, 20% затруднились при этом с ответом. Таким образом, большинство респондентов не хотят ассоциировать себя ни с одной из политических партий.
Граждане во все возрастающем количестве считают, что они не могут повлиять на политические процессы в стране. За 10 лет показания этого индикатора возросли почти на 3 процентных пункта и достигли 74%. («Профиль». – 2005. – 26 дек. – С.10-11).
Косвенно реакция граждан на несправедливость избирательной системы проявилась в самом высоком проценте граждан (4,7%), проголосовавших против всех, за всю новейшую историю парламентаризма в России в 2003 г. Причем, с течением времени «протестное голосование» все активнее заявляет о себе как самостоятельном факторе российской политики, особенно в регионах. Так, на выборах главы города Перми, против всех кандидатов проголосовал едва ли не каждый третий явившийся на избирательный участок избиратель, притом, что больше половины избирателей выборы проигнорировали.
Пятнадцатая тенденция (гипотетическая). Общественное движение в России будет оказывать существенное воздействие на политический режим в сторону его ужесточения.
Дело в том, что сегодня в России продолжают легально развиваться все демократии (рабочая, крестьянская, мелкобуржуазная и буржуазная) как разные классовые формы общественного движения. Утверждение власти последней ставит вопрос о дальнейшей судьбе остальных форм общественного движения. Сумеет ли, к примеру, рабочий класс противопоставить диктатуре буржуазии свою демократию?
Пока же мы видим множество проявлений мелкобуржуазной стихии (анархизм, коррупция, правовой нигилизм и т.п.), что будет деформировать режим буржуазной демократии в сторону большей бюрократизации, отчуждения от общества, авторитарности. Эти тенденции уже обозначились. При углублении всех социальных противоречий общества, нарастании социальных конфликтов (Европа уже переживает потрясения на этой почве. Неужели россияне этого не заметят?) неизбежно встанет вопрос о сохранении демократических принципов, даже в такой классово ограниченной (но еще достаточно широкой) форме, как сейчас. Об этом предупреждают, в частности, некоторые социологи: «Когда речь заходит об угрозе отхода России от демократических завоеваний, большинство опрошенных видят ее не столько в концентрации власти в руках Президента (6,7%) или отсутствии оппозиции (18,2%), сколько в колоссальном разрыве между богатством и бедностью (47,3%), в отсутствии равенства всех перед законом (36,5%) и в сращивании власти и капитала, высшей бюрократии и олигархов (31,1%) (Петухов В.В. Бюрократия и власть //Социс. – 2006. – №3. – С.13).
Нельзя не учитывать весьма существенную дифференциацию внутри экономически господствующего класса (т.н. «национально ориентированный бизнес» и компрадорский капитал), что будет усиливать внутри него конкуренцию и, без сомнения, отразится на характере политической власти.