В условиях всё более углубляющегося экономического, социального и политического кризиса, коррупция в высших органах государства на месяцы стала центром внимания в политике. Это не случайно – режим получил пробоины со всех сторон, растет недовольство значительной части общества, включая даже судей, часть которых не хочет оказаться вовлеченной во всё более неизбежное паление режима. Кроме того, различные фракции олигархии используют все средства (включая подстроенные «разоблачения» в СМИ) того, чтобы применить свои собственные рецепты против кризиса и меры, которые им необходимы тогда, когда их сегодняшние слуги потерпели крах.
Распространение и тяжесть выявленной в коррупции не подлежат сомнению, однако формы и время, когда были сделаны разоблачения, показывают, что существует несомненный риск, что шумиха в СМИ вокруг них может стать дымовой завесой для того, чтобы отвлечь от более глубоких проблем и отмыть лицо режима простой сменой исполнителей, включая Бурбонов. Здесь мы покажем, что коррупция имеет системные корни, и сделаем соответствующие выводы.
Маркс полтора столетия назад сделал до сих пор актуальное описание Франции времен Луи-Филиппа в «Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г.»: «Так как финансовая аристократия издавала законы, управляла государством, распоряжалась всей организованной общественной властью, самим фактом своего господства и посредством печати подчиняла себе общественное мнение, то во всех сферах (…) царили (…) тот же бесстыдный обман, та же страсть к обогащению не путём производства, а путём ловкого прикарманивания уже имеющегося чужого богатства. Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной (…) форме, в которой (…) деньги, грязь и кровь сливаются в один поток.»
Это происходило в олигархической буржуазной монархии 1830 г., но в современных буржуазных обществах, в которых идеологическое и организационное развитие пролетариата и других слоев народа вынудило буржуазию сделать определенные экономические, политические и социальные уступки, коррупция протягивает свои щупальца, пытаясь охватить все сферы общественной жизни.
Как указывал Ленин в «Государстве и революции», ссылаясь Энгельса, в буржуазных демократиях «богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее», потому что с ее помощью капитал «обосновывает свою власть настолько надёжно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти». В этих условиях, всеобщее избирательное право лишается своей ценности, потому что не может «”в теперешнем государстве” (...) действительно выявить волю большинства трудящихся и закрепить проведение её в жизнь», являясь, словами Энгельса, лишь «показателем зрелости рабочего класса. Дать большее оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве».
Ленин добавляет, что в рамках развитого капитализм, «империализм и господство банков «развили» оба эти способа [подкуп чиновников и союз правительства с биржей] отстаивать и проводить в жизнь всевластие богатства в каких угодно демократических республиках до необыкновенного искусства».
Разумеется, как бы дороги не были бы коррупционные выплаты, они обходятся дешевле капиталу, чем прогрессивная налоговая шкала, не говоря уже о контроле рабочего класса над средствами производства.
Таким образом, ясно, что коррупция не есть временное явление, коррупция не есть временное явление. Не связана она, конечно, и ни с какими «национальными особенностями», как иногда нас пытаются уверить (не только в нашей стране – недавно немецкая пресса выражала понятное удивление отсутствию отставок в испанской политике, забыв о том, что скандал в крупном объединении фирм (patronal) в их собственной стране тоже не имел никаких последствий), будто бы народы Испании не могут избежать такой судьбы, вне зависимости от любых экономических, социальных и политических обстоятельств, от классового строя.
Напротив, коррупция – системное и институционализированное явление: коррумпирует сам капиталистический способ производства, а его политическая оболочка в Испании – наследовавшая франкизму монархия – коррумпирована от рождения. Обман и продажность были свойственны франкизму с самого начала, и поддерживались экономической верхушкой режима; затем та же самая верхушка, которая смогла навязать рабочему классу выгодный ей путь «транзита», добилась сохранения этих методов, адаптировав их к обстановке той политической и правовой системы, в которую капитализм переодел свое господство, чтобы сделать его более удобным. Поэтому, «пакет» постфранкистских реформ был составлен так, чтобы сильно затруднить (если не исключить) всякий народный контроль и уничтожение мошенничества.
Поэтому, позорны попытки монархических партий изобразить обеспокоенность коррупцией или заключить большие соглашения против нее. Нет ничего, что свидетельствовало бы, что испанский капитализм в обстановке тяжелого кризиса собирался бы отказаться от своей паразитической природы и от прочных связей с политической властью, которые складывались десятилетиями. Меньше всего те, кто делит доходные местечки и создают коррупционные сети из строительных, медицинских и других фирм (феномен известный, но расследованный очень слабо), хотели бы отказаться от финансовой подпитки.
Вследствие этого, решение должно лежать за пределами этого политического, юридического и экономического порядка. Поскольку коррупция – системное явление, покончить с ней можно только системными преобразованиями. Это заметил еще Энгельс в предисловии в «Гражданской войне во Франции» Маркса, касаясь Парижской Коммуны: «Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие. Самое высокое жалованье, которое вообще платила Коммуна, было 6 000 франков. Таким образом была создана надёжная помеха погоне за местечками и карьеризму, даже и независимо от императивных мандатов депутатам в представительные учреждения, введённых Коммуной сверх того».
Современный монархический политический режим – это оболочка, поддерживающая коррумпирующее влияние капитала. Его свержение необходимо, чтобы создать условия для революционного разрешения проблемы и дать пролетариату как можно больше возможностей для того, чтобы наконец покончить с капитализмом. Поэтому для коммунистов очень важно объяснить природу коррупции и разоблачить ее настоящие причины, опровергая «разъяснения», которые сводят проблему к ее внешним проявлениям, отвлекая внимание трудящихся на отдельных виновных лиц, чтобы сохранить тот же политический и экономический строй.
Перевел Юлий Михайлов