По прерии в сторону городка шли два исполинских человекообразных робота, с каждым шагом поднимая в воздух тучи смешанного с гравием песка. Эти тучи вместе с дрожью земли и страшным грохотом каждый раз извещали об их скором прибытии раньше, чем из-за горизонта выныривали стальные головы и плечи, отражая жаркие лучи полуденного солнца.
Жители расположились вдоль первого ряда домов – конюшни, салуна и трактира «Хижина дяди Тома», стоя или сидя на стульях и на скамейках. Прятаться было бессмысленно. Прошлый раз – перед последним референдумом – часть жителей попробовала переждать в чердаках и подвалах центральной части города. Но в результате количество зданий и населения сократилось примерно вдвое.
Роботы остановились где-то в двадцати метрах от людей. И пока оседал песок, во всей округе повисло гнетущее молчание. Молчали даже цикады, кони, коровы, собаки и крысы, живущие в этом же городке.
Люди угрюмо глядели на роботов. Роботы флегматично взирали на людей, будто бы пересчитывая их.
Затем тишину, наконец, разрезал скрипучий металлический голос того, что стоял справа:
– ЭТО СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ОПРОС! ГРАЖДАНЕ! КТО ИЗ ВАС ВО ВРЕМЯ ПРОШЛОГО РЕФЕРЕНДУМА ГОЛОСОВАЛ ЗА ПОПРАВКУ №76 К ЗАКОНУ «О РОБОТАХ»? НАПОМИНАЮ, ЧТО НЕДЕЛЮ НАЗАД ПОПРАВКА НЕ НАБРАЛА ДОСТАТОЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО ГОЛОСОВ! ПОТОМУ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ ОНА ВНОВЬ ВЫСТАВЛЯЕТСЯ НА ПОВТОРНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ!
Почти одновременно свои руки подняли мэр, шериф, священник-протестант, врач, кузнец, гробовщик-плотник, работник местной железной дороги, две ткачихи, лавочник Хью, четверо работников местного банка, шестнадцать ведущих праздный образ жизни ковбоев, одиннадцать домохозяек и семеро их детей возрастом от трех до четырнадцати, учитель младших классов, извозчик дилижанса, конюх Эдди, индеец Джо, чернокожий трактирщик и его жена, хозяин салуна и его бармен, пианист, восемь проституток, шпион и контрабандист.
Руку не поднял только старина Джоуи. У него вот уже четвертые сутки шла бескомпромиссная борьба с кризисом среднего возраста, и потому в данный момент старина Джоуи, воодушевленный смесью абсента и русской водки, валялся в придорожной пыли на полпути между салуном и «Хижиной дяди Тома», и крепко спал, периодически отрыгивая и испражняясь под себя.
Тот, что был справа, недолго смотрел на Джоуи. Робот – а каждый из них был высотой c колокольню местной церквушки или c две «Хижины дяди Тома» – бережно зачерпнул его в свою огромную ладонь вместе с куском земли и придорожной пылью, и, словно воланчик для игры в теннис, подбросил борца со средним возрастом высоко в небо. Когда же старина Джоуи достиг пика своего полета и на мгновенье застыл на фоне солнечного диска, его тело разметала пулеметная очередь из орудий, вмонтированных в руки робота. Джоуи даже не успел проснуться.
Потом железные социологи медленно развернулись и направились к соседнему избирательному округу.