6 апреля в Москве прошла конференция «Политическая ситуация в России и путь левой оппозиции» посвященная объединению левых друг с другом, а также с либералами. Фактически, под видом так называемой «национальной ассамблеи» планируется дать новый импульс такому же право-левому проекту, как «Другая Россия». Правда, либералы, собравшиеся в те же выходные в Петербурге, так и не выбрали своих представителей в ассамблею – не иначе, сомнения заели. Зато лимоновцы вместе с несколькими левыми группами сбросили комплекс Гамлета с корабля современности и свою фракцию «альтернативного парламента» избрали (см. http://www.kasparov.ru/material.php?id=47FA7A21A5EAA). Состоится ли теперь второе, исправленное и дополненное издание «Другой России», или нет – в любом случае эти движения и группы уже публично заявили о том, что являются ее частью. На этом фоне особенно интересно выглядят заявления некоторых участников левой конференции, что для них речь, дескать, не идет о союзе с либералами. Ассамблея, якобы, планируется только как место для «говорения», для публичных дискуссий и обсуждений. (комментарии участников конференции см. http://www.kasparov.ru/material.php?id=47F8C2429ECC9). Остается, правда, непонятным, зачем для того, чтобы вести дискуссии с Каспаровым, нужно вместе с ним создавать специальный институт, определенным образом позиционирущий себя по отношению к властям и выдвигающий, в той или иной форме, определенную политическую программу.

СД Вперед не принимало участия ни в самой конференции, ни, естественно, в подготовке к ней. Мотивы, которыми мы руководствовались, делая свой выбор, отнюдь не сводятся к морализаторству на тему: «не дадим либералам использовать себя», не предадим и т.д. СОТРУДН�ЧЕСТВО С Л�БЕРАЛАМ� � ЛЕВЫЕ В СОЦ�АЛЬНОМ ДВ�ЖЕН��Проблема совершенно в ином: «Другая Россия» не может, на самом деле, быть ни серьезным политическим союзником, ни опасным политическим противником. Можно сколько угодно заниматься псевдомарксистской словесной эквилибристикой, пытаясь доказать, что за «Другой Россией» должны стоять широкие массы мелкой и средней буржуазии (см. http://www.forum.msk.ru/material/politic/460423.html). Можно, также, тратить время и силы, пытаясь опровергнуть эту эквилибристику, указывая (вполне справедливо, кстати) что мелкая буржуазия и средняя буржуазия – это очень разные социальные группы, что их тяготение к либерализму ни в коем случае не является чем-то абсолютным и имманентно присущим их природе. В определенных обстоятельствах тяготеют к либерализму, а в других могут и к фашизму тяготеть. Но, на самом деле, спорить не обязательно. Спорить просто не о чем. Должны широкие массы мелкой и средней буржуазии стоять за «Другой Россией» или нет, они, во всяком случае, за ней не стоят. Конечно, если не присматриваться, можно подумать, что «Другая Россия» – это партия значительной части буржуазии. Как же – тут добрая половина политических вождей российской буржуазии эпохи ее бури и натиска, эпохи славных, но безвозвратно ушедших девяностых. Тут же полно ее властителей дум – представителей либеральной интеллигенции тех же 1980-1990-х гг. Но где массы, идущие за этим блестящим руководством? �х нет. Поэтому, собственно, и пришлось либералам обращаться к НБП и АКМ, чтобы те обеспечили численность на маршах. Одних остатков перестроечной демшизы для этого явно не хватало. На самом деле, «Другая Россия» – это партия отставных политических вождей буржуазии и части ее интеллектуальной обслуги, но не пользующаяся поддержкой хоть сколько-нибудь значительных буржуазных слоев.С кем же сотрудничать? Политическое сотрудничество с либералами не просто невозможно. Его, на самом деле, и не существует, в отличие от сотрудничества экономического. Но было бы, конечно, несправедливо обвинять левых, идущих в «национальную ассамблею», в том, что ими движет корысть. Да, конечно, возможность получить деньги, да еще и попиариться за счет либералов играет значительную роль в действиях ряда товарищей. Но ведь, как правило, не для себя лично стараются, а для своих организаций. Вряд ли бы они могли идти на подобного рода сделки, если бы те не вписывались в общие представления этих товарищей о политических перспективах левого движения. Откуда же у ряда товарищей берется настолько сильное томление по политическим союзникам, что они готовы сотрудничать даже с явно несостоятельными либералами? Они ставят своей задачей создать сильную левую политическую партию (или фронт, или федерацию, или еще что-то в этом духе). Но они не хотят понять, что для того, чтобы изменилась расстановка сил на политической арене, нужен мощный подъем социального движения. Нужно, чтобы значительные массы людей захотели изменить условия своего существования. �менно социальное движение, поэтому, является основной точкой приложения наших усилий. �менно интересы развития массовых социальных движений должны быть основным критерием для любой левой организации при принятии любого значимого решения. Точнее говоря, эту азбучную истину понимают, конечно, все левые. Но на деле сейчас мы не наблюдаем такого мощного подъема (хотя, конечно, видим некоторое оживление). � вот из этой ситуации выводы делаются разные. Многие левые, даже те, кто взаимодействует с теми или иными социальными движениями, идут на это, в общем, по двум причинам: 1) социальное движение, по их мнению, это среда, где можно вести пропаганду социалистических идей, 2) участие в социальном движении позволяет лишний раз заявить о своей организации в информационном пространстве.� первая, и вторая причина участия в социальном движении носит, таким образом, чисто инструментальный характер. Социальное движение оказывается лишь подсобным средством для развития собственной политической организации. К тому же, еще и не самым лучшим средством. Как мелка, по мнению возвышенно-революционных душ, проблематика всех этих социальных активистов! За какую-то зарплату борются! Да ладно за зарплату, они ведь еще могут за изменение графика работы выступать, или, чего доброго, требовать, чтобы им спецодежду выдали. Выдадут им эту спецодежду, и думать они о нас забудут. Придется нам революцию в гордом одиночестве делать. �ли вот участники жилищного движения: что им нужно? Социализм, или чтобы детская площадка рядом с домом была? В том-то и дело – горестно вздыхает левый активист. Убедившись, что пропагандировать идеи и привлекать людей в свою организацию через социальное движение получается не очень, левый активист начинает искать другие способы решить ту же самую задачу. А почему бы не использовать деньги и информационные ресурсы чуждых и даже враждебных политических структур, для того, чтобы рекламировать свою собственную? Ну а чтобы это использование выглядело как-то более солидно, придумываются всякие теории-однодневки (марксистской фразеологией, к счастью, все мы владеем). Нужно заявить ясно и недвусмысленно: такое понимание левой политики мы считаем полностью для себя чуждым. Мы иначе относимся к теории. Мы исходим из другого представления о социальном движении. Мы по-другому видим роль левых. Для нас социальное движение – это не средство для развития своей организации. Наоборот, свою организацию мы рассматриваем как особую, политическую часть социального движения. Левая политика, с нашей точки зрения, возникает там и тогда, где и когда социальное движение, при нашем активном участии, осознает свои политические задачи, а вовсе не тогда, когда «левым» организациям удается использовать социальные движения в своих целях. Наконец, участвуя в социальных движениях, мы неизменно отстаиваем их классовый пролетарский характер. Не могу не подчеркнуть это обстоятельство – и свой анализ, и свою повседневную практику мы основываем на политических и методологических традициях революционного марксизма, и не собираемся отказываться ни от классового анализа, ни от классовой политики.ЦЕНТРАЛЬНАЯ РОЛЬ ПРОЛЕТАР�АТАДаже самые очевидные (для нас) вещи нуждаются, к сожалению, в постоянном повторении. Сказав, что главной своей задачей мы видим содействие развитию политического самосознания пролетариата, мы сразу вызываем разнообразные вопросы. А почему пролетариат? Существуют, дескать, разнообразные движения; даже у нас в России есть не только рабочее движение, но еще и жилищное, и экологическое, и антифашистское – в общем, настоящее «множество». Почему же здесь ставить на первое место именно рабочее движение? � потом, разве значимость пролетариата не падает? На самом деле, такого рода аргументы основаны на разнообразных подменах понятий. Прежде всего, что такое пролетариат? Самая главная, самая базовая характеристика пролетариата – это люди, не имеющие в своей собственности средств производства, и живущие за счет продажи своей рабочей силы. При этом совершенно не важно, чем конкретно занимается данный работник, в каком именно секторе он занят. С другой стороны, нельзя забывать и о том, что наши понятия «всего лишь» указывают на определенные тенденции и пределы в развитии постоянно подвижной реальности. Собственно говоря, это азбука материалистической диалектики. Всегда ли человек, продающий свою рабочую силу и живущий за счет ее продажи, является пролетарием, в классовом смысле слова? Нет, не всегда. Топ-менеджеры и чиновники тоже получают зарплату, а порой даже живут на нее. Тем не менее, включать их в состав пролетариата было бы явной ошибкой.Они отличаются от пролетария тем, что у них другая социальная траектория. Менеджер, так же как и государственный чиновник, социально ориентирован на достижение индивидуального успеха, на построение личной карьеры. Понятно, что большая часть соискателей не станет президентами корпораций, министрами, генералами. Тем не менее, возможность успеха вписана в траекторию данных социальных групп. Продвигаясь вверх, их представители не меняют своей социальной природы, остаются менеджерами и чиновниками. Социальная траектория пролетария, напротив, исключает продвижение вверх. �ндивидуально рабочий может сделать, в отдельных случаях, сколь угодно блестящую карьеру, но для этого он изменит свою социальную траекторию и перестанет быть рабочим. У рабочего класса нет каких-то раз и навсегда установленных пределов, так же как и раз навсегда данных стандартных форм самоорганизации. По мере того, как определенные профессии становились массовыми, возможность индивидуального карьерного роста в этих профессиях качественно сокращалась, а значит, представители этих профессиональных групп приближались по своему положению к пролетариату.Даже важные тенденции нельзя возводить в абсолют. Так, в большинстве случаев, работа на одном предприятии и зависимость от одного хозяина делает общность траекторий особенно очевидной, и помогает, тем самым, пролетарской самоорганизации. Отнюдь не случайно, что базовым уровнем объединения рабочих очень часто был и остается именно уровень конкретного предприятия. Но нужно понимать, что рабочая самоорганизация совершенно не ограничивается рабочим местом, и даже не всегда на нем должна основываться. Ограничиваясь только действиями на рабочем месте, в современном мире очень сложно решить проблему организации целого ряда немаловажных слоев наемных работников.Как организовывать людей с неустойчивой занятостью? Как организовывать трудовых мигрантов? Как организовывать фрилансеров? Для того чтобы ответить на эти вопросы, рабочему движению нужна активность, нужно наступательное мышление, и нужна свобода от рутины. Там, где эти решать проблемы (путем создания разнообразных ассоциаций, общественных объединений, профсоюзных структур нестандартного типа) не удается, рабочее движение оказывается серьезно ослабленным. Но, в чем тогда, допустим, разница между наемными работниками и мелкими буржуа (в узком смысле этого слова – мелкие предприниматели)? Одни работают ради своих личных интересов индивидуально, другие, в общем, тоже (если их не связывает в единое целое одно предприятие). Социальная траектория отдельного мелкого буржуа на практике не больше отличается от социальной траектории других мелких буржуа, чем социальная траектория рабочего – от других рабочих. Отличия рабочих от мелкобуржуазной массы пропадают. На самом деле, это, конечно, не так. Да, владелец ларька, как правило, так же прикован к своему ларьку, как и рабочий к своему станку или стулу в офисе. Да, у мелких предпринимателей тоже есть свои общие интересы, которые они могут солидарно отстаивать. «Солидарность» – это название не только знаменитого польского профсоюза, но и профсоюза ларечников в Мурманске, который возник лет пять назад, чтобы не допустить запланированного городскими властями сноса рынка. Разница между пролетарскими организациями и мелкобуржуазными не в том, что последние в принципе не способны возникать и существовать, а в том, что пролетариат, как один из полюсов капиталистического общества, значительно более устойчив, чем мелкая буржуазия. Пролетариат не имеет тех внутренних противоречий, которые характерны для мелких буржуа, интересы которых частично сближают их с наемными работниками, а частично – с предпринимателями. Соответственно, более устойчивы и его организации.Отмечу, что, разумеется, нельзя говорить о пролетариате «вообще». Каково положение нынешнего пролетариата перед лицом нынешнего капитализма? В последние десятилетия, как известно, почти повсеместной, всемирной тенденцией стало разрушение тех достижений и гарантий, которые рабочий класс имел в социальном государстве. �менно в этом контексте нужно рассматривать социальные движения, которые с формальной точки зрения образуются не на классовой основе. Движения эти внешне могут выглядеть, как что-то новое, как альтернатива старому рабочему движению. Самим населением распространение нестандартной занятости, ликвидация социальных гарантий, приватизация общественных служб, деградация среды обитания и т.д. может восприниматься как ряд отдельных проблем. Но мы, антикапиталистические левые (тем более, марксисты), должны понимать, что здесь речь идет о различных формах одного и того же процесса. Проблемы всех социальных движений (будь то движение городских жителей против выселений и деградации городской инфраструктуры, или женское движение против дискриминации, или экологическое движение) вызваны одним и тем же обстоятельством – подчинением все новых и новых сфер общественной жизни капиталу, их реструктуризацией в соответствии с логикой капиталистического накопления.Ликвидация социальных гарантий больно бьет по рабочей молодежи и трудящимся женщинам; снятие ограничений на деятельность корпораций приводит к разрушению нашей среды обитания; превращение ЖКХ, здравоохранения, образования в сферу извлечения прибыли приводит к деградации этих общественных служб, не говоря уже о резком ограничении доступа к ним трудящегося населения.По форме перед нами характерное для капиталистического накопления расхищение общественного имущества. В этом отношении можно сказать, что поздний капитализм промышляет тем же, чем и капитализм ранний, который расхищал и «приватизировал» общественные земли. Капитализм вновь демонстрирует свою антисоциальную природу, нанося ущерб всем получателям социальных благ из общественных фондов, вне зависимости от того, как именно они получают весь остальной свой доход. �менно поэтому экологическое, жилищное и т.п. движения могут объединять как наемных работников, так и мелких буржуа. Но, однако же, не нужно забывать, что и общественное здравоохранение/образование, и всевозможные пособия по безработице, и пенсии по старости, и ассигнования на дешевое жилищное строительство и коммунальное благоустройство – все это, по своему происхождению и социально-экономической функции, отличается от докапиталистического общинного имущества. Все это было создано уже в капиталистическом обществе (или в выродившемся рабочем государстве), как общественные фонды, за счет которых обеспечивается воспроизводство нормальной, дееспособной рабочей силы. С экономической точки зрения, это часть совокупной заработной платы. Сейчас капитализм повсеместно ведет борьбу за сокращение заработной платы; как той ее части, что достается на руки конкретному рабочему и его семье, так и той, что тратилась на нужды трудящегося населения в целом через общественные фонды. Демонтаж социального государства, с классовой точки зрения – это не что иное, как новое наступление капитала на рабочий класс, призванное вернуть пролетариат в «классическую эпоху» незащищенности и исключенности, чтобы сократить его совокупную заработную плату и повысить, таким образом, норму прибыли. �менно в этом заключается интерес капиталистического класса в целом (который, конечно, вполне гармонирует с интересом отдельных его представителей – превратить ЖКХ, или здравоохранение, или другие общественные службы, в источник прибыли для себя). Вполне понятно, что социальные движения формируются, формально, не по классовому критерию, что не все в их рядах являются пролетариями или ассоциируют себя с ними. Но это не меняет того обстоятельства, что активность этих движений, объективно, является одним из аспектов, одной из форм борьбы рабочего класса с капиталом. Но для того, чтобы сами активисты движений осознали себя участниками этой общей борьбы, нужно, чтобы те организации, которые наиболее непосредственно воплощают классовое, пролетарское движение, сами осознавали свою классовую природу. Чем более активными будут рабочие организации, чем более энергично они будут вовлекаться в решение проблем, с которыми сталкиваются наемные работники вне работы (допустим, как те же жители), тем более значимой станет их роль и тем более очевидной гегемония рабочих организаций в социальном движении. РАБОЧ�Е ПРОФСОЮЗЫУчаствуя, по мере возможности, во всех социальных движениях, стратегические перспективы мы можем связывать с теми организациями, которые имеют наиболее непосредственный классовый характер. В современной России это рабочие профсоюзы. Совершенно не случайно, что именно профсоюзное движение из всех социальных движений в России является наиболее зрелым, наиболее опытным, наиболее самостоятельным. Это не значит, что в период, допустим, революционной ситуации положение вещей не изменится. Наоборот, оно, скорее всего, изменится, и на первый план выйдут другие, более рыхлые, менее устойчивые, но и более открытые структуры. Однако до этого еще надо дожить. � не просто дожить, а дожить, активно способствуя развитию социального движения. А делать это можно, по нашему убеждению, прежде всего, через участие в этом движении, в первую очередь - в профсоюзах. Ну что ж – скажет нам иной оппонент – допустим, что все так и есть, как вы говорите. Но если нынешние социальные движения по существу является пролетарскими, и если действительно профсоюзы – это самое лучшее, самое продвинутое, что есть сейчас в социальном движении, то тем хуже и для пролетариата, и для нас. Вы же не можете отрицать, что реально существующие рабочие организации не выдвигают революционных требований, что они ведут борьбу лишь за частичные уступки? Какой тогда смысл революционным антикапиталистическим левым участвовать в этой борьбе, тем более, отождествляться с ней? Не есть ли это экономизм, реформизм и т.д.? Не лучше ли строить действительно левую, революционную политическую организацию, пусть даже на деньги либералов, чем растворяться в реформистском социальном движении? Это действительно серьезный вопрос. Не потому серьезный, что ответить на него сложно, а потому, что немало искренних левых активистов сбиваются именно на нем, и, убоявшись «экономизма» и «реформизма», пускаются в безответственные авантюры. На самом деле, смысл любого требования определяется не только и не столько его непосредственным содержанием, сколько тем, кто, когда, при каких условиях его выдвигает. Формулируя свои взгляды по отношению к реформистскому рабочему движению, мы опираемся на богатый опыт классической марксистской мысли, резюмированный в «переходной программе» IV �нтернационала, написанной Л.Д. Троцким. ПОЧЕМУ ПЕРЕХОДНАЯ ПРОГРАММА?�так, переходная программа. В чем основной смысл этого понятия? «Надо помочь массе в процессе ее повседневной борьбы найти мост между ее нынешними требованиями и программой социалистической революции. Этот мост должен заключать в себе систему переходных требований, которые исходят из сегодняшних условий и сегодняшнего сознания широких слоев рабочего класса и неизменно ведут к одному и тому же выводу: завоеванию власти пролетариатом» (Л.Д. Троцкий. Агония капитализма и задачи IV �нтернационала //Антология позднего Троцкого. М. 2007. С.301). Мост. Требования, ни одно из которых по отдельности не является социалистическим. �х политический смысл не столько в них самих, сколько в том, что «на основе этой борьбы, каковы бы не были ее непосредственные практические успехи, рабочие лучше всего поймут необходимость ликвидации капиталистического рабства». (Там же, С.304). Троцкий доказывал, что в период кризиса буржуазных институтов даже самые простые и элементарные требования пролетариата (борьба с ростом цен, с безработицей, против войны и т.п.) «открыто и решительно направляются против самых основ буржуазного режима», вплотную подводят пролетариат к взятию власти. Своеобразным вариантом, частным случаем переходной программы была и концепция перманентной революции, отстаивавшаяся Троцким почти на всем протяжении его политической деятельности. Рабочий класс обретает опыт самоорганизации и политической борьбы, участвуя в буржуазно-демократической революции и осуществляя общедемократические задачи. Но так как эти задачи осуществляет именно он, и своими методами (советская демократия, полный разрыв на деле с любыми олигархиями, в том числе и буржуазными), то победоносная буржуазно-демократическая революция, возглавленная пролетариатом, не может означать ничего другого, кроме взятия пролетариатом власти. Такую перспективу Троцкий выдвигал, начиная с революции 1905-1907 гг. для России. В европейских странах 1930-х годов, в условиях деградации буржуазно-демократических институтов, реакции и наступления фашизма Троцкий выдвигает программу, основанную на той же методологии. Рабочий класс борется за сохранение демократии, против фашизма, но борется не под руководством буржуазии, а самостоятельно, и своими методами: «… защищать буржуазную демократию мы можем и должны не методами буржуазной демократии, а методами классовой борьбы, которые и подготовляют замену буржуазной демократии диктатурой пролетариата». (Там же, С. 169). �менно потому, что борьба за общедемократические требования самостоятельно ведется рабочим классом и методами рабочего класса, она подводит, по Троцкому, к взятию власти, к установлению диктатуры пролетариата (которая есть не что иное, как полнейшая рабочая демократия; ее правовой формой служит власть свободно избираемых и полностью подконтрольных избирателям советов). Пролетарская же диктатура выступает, в свою очередь, необходимым исходным пунктом (но никоим образом не завершением) строительства социализма. Актуальность переходной программы в наши дни определяется тем, что мы переживаем период деградации буржуазной демократии. Это общемировая тенденция. Ее специфически российское воплощение состоит в том, что здесь буржуазная демократия сразу складывалась в деградированном варианте. В отличие от США или западноевропейских стран, у нее нет не только блестящего настоящего и безоблачного будущего, но и славного прошлого.Разворачивая наступление на рабочий класс, подчиняя все новые и новые сферы общественной жизни логике неолиберального накопления, буржуазия разрывает, в одностороннем порядке, компромисс с частью рабочего класса. Но тем самым она подрывает и основывавшиеся на этом компромиссе демократические институты. Переход всех партий (и правых, и формально левых) на позиции неолиберального консенсуса означает, что сфера публичной политики больше не является политической в подлинном смысле этого слова, т.е., что противоречия между классами уже не могут теперь даже в самой умеренной форме проявляться в рамках борьбы между большими парламентскими партиями. В таких условиях интересы и потребности трудящихся масс должны искать себе выражения вне официальных политических институтов. Это не значит, конечно, что разочарование масс в политических институтах буржуазной демократии непременно приводит к революционному взрыву. Существует и другой вариант, и именно его мы наблюдали все последнее десятилетие в России. «Сильная» власть, не скрывая своего (якобы роднящего ее с массами) пренебрежения институтами и нормами формальной демократии, «делает реальное дело». В реальности, конечно, «дело» этой власти противоречит коренным интересам большинства населения. В реальности, конечно, «сильная» власть сильна только распыленностью трудящегося населения, отсутствием у него традиций самоорганизации и коллективной борьбы за свои интересы. Но демагогия, обращенная к атомизированным массам – это единственный ресурс власти в условиях деградации социально-экономических и социально-политических устоев. Преобладание правого популизма в России объясняется тем, что здесь демократические институты особенно слабы, по сравнению со странами Западной Европы, также как и традиции коллективной борьбы и рабочие организации. Власть находит себя один на один с разобщенной массой. На Западе, где разложение еще не зашло настолько далеко, как в России, правый популизм присутствует скорее в качестве тенденции (Берлускони, Саркози и т.п.), чем в качестве вполне развившегося режима. Важно понимать, что подобная деградация буржуазной демократии – не случайность, а историческая закономерность. Буржуазная (т.е. основанная на манипуляции массами, формальная и ограниченная) демократия возможна только до тех пор, пока существует компромисс между буржуазией и частью рабочего класса. Политической опорой этого компромисса является рабочая бюрократия (оторвавшийся от своего класса аппарат рабочих партий и профсоюзов), а объективной предпосылкой – благоприятная экономическая конъюнктура. Но капиталистическая экономика развивается циклически, благоприятная конъюнктура сменяется неблагоприятной. Буржуазия начинает наступление на рабочий класс с целью понизить совокупную заработную плату и увеличить, таким образом, норму прибыли. Компромисс буржуазии и части рабочего класса оказывается подорван, антагонизм между господствующим классом и трудящимися массами увеличивается, протест нарастает. В этих условиях значительная часть буржуазии добровольно идет на ограничение демократии, на установление какого-либо режима «сильной руки», чтобы сохранить свое социальное положение (несмотря на все следующие отсюда неудобства – чиновничьи поборы и произвол, подконтрольность власти только очень узким кликам, в которые большинство представителей буржуазии, естественно, не входит, всевозможные внешне- и внутри-политические авантюры режима и т.д.). В то же время, мелкая буржуазия и рабочие, постольку, поскольку они социально атомизированы, разобщены, не имеют опыта коллективной борьбы за свои интересы, проявляют склонность доверить свое «спасение» от социальной катастрофы каким-либо внешним по отношению к себе силам. Не так уж редко случается, что их взоры обращаются к той же самой «сильной руке», которую продвигает к власти и буржуазия. Консолидировав вокруг себя значительную часть общества, правый популизм ведет систематическое наступление на рабочий класс, на его экономическое положение и социальные гарантии. Разрушение независимых рабочих организаций при этом может сопровождаться отдельными подачками. Эта история, начиная, по крайней мере, с событий 1848-1851 годов во Франции, завершившихся приходом к власти Луи-Наполеона Бонапарта, повторялась множество раз в самых различных странах. Конкретно-исторические формы отличались колоссальнейшим разнообразием, но социальная суть феномена оставалась прежней. Противостоять этому сценарию могут только массовые рабочие организации. РАБОЧ�Е ОРГАН�ЗАЦ�� � БЮРОКРАТ�Я�менно здесь, кстати говоря, и находится основной довод в пользу решающей роли пролетариата при переходе к социалистическому обществу. Классическая марксистская традиция всегда отрицала, что пролетариат, еще находясь в рамках буржуазного общества, способен выработать социалистический хозяйственный уклад, или социалистическое общественное сознание, или систему социалистического общественного самоуправления. Но он – единственный из классов буржуазного общества, который способен вести в буржуазном обществе коллективную борьбу за общие интересы, способен создавать устойчивые массовые организации, превращающие солидарность из абстрактного принципа в повседневную практику. Наиболее фундаментальной причиной этого является общность социальных траекторий наемных работников, о которой говорилось выше. Организации рабочего класса в буржуазном обществе, идет ли речь о массовых партиях или о профсоюзах, или о других формах рабочего движения – еще не прообраз социализма. Например, они не могут обходиться без оплачиваемого аппарата освобожденных сотрудников, координирующего их деятельность на постоянной основе. Этот аппарат часто становится ахилессовой пятой рабочих организаций. Общеизвестна предательская роль различных отрядов рабочей бюрократии во время вновь и вновь возникавших революционных кризисов, будь то Германия 1918-21, �спания 1936-1937, или Франция 1968гг.Но еще более важно то, что рабочая бюрократия, сосредотачивая в своих руках руководство рабочими организациями, парализует, тем самым, повседневное, реальное участие рабочей массы в решении общих проблем, одинаково важных для каждого трудящегося по отдельности и всех их вместе. Массовые действия все чаще заменяются верхушечными переговорами «социальных партнеров», от которых сами рабочие были изолированы. Рядовые пролетарии оказываются, в этом случае, замкнуты в сферу своего отдельного, индивидуального существования, в то время как решение общих проблем, как на уровне обсуждения, так и на уровне действия, во все возрастающей степени узурпируется бюрократией. Это не может не приводить к деморализации организованных рабочих, к росту мелкобуржуазных настроений в их рядах. Впрочем, это еще не означает, что демагогические выходки против рабочей бюрократии «вообще» хоть сколько-нибудь помогут решить проблему. Профсоюзный и партийный аппарат, журналисты профсоюзных и партийных газет, депутаты рабочих партий в парламентах – появление всех этих социальных функций было вполне закономерным. Существуя внутри буржуазного общества, пролетарии не могут избавиться от условий, в которые их ставит капиталистическое разделение труда. Как только рабочая организация (будь то партия или профсоюз) достигает сколько-нибудь значительного размаха, координация и поддержка (информационная, юридическая и т.п.) его действий начинает требовать такого количества работы, что ее уже не могут целиком выполнять волонтеры, в свободное от ежедневного труда на заводе время. В условиях массового революционного подъема, когда миллионы людей охвачены энтузиазмом, когда десятки тысяч готовы отдавать все свое время участию в коллективных действиях, проблема может быть менее заметна. Но тем более остро встает проблема повседневной, технической координации деятельности рабочих организаций в спокойные периоды. Единственный путь, оказывавшийся до сих пор доступным рабочему движению: выделять группу людей, для которых работа в аппарате рабочих организаций становится основным, оплачиваемым занятием. Не смогли этого избежать, кстати говоря, и анархистские, по своей идеологии, синдикаты. Обеспечив себя кадрами техников и руководителей, рабочее движение гарантирует относительно стабильное функционирование своих организаций, добивается значительно больших успехов, чем могло бы добиться без аппарата. Увеличивая свою успешность, рабочие организации увеличивают, естественно, и свою популярность, а значит, свою численность. Так создание особого аппарата, и сосредоточение в его руках организационных функций способствует вовлечению в движение все более широких масс. Рабочая бюрократия оказывается, на первых порах, фактором роста элементов рабочей демократии. Говоря короче, рабочие организации, существуя внутри буржуазного общества, воспроизводят в себе ряд характерных для этого общества противоречий. Но до тех пор, пока эти структуры базируются на самоорганизации масс, до тех пор, пока они выступают проводниками влияния этих масс, пока массы с их помощью могут организовать свои солидарные действия – рабочие организации остаются политической альтернативой буржуазной демократии. От их силы и активности зависит, чем разрешится очередной политический кризис буржуазного общества, что придет на смену формальной буржуазной демократии – очередной правый популистский режим, или же власть массовых рабочих организаций. Последняя способна (в условиях массового подъема, в условиях вовлечения в рабочее движение новых, ранее пассивных слоев и создания более широких рабочих организаций, чем партии и профсоюзы – по типу российских советов) стать исходным пунктом для формирования режима рабочей демократии, которая, в свою очередь, открывает дорогу к социализму. РОЛЬ ПОЛ�Т�ЧЕСК�Х ЛЕВЫХКаждая группа антикапиталистических левых, задумывающаяся о выработке своей политической линии, должна задать себе вопрос: какая политика в наибольшей степени способствует росту и развитию рабочего движения, рабочих организаций? Если в данной конкретной ситуации реальное объединение наиболее активных, наиболее боеспособных элементов рабочего класса происходит вокруг реформистских требований (допустим, борьбы за повышение зарплаты), то антикапиталистические левые должны, не отказываясь от своей программы, считать своей главной задачей участие в борьбе за эти реформистские требования (не надо, также, забывать, что в условиях неолиберального наступления даже самые скромные реформистские требования оказываются, как отмечал Троцкий, направлены «против самых основ буржуазного режима»). Что конкретно, в этом случае, означает: «не отказываться от своей программы»? Приходить к рабочим, борющимся за зарплату, и рассказывать им, что необходима социалистическая революция? Скорее всего, такая линия только затруднит дело социалистической пропаганды. Вести марксистское просвещение рабочих активистов? Показывать им, как марксизм может быть применен для анализа их собственного положения? Подводить их к социалистическим выводам, не навязывая свою программу априори? Да, безусловно, это делать нужно. Но не только это. Роль, которая будет сыграна рабочей организацией, допустим, профсоюзом, в условиях социального подъема, тем более в условиях революционной ситуации, определяется в огромной степени тем, насколько демократичной является внутренняя жизнь организации, насколько значительным опытом массовых коллективных действий обладает ее актив, и насколько она открыта для взаимодействия с внешним миром (политическими организациями, другими социальными инициативами, неорганизованными рабочими, и т.п.).В условиях отсутствия революционной ситуации революционная марксистская организация отличается от реформистов не тем, что выдвигает другие требования, а тем, что по-другому борется за те же самые требования. Не отрицая объективной неизбежности и даже полезности существования рабочей бюрократии, она борется за максимальную открытость и демократичность рабочих организаций, за максимальное вовлечение рядовых членов и в принятие решений, и в массовые коллективные действия. В конечном счете, именно последняя задача является ключевой. Там, где рабочая организация опирается только на себя, на массу своих членов и своих сторонников и на солидарную поддержку других рабочих организаций и социальных инициатив; там, где основным методом борьбы служит солидарное массовое действие рядового актива – там есть сильная вероятность формирования открытых и демократичных рабочих организаций. Роль рабочей бюрократии в этом случае – не подменять собой массовое действие рабочих, а содействовать его организации. Напротив, там, где выбирается путь верхушечных переговоров и союзов, бюрократия легко и быстро сосредоточивает в своих руках принятие всех значимых решений. Ни об открытости, ни о демократичности, ни о способности таких организаций играть значимую роль в период подъема говорить не приходится. Оборотной стороной такой линии станет отчуждение и апатия рядового актива. Это значит, что под угрозой окажутся и перспективы непосредственных, частичных завоеваний. Собственную силу нельзя заменить чужим и классово чуждым покровительством (не превращаясь в исполнителя чужих предначертаний). А собственной силой рабочей организации могут быть только активные члены. С этой точки зрения легко оценить действительную (вне зависимости от их личных намерений) роль левых, идущих на сомнительные сделки. Постольку, поскольку им удается проникнуть в социальное движение, они приносят ему вред. Становясь под покровительство буржуазных партий, они приводят и связанные с собой социальные инициативы, которые тоже, таким образом, оказываются вовлечены в верхушечные блоки. Вот, на самом деле, главная причина, по которой мы не можем не отмежеваться самым решительным образом от новых объединительных проектов с участием ДР. Вот почему мы противопоставляем лозунг «независимой рабочей политики» вообще любым проектам, создающимся под эгидой партий буржуазно-бюрократического мейнстрима. Вот почему своей основной задачей мы считаем активное участие в создании сильного, классового, активного рабочего движения в современной России. ТОЧКА ОТСЧЕТАБорясь за создание такого движения, мы, естественно, должны брать за исходный пункт наличное положение вещей. Что же это за положение? Мы видим, в современном российском рабочем движении, определенное оживление. То на одном предприятии, то на другом вспыхивает борьба рабочих, чаще всего - за повышение зарплаты (на самом деле это, как правило, лишь борьба против сокращения реальной заработной платы, которая чудовищно падает из-за быстрого роста цен). Но борьба эта по-прежнему остается разрозненной, так и не выходя, за редкими исключениями, за пределы отдельных предприятий. Да, в ряде случаев удается организовать кампании солидарности, но этого, конечно, еще крайне мало. Очень ярко характеризует нынешнее рабочее движение то, что уже тенденцией стали стихийные забастовки, вспыхивающие внезапно, без всякой подготовки. Бастующие, в этом случае, не связаны ни с какой профсоюзной организацией и сами не имеют ее (кроме официального профкома, выступающего против них). Неподготовленная и изолированная забастовка, естественно, оказывается кратковременной и не слишком удачной. Администрации удается, в большинстве случаев, быстро ее пресечь. �менно это произошло, например, в январе в Москве среди почтовых водителей-дальнобойщиков, и, судя по всему, в марте на КАМАЗе. В то же время еще более распространенной тенденцией остается возникновение и существование (чаще всего, к сожалению, кратковременное) профсоюзных организаций, являющихся не более чем активистскими группами. �х можно, без преувеличения, считать десятками. Они возникают, сразу сталкиваются с жестким противодействием со стороны администрации и быстро гибнут. Единственное, что им помогает, как минимум, выжить – кампании солидарности, если удается их организовать. Отсюда вытекает первая важнейшая задача российского профсоюзного движения: качественное повышение скоординированности действий различных организаций между собой. При этом крайне важно, чтобы друг с другом взаимодействовали и друг друга поддерживали не только первички, входящие в одно отраслевое объединение, и даже не только первички из разных профсоюзных федераций, но относящиеся к одной отрасли. Нет, взаимная поддержка первичных профсоюзных организаций из разных отраслей, но, допустим, находящихся в одном регионе тоже очень важна. Сделаю некоторые необходимые пояснения: я говорю о взаимодействии всех здоровых, мало-мальски дееспособных профсоюзных организаций, в какое бы объединение они не входили. Мы не смешиваем вопрос взаимодействия с первичками с проблемой отношения к центральному руководству различных федераций. Да, в ФНПР сидит особенно многочисленная, особенно консервативная и, при всем при том, часто не дееспособная бюрократия. Главная проблема этой организации в гнилости очень многих ее не только отраслевых и региональных структур, но даже и первичных организаций, когда профком существует отдельно, а рабочие отдельно. �, тем не менее, мы считаем, что нужно поддерживать всякое здоровое начинание даже в ФНПР. Если где-то в ФНПРовских структурах есть активная, борющаяся первичка – мы, как СД >ВПЕРЕД>>, готовы ей помочь всем, чем сможем. Если вышестоящая ФНПРовская бюрократия согласится поддержать свою первичку, мы будем лояльно сотрудничать, в данном случае, с ФНПРовской бюрократией, не отказываясь при этом от своего общего мнения об этой федерации, и не переставая его публично выражать. То же самое, с необходимыми поправками, относится и к другим федерациям. Мы содействуем здоровым первичкам, входящим в их состав. Мы идем против профсоюзной бюрократии, когда она эти первички душит. Мы с ней лояльно сотрудничаем, когда она эти первички поддерживает, не отказываясь при этом публично высказывать свое мнение об ее недостатках. Вторая важнейшая задача напрямую связана с первой. Это расширение профсоюзного движения, создание новых первичных организаций. Между первой и второй задачей существует диалектическая связь. Координация действий между уже существующими здоровыми силами в профсоюзном движении способствует, конечно, успехам движения и строительству новых первичек. Появление же новых дееспособных первичек, рост профсоюзного движения делает более плодотворным и, следовательно, более привлекательным сотрудничество между различными профсоюзными организациями. Мы считаем, что в решении обеих задач и левые политические организации в целом, и их представители по отдельности, становясь профсоюзными организаторами, профсоюзными журналистами и т.д., могут и должны играть важную роль.ПОЛ�Т�ЧЕСКАЯ ОРГАН�ЗАЦ�Я �Л� РАСТВОРЕН�Е В СОЦ�АЛЬНОМ ДВ�ЖЕН��?Но, может быть, если основная задача – развитие сильного и активного профсоюзного движения, левые политические организации вообще не нужны? Может быть, им стоит самораспуститься, а их членам идти обновлять профсоюзное движение – в индивидуальном порядке? Подобная точка зрения для нас совершенно неприемлема. Во-первых, существует задача пропаганды левых, социалистических, марксистских идей в обществе. Мы должны понимать, что политический смысл эта пропаганда имеет только в том случае, когда мы увязываем ее с актуальными задачами рабочего движения. Также нужно отдавать себе отчет в том, что ни о каком завоевании интеллектуальной гегемонии нельзя говорить до тех пор, пока реально существующее рабочее движение не добьется серьезных успехов. Но, тем не менее, эта задача существует, и она не сводится к работе в профсоюзах. Необходимо привлекать на сторону революционного марксизма всех, кто готов к нам придти, в самых разных слоях. Левые политические организации должны заниматься этим, в меру своих возможностей; от этой исторической задачи нас никто не освобождал и освободить не может. Во-вторых. Мы совершенно справедливо и часто говорим о том, что левые организации должны перестать быть просто внешними помощниками профсоюзного движения, что единственный путь повысить свою роль, добиться того, чтобы наш голос был услышан - работать внутри самого профсоюзного движения. Но не менее важно помнить и о другом: оторвавшись от своей организации, левый профсоюзник становится лишь одним из многих активистов или сотрудников профсоюза. Он остается один на один с той средой, на которую хочет воздействовать. Легко понять, что он будет обречен на неудачу (если под удачей не понимать личное встраивание в существующие институты), в то время как политическая организация, даже небольшая – это коллектив единомышленников и разветвленная сеть контактов. Каждого своего представителя в профсоюзном движении она делает сильнее. В-третьих, наличие в профсоюзном пространстве левых политических организаций, как близких, но, все-таки, внешних структур – с другой повесткой дня, с другой традицией и организационной культурой, принципиально важно с точки зрения борьбы за открытость профсоюзов – и организационную, и идеологическую. Весомое присутствие левых внутри самого профсоюзного движения сделает их фактором, достаточно значительным, чтобы актив профсоюзных организаций к ним прислушивался и был готов к диалогу. Но для того, чтобы сам диалог состоялся, необходимо наличие левых политических организаций, не растворившихся в профсоюзном движении, сохранивших свое лицо и свою программу. Только так возможно инициировать серьезную дискуссию среди профсоюзных активистов о задачах и политических перспективах рабочего движения. РАБОЧАЯ ПАРТ�Я - ПЕРСПЕКТ�ВЫЗачем, вообще, вносить политическое сознание в рабочее движение? Какое политическое сознание туда вносить? Нужно доказывать, что социализм – это хорошо? Нужно стремиться, чтобы социалистов стало больше? Нужно увеличивать число наших единомышленников? Да, все это нужно. Но если вы думаете, что этим и ограничивается смысл внесения политического сознания в рабочее движение, мы с вами согласиться не можем. Политическая программа, о выработке которой мы печемся, нужна только как ответ на собственные потребности рабочего движения. Выше уже объяснялось, почему сильные, активные, демократически организованные рабочие организации в условиях деградации буржуазной демократии становятся субъектом борьбы за рабочую демократию, за диктатуру пролетариата. Для того чтобы быть в состоянии эту борьбу вести, организованным рабочим нужно не знание абстрактных фраз о социализме, а ясное понимание характера существующего политического режима, ясное понимание отношений между классами и социальными группами. Осознавая свое классовое единство, понимая свою общность с разнообразными протестными социальными инициативами и противоположность своих интересов –интересам буржуазии и бюрократии, организованные рабочие смогут одержать победу тогда, когда этого от них потребует историческая обстановка.Массу развивает не пропаганда, а ее собственный опыт. Выдвигая требования, ведя за них борьбу на предприятиях и на улицах, масса приходит в непосредственное соприкосновение с другими классами, с различными политическими силами, с государственной властью, учится оценивать их намерения и действия, соразмерять свои силы и цели, ставить себе задачи. Класс созревает политически, приобретая опыт массовых солидарных действий, союзов и предательств, частичных побед и временных поражений. Но для того, чтобы на опыте научиться, его нужно проанализировать, его нужно обобщить, из него нужно сделать адекватные выводы. Механически, на пустом месте это произойти не может. Политическая программа (а анализ опыта, приобретенного движением, и выводы из этого анализа, претворенные в систему конкретных действий –это и есть политическая программа; это, и ничто другое) должна вырабатываться. О ней нужно думать. Ее нужно обсуждать, а обсуждения должны заканчиваться принятием конкретных решений. �менно левые политические группы должны выступать инициаторами и катализаторами подобного рода обсуждений.Вот поэтому мы, участвуя в рабочем движении, должны все время, с самого начала поднимать политические вопросы, не навязывая, в то же время, готовые ответы. Это не значит, кстати, что нужно скрывать или смазывать свою собственную, вполне определенную точку зрения. Речь о другом – о сочетании лояльного сотрудничества с идейной полемикой. При этом важно понимать, что главная цель нашей полемики не в том состоит, чтобы добиться принятия рабочим движением наших программных документов, как своих собственных. Наша основная цель – сделать анализ и обсуждение политических перспектив движения, формулирование политической линии своих организаций нормальным и естественным делом для рядового актива рабочих организаций, а марксистский подход – естественно принятым методологическим инструментом такого анализа и обсуждения. Мы боремся за единство действий организованных рабочих, за развитие их политического сознания, за выработку ими общей, недвусмысленной, классовой политической позиции, политической программы.�менно в этом направлении ведет наш лозунг «независимой рабочей политики». Но можно поставить знак равенства между борьбой за скорейшую выработку единой политической программы рабочего класса и призывом к немедленному созданию рабочей партии? Нет, нельзя. Программа, как известно, создает партию. Программа нуждается в организационном закреплении и в практической реализации, поэтому формирование единой политической программы закономерно ставит в повестку дня создание единой политической организации. Но наличия одной программы для создания партии мало. Партия – это структура, для функционирования которой нужны люди и материальные ресурсы. Определенная часть российского профсоюзного движения, в принципе, идеологически готова к созданию независимой рабочей партии. Но людских и материальных ресурсов не хватает. Первое даже более критично. Рабочая партия имела бы смысл только в том случае, если бы опиралась на самодеятельность реального низового актива. А сейчас весь существующий низовой актив и так полностью поглощен вопросами выживания или, в лучшем случае, развития своих профсоюзных организаций. В то же время, заявить свою политическую позицию, в той степени, в какой это на данном этапе развития необходимо, профсоюзные организации могут и не создавая партийную структуру. �сходя из этого, мы рассматриваем создание рабочей партии как необходимую задачу на перспективу. Но любая попытка ее создать прямо сейчас была бы, с нашей точки зрения, безответственной авантюрой. � СНОВА К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕД�НЕН�ЯХ ЛЕВЫХСледует отделить вопрос об объединении левых политических групп, активных в рабочем движении, от проблемы создания рабочей партии.Насколько желательным и возможным следует признать такое объединение? Несомненно, оно крайне желательно. Объединив свои усилия, несколько небольших левых организаций смогут значительно более плодотворно решать обрисованные выше задачи. Конечно, необходимым условием соединения усилий служит общность взглядов и программных установок, иначе мы просто не сможем делать одно и то же дело. Соответственно, мы, СД >ВПЕРЕД>>, совершенно серьезно настроены на максимально тесное сближение с левыми организациями, которые так же как мы смотрят на рабочее движение и на роль левых в нем, даже если нас с ними разделяют серьезные разногласия по другим вопросам (например, по вопросу о природе СССР). Если же такого единства взглядов нет, для нас будут возможны, разумеется, эпизодические совместные действия по конкретным поводам, но не более. Как же мы видим конкретный путь сближения с нашими единомышленниками?С чего нужно начинать – с совместных действий, с планирования и проведения общих кампаний, или с формального объединения? Мы считаем, что начинать нужно с совместных действий. Как бы мы не были близки, у нас все-таки существуют определенные различия в традиции, в организационной культуре и т.п. Если мы начнем с попытки создать формально единую организацию, это может быстро привести к взаимному недоверию, взаимным подозрениям в попытке подчинить и ассимилировать друг друга. Дело объединения понесет урон. Мы, поэтому, выступаем за другой алгоритм действий.Сначала мы должны научиться совместно действовать. В ходе совместных действий мы будем должны привыкнуть постоянно вместе обсуждать свои планы и находить решения возникающих проблем. Научившись быть едиными на практике, проникшись взаимным доверием, мы смогли бы уже без особых проблем завершить объединение формальным слиянием. Вот то видение ситуации и тот проект объединения, которые мы можем и должны противопоставить разнообразным верхушечным коалициям, беспочвенным авантюрам и гнилым политическим сделкам.

"Вперед"