Кто стоит за убийством Беназир Бхутто?
Прислано Frankenstein Ноября 07 2008 22:45:00

---

27 декабря 2007 года была убита Беназир Бхутто, лидер пакистанской
оппозиции и первая в истории женщина — глава правительства страны с
преимущественно мусульманским населением. Она пала жертвой убийцы в
городе Равалпинди после выступления на митинге перед своими
сторонниками в районе парка Лиагат Багх. Ассассин действовал
«наверняка»: смертельно ранив экс-премьера, он привел в действие
взрывное устройство, убив еще более 20 ни в чем не повинных человек.
Детали преступления, как того и следовало ожидать, остаются неясными.

Смерть Бхутто, лидера оппозиционной Пакистанской народной партии,
похоронила и перспективу нормального проведения парламентских выборов —
а значит, военный диктатор Пакистана генерал Первез Мушарраф (которого
американские сюзерены стыдливо величают «президентом Мушаррафом»,
несмотря на то, что он наотрез отказывается снять генеральский мундир)
не только избавился от опасного конкурента, но и получил отсрочку на
неопределенный промежуток времени. Да, три оппозиционные политические
силы (Пакистанская народная партия, Мусульманская Лига Наваза Шарифа,
Национальная партия Авами) одержали победу на выборах и объявили 21
февраля 2008 года о намерении создать коалиционное правительство… но
дальше-то — тишина!

Ведь выборы 18 февраля 2008 года ничего решить-то и не могли — после
того, как 10 декабря прошлого года Бхутто объявила, что не будет
бойкотировать выборы, стало очевидным, что возглавляемая ей
Пакистанская народная партия победит на них, а пакистанская военная
хунта ни за что не согласится уступить власть… В конечном итоге, так и
случилось: несмотря на потерю руководителя, ПНП вырвалась далеко
вперед, обойдя как аморфную Мусульманскую Лигу Наваза Шарифа (20,6%
голосов пришедших на избирательные участки), так и одноименную
промушаррафовскую политическую организацию (24,0%) — за партию покойной
Бхутто проголосовало более 10 миллионов человек (32,7%). К тому же не
может радовать и то обстоятельство, что реакционный
правофундаменталистский блок мусульманских традиционалистских партий
«Муттахида маджлис э-амаль», которому сулили более 10% голосов
избирателей, бойкотировал их в практически полном составе (за
исключением одной второстепенной фракции партии «Джамаат
Улема-э-�слам») и провел лишь шестерых представителей в Национальное
собрание. Однако Бхутто так и не судилось всего этого увидеть...
***

Это было далеко не первое покушение на Беназир Бхутто с момента ее
возвращения на родину. В январе 2007 года она пошла на организованное
Вашингтоном соглашение с генералом Первезом Мушаррафом, обсудив на
встрече в Абу-Даби возможность обеспечить ей приезд в Пакистан. Уже
тогда было очевидно, зачем Мушаррафу пускать в страну самого известного
в стране и мире оппонента его режима. Отнюдь не для «борьбы с
религиозными группировками». Тем более что в силу зависимости обеих
сторон сделки от Госдепа США никто из них не мог сказать «Нет». Как
отмечает в своей статье «Дочь Запада» (название отсылает к написанным
еще в 1980-ые мемуарам самой Бхутто, озаглавленным «Дочь Востока»)
пакистанский кинорежиссер, историк и левый активист Тарик Али (на
русский язык переведена его книга «Столкновение фундаментализмов»,
которую незадачливые переводчики переименовали в «Столкновение
цивилизаций», совсем как Сѓ Самюэля Хантингтона; впрочем, В«Les Damnés de
la terre» Франца Фанона переводят еще забавнее, не узнавая рядка
«�нтернационала» — то «Проклятые земли», то «Несчастье Земли»), земляк
и старый знакомый Бхутто, подобные «подстроенные браки» редко бывают
успешными.

� Бхутто практически сразу же смогла убедиться в «гостеприимности»
хозяев Пакистана (как местных, так и заокеанских): уже сам ее приезд 18
октября был встречен громкими террористическими актами. По замыслу
пакистанского руководства, они должны были не только убить Бхутто, но и
устрашить всех, кто бы осмелился пойти по ее следам и отстаивать свои
права. Поприветствовать Бхутто, бросившую вызов Мушаррафу, собрались
около 200 000 человек (впрочем, это число тускнеет на фоне встречавшей
ее в 1986 году миллионной демонстрации — все-таки тогда Бхутто,
мужественно противостоящая убийце отца, еще более кровавому диктатору
Мохаммеду Зия-уль-Хаку, не была стеснена обязательствами перед США и
коррупционными скандалами собственного мужа сенатора Зардари).
Прогремевшие во время следования кортежа политика два взрыва не задели
самой Беназир, но убили более 140 человек и ранили еще 500.

Вопреки распространенному заблуждению, силы «Талибана», мирно
квартирующиеся в отсталых Северо-Западных провинциях страны
(чрезвычайно низкий уровень жизни и этнические проблемы, как и граница
с Афганистаном, делают этот регион удобнейшей мишенью для
фундаменталистской пропаганды), отрицали свою причастность к этому
теракту. Люди же из окружения Бхутто прекрасно понимали, что за
«неизвестными злоумышленниками» стоит государственная Межведомственная
служба разведки (ISI) — президент Мушарраф и его окружение в очередной
раз доказывали, что количество загубленных человеческих жизней,
необходимых для достижения их целей, мало волнует власть имущих.

В дальнейшем наемные убийцы следовали буквально по пятам Бхутто. А
генерал Мушарраф не преминул возможности еще сильнее ущемить свободы
пакистанцев и усилить свою личную власть. Как верховный (и
непосредственный) главнокомандующий пакистанской армии, 3 ноября 2007
г. он объявил чрезвычайное положение со всеми вытекающими отсюда
последствиями, мотивируя это «разгулом терроризма и экстремизма,
поставившим под угрозу суверенитет государства». На самом же деле ему в
первую очередь требовалось приструнить судебную власть, которая
совершила ряд ужасных злодеяний против государства, включая разрешение
Бхутто и ее партии принять участие в парламентских выборах, назначенных
на 8 января 2008 г. (после падения второго кабинета Бхутто был протянут
законопроект, запрещающий занимать должность премьер-министра более
двух раз — так Мушарраф «страховался» от конкуренции).

�так, версия давно известного сценария «чрезвычайного положения» в
исполнении Мушаррафа: действие конституции 1973 года приостановлено,
неправительственные каналы теле- и радиовещания не выходят в эфир,
военные оцепляют здание Верховного суда, а нынешние или бывшие
противники режима, равно как и неблагонадежные юристы — итого несколько
тысяч человек — арестованы. Скажем, члена ПНП и министра внутренних дел
в кабинете Бхутто, а ныне председателя Ассоциации юристов Ахсана
отправили в одиночную камеру, активистов за права человека �мрану Хану
были предъявлены обвинения в «государственном терроризме», за который
карают высшей мерой. Вечером того же дня глава Пакистана появился на
телеэкранах с небрежно накрашенной шевелюрой и выступил с речью на урду
и английском, в которой заявил, дескать, «Верховный суд настолько
деморализовал наши государственную власть, что мы не могли дальше вести
войну с террором», а «телеканалы стали совершенно безответственными».

Такой грубый произвол со стороны властей не мог остаться
неопротестованным. Бхутто, продолжая гневно разоблачать неприкрытую
полицейщину и стремление Мушаррафа расширить свои и так необъятные
полномочия посредством превращения страны в огромную тюрьму, заявила,
что откажется работать в новом правительстве под контролем диктатора и
потребовала его отставки как единственного пути для спасения Пакистана.
Как результат, она немедленно попала под репрессии: полиция при
поддержке бронетанковой техники дважды помещала ее под домашний арест —
9 и 13 ноября. Оправдание действиям хунты находилось элементарно:
дескать, печемся о целости и сохранности Беназир, а она, глупая, никак
не уймется. Когда она, наконец, была освобождена, были созданы все
предпосылки, чтобы следующее покушение было удачным.
***

Кто стоит за убийством Беназир, очевидно для любого вменяемого
наблюдателя, хоть немного знакомого с ситуацией в Пакистане. Но не для
большинства СМ�, с завидным упорством попугаев повторяющих официальную
версию пакистанской военной хунты! Естественно, не кто иной, как
монструозная «Аль-Каида», которую нынче обвиняют во всех мыслимых и
немыслимых злодеяниях, вплоть до неоднократных убийств Кенни
Маккормика. Ей же приписываем «многочисленные угрозы» в адрес жизни
Бхутто и возлагаем всю ответственность.

Еще бы! Ведь виртуальная и предельно мифологизированная организация,
возглавляемая самой популяризированной звездой массовой культуры
современности Усамой бен Ладеном, в сознании обывателя заменила собой
чуть ли все антисистемные движения мира — как показывают исследования,
добропорядочный среднестатистический гражданин страны развитого
капитализма склонен, услышав в новостях о терактах ЭТА или «Тигров
освобождения Тамил-�лама», считать их подразделениями все той же
вездесущей «Аль-Каиды». Как и полагается злодею информационной эпохи,
бен Ладен неуловим, существует исключительно в телепространстве
«Аль-Джазиры» и по странному стечению обстоятельств появляется именно
тогда, когда большим шишкам за океаном необходимо разжечь истерию среди
населения. При этом мало кого волнует, откуда же вещает этот господин с
бородой, восседающий на коврике в неизменно одинаковой позе. Хотя
вопрос, не попивает ли он напитки на уютной базе у ЦРУ за пазухой, да и
жив ли он вообще, вполне закономерен. Джордж Буш II, с присущей
испускаемым им откровениям элегантностью, как-то в начале 2005 года
ответил на вопрос журналистов «Почему вы все еще не нашли бен Ладена?»
следующим образом: «Ну… потому что он прячется».

Помните, как у Оруэлла: «Неважно, идет ли война на самом деле, и,
поскольку решительной победы быть не может, неважно, хорошо идут дела
на фронте или худо. Нужно одно: находиться в состоянии войны». �
совершенно неважно, существует ли Евразия (Остазия, Эммануэль
Гольдстейн… международный терроризм, «Аль-Каида», Усама бен Ладен —
нужное подчеркнуть), главное — чтобы гротескно-карикатурные картонные
фигурки «врага» делали свое дело, раздували финансирование ВПК,
обогащали владельцев компаний и нагоняли побольше страха в души
дрожащих граждан, не замечающих, как гиперпатриотический US Patriot Act
либо «Закон об экстремизме» окончательно превращает их в безвольных
рабов. От безудержной антитеррористической риторики лидеров стран мира
выворачивает не меньше, чем от катоновского «Кроме того, я считаю, что
Карфаген должен быть разрушен…»

Но самих жителей Пакистана, похоже, уже не обмануть. Горечь многих
простых пакистанцев, узнавших о страшном убийстве, была не менее
искренней, чем с трудом сдерживаемые слезы пресс-секретаря Беназир
Бхутто Бабара Ауана, констатировавшего ее смерть. Похоронная церемония
Беназир Бхутто в её родном городе Ларкана в южной провинции Синд
превратилась в четко выраженную демонстрацию протеста измученного
бременем военной диктатуры народа. Сотни тысяч человек, пришедших
проститься с популярнейшим политическим деятелем страны, прекрасно
знали, чьи руки запятнаны кровью этой храброй женщины. Скандируя «Позор
убийце Мушаррафу, позор убийце США!» и «Мушарраф — собака!», пакистанцы
вышли на улицы, строили баррикады, поджигали автомобили и вступали в
столкновения с полицией, чтобы сказать «Хватит!» режиму и его наглой
лжи. Полиция и армейская верхушка, естественно, ждали такого поворота
событий и раздали «стражам порядка» боевые патроны с приказом применять
их в случае «беспорядков». Все предвещает, что перенесенные на 18
февраля выборы будут фикцией, а ситуация в Пакистане требует активных
действий против преступного диктаторского режима.
***

Беназир Бхутто, безусловно, вошла в историю своей страны как один из
наиболее выдающихся государственных деятелей. Ей удалось прервать
деспотичное правление военщины и стать первым гражданским
премьер-министром после десятилетия мракобесия в стиле Зия-уль-Хака.
Притом этой женщине удалось не только возглавить правительство страны,
в которой активно насаждался агрессивный религиозный фундаментализм, но
и на время обуздать правоисламистские круги, взлелеянные Зия-уль-Хаком.
Чего-чего, а мужества ей было не занимать. Бхутто не боялась открыто
осуждать правление генералов в Пакистане как один из наиболее
репрессивных режимов в мире.

Можно ставить кабинету Беназир Бхутто в вину коррупцию и зависимость от
Вашингтона, однако на фоне своих предшественников и преемников даже.
Бхутто позволяла себе самостоятельную политику в Южной Азии; между тем,
Наваза Шарифа и Первеза Мушаррафа иначе, как дистанционно управляемыми
марионетками Белого дома, назвать нельзя. Склонность к коррупции мужа
Беназир министра инвестиций Зардари слыла баснословной, однако за все
время последовавшего после падения ее кабинета пребывания экс-министра
в заключении в Карачи ему не смогли выдвинуть никаких серьезных
обвинений; братья Наваз и Шахбаз Шарифы переплюнули все мыслимые даже в
традиционно восприимчивом к взяточничеству пакистанском обществе
«рекорды».

Более того, из всех правительств, сменявших друг друга после казни ее
отца Зульфикара Али Бхутто, именно кабинет Беназир оказался самым
левым, демократическим, светским и независимым от США. Если бы Бхутто
вернулась к власти, она могла бы положить конец беспрекословному
выслуживанию американских господ, наблюдавшемуся в Пакистане с 2001
года и послужить ценной вехой в налаживании индийско-пакистанских
отношений от конфронтации к сотрудничеству. Возможное сближение �ндии,
Пакистана и Китая — ночной кошмар американских аналитиков,
специализирующихся по Южной Азии. Поэтому возвращение ПНП к власти для
Америки, ныне фактически управляющих внешней политикой Пакистана, было
не просто нежелательным, а крайне опасным, а правый диктатор Мушарраф
намного удобнее для транснациональных корпораций, чем «социалистка
Бхутто».

При этом на протяжении всего 2007 г. нас пытались убедить, что Беназир
— в стельку прозападный политик, вернувшийся в Пакистан с единственной
целью поразить «Аль-Каиду» и получить за это полагающуюся конфетку от
Госдепа. Замалчивая, что в странах Азии США делают ставку именно на
военные диктатуры (недаром военный переворот 2006 г. в Таиланде был
встречен с таким сочувствием).

Дело в том, что генерал Первез Мушарраф — один из самых одиозных
диктаторов современного мира — одновременно является и ведущим
союзником США в Южной Азии, надежным партнером «друга Джорджа» в
пресловутой «войне с террором», проамериканским противовесом �ндии и
КНР в регионе, а также плацдармом для ведения боевых действий в
Афганистане и потенциально в прочих странах Центральной Азии. А если ты
близкий друг американского президента, его твои злодеяния, совершенные
против собственного народа, смущать нисколько не будут, и ему даже не
вздумается «поощрять демократию» в твоей стране.
***

�сторию «особых отношений» между США и Пакистаном следовало бы начать
издалека, а конкретнее — с того времени, как английская колониальная
администрация прикармливала правящую феодальную верхушку мусульманской
части Британской �ндии. Собственно, сама Мусульманская Лига была
создана с непосредственного благословения из Лондона с двойной целью:
противопоставить её национально-освободительному движению в индусской
части страны и не допустить появления самостоятельных антисистемных
движений на территории будущего Пакистана. Сами основатели
Мусульманской Лиги своих мотивов даже не скрывали, заявляя, что их цель
— «воспитывать у мусульман чувство преданности Британской империи».
Первому лидеру Лиги Ага-хану, славившемуся особой тучностью, его
имперские хозяева ежегодно преподносили достойный подарок — на день
рождения его сажали на чашу огромных весов, а вторую засыпали слитками
драгоценных и полудрагоценных металлов. Этот курьез — лишь один из
примеров того, как западный капитализм консервировал привилегированный
статус добуржуазной элиты, что позволяло нему беспрепятственно
выкачивать соки из колониальных стран и после провозглашения их
независимости.

Проведенное за одну августовскую ночь 1947 г. по «плану Маунтбеттена»
разделение бывшей колонии на �ндию и Пакистан поистине стало триумфом
колонизаторов. Начавшаяся непосредственно после этого события взаимная
чудовищная резня (мусульман и сикхов на индийской стороне, индусов на
пакистанской) унесла десятки тысяч жизней, включая убитого индусским
фанатиком Махатму Ганди — последний привет от системы, регулярно
убивавшей голодом миллионы человек. Впоследствии возмездие фактический
организатор этой бойни лорд Луис Маунтбеттен падет жертвой собственной
политики «разделяй и властвуй», но в стране, географически куда более
близкой к Великобритании — он будет убит активистами �рландской
республиканской армии.

Сразу после обретения Пакистаном независимости на фоне
разворачивавшейся «холодной войны» страна, граничащая с одним из
инициаторов Движения неприсоединения �ндией и Китайской народной
республикой и отделенная от Таджикской ССР лишь узкой полоской
афганской земли, обрела уникальную стратегическую значимость в
раскладах США. Соответственно, Пакистан обрел статус главного
вненатовского союзника Штатов и вошел в СЕНТО — военно-политическое
объединение стран Среднего Востока, ориентированное на НАТО. С этого
момента «старший брат» неизменно поддерживал пакистанскую верхушку в ее
авантюрах и конфликте с �ндией, в частности, в противостоянии за
Кашмир, временно переходившем из активной фазы в латентную, но
неизменно сохранявшемся.

Соответственно, США были жизненно заинтересованы, чтобы в Пакистан не
вышел из проамериканских альянсов «холодной войны». Все, что угрожало
власти смычки феодальных землевладельцев, узкой прослойки буржуазии и
бюрократии в стране — профсоюзное движение, выступления безземельных
крестьян, борьба Восточного Пакистана за самоуправление и требования
ахмадитов прекратить засилье ортодоксального ислама — до поры до
времени подавлялось. Но первые всеобщие выборы, назначенные на 1959 г.,
могли заменить назначенных англичанами и американцами марионеток на
демократически избранное руководство — а этого «западные демократии»
боялись в Азии не меньше, чем в Латинской Америке.

Выход нашелся стандартный: в октябре 1958 г. в стране произошел военный
переворот генерала Айюб-хана (любившего объяснять отсутствие в
«руководимой» им стране следов демократии неподходящим климатом: «Чтобы
в стране была демократия, нужен холодный климат, как в Британии»), и с
тех пор Пакистан (с небольшими перерывами) живет в условиях
военно-бюрократической диктатуры, опирающейся на поддержку США и
специфику диктата пакистанской армии над гражданским обществом. В
Пакистане армия не просто окружена ореолом священности, но еще и
представляет собой замкнутую касту, сплоченную вокруг высшего
генералитета. Тогда как в мусульманских странах Ближнего Востока армия
традиционно выступала как один из носителей идей прогресса и
модернизации (вспомним перевороты «младших офицеров» вроде Муамара
Каддафи или Г. А. Насера), в Пакистане она срослась с бюрократией и
ретроградским духовенством подобно сиамским близнецам.

Однако у Пакистана, как и у многих других развивающихся стран, был и
свой 1968 год, толчок к которому, несомненно, дали события в Европе:
начавшись на годовщину Октябрьской революции как студенческое
восстание, антиправительственная революция скоро охватила все
угнетенные слои населения и привела к отставке Айюб-хана, сделав
возможным проведение свободных выборов. На них ожидаемо победила партия
выступавшего за ликвидацию диктатуры и социалистические преобразования
отставного министра иностранных дел Зульфикара Али Бхутто, но это
только в Западном Пакистане. В Восточном (будущей Бангладеш) свыше 90%
голосов получила левоцентристская «Авами лиг», требовавшая
самоопределения для этой провинции, отделенной от «основного массива»
страны не только географически, но и культурно. Месть пакистанской
военщины, возглавляемой преемником Айюб-хана генералом Яхья-ханом, была
ужасающей: в 1971 г. армия Пакистана, которой официальная пропаганда с
особым упорством прививала животную ненависть к «бенгальским
недопакистанцам», убивала и насиловала в Восточном Пакистане все, что
двигалось. Вмешательство �ндии позволило остановить развязанный геноцид
и провозгласить независимость Народной республики Бангладеш, однако
Запад безмолвствовал: Никсон приказал Киссинджеру биться за Пакистан до
последнего.

� хотя Народной партии Бхутто и удалось провести ряд важных
преобразований, включая национализацию предприятий, предоставление
земли крестьянам и демократизацию, но ее судьба уже была предрешена в
вашингтонских кабинетах. Новый военный переворот привел к власти
генерала Мохаммеда Зия-уль-Хака, и для страны начались страшнейшие
времена за всю ее историю, а свергнутый Зульфикар Али Бхутто,
пользовавшийся серьезной поддержкой в народе, был злодейски казнен по
сфабрикованным обвинениям. Ключевую роль в Пакистане Зия-уль-Хака
играло его уродливое детище — Межведомственная служба разведки (ISI),
организатор и рассадник многочисленных исламистских организаций, тех
самых, что ныне официально обвиняются в терроризме.

Афганская война оказалась настоящей «золотой жилой» для пакистанской
верхушки. Ведь для США Пакистан стал главным плацдармом, с которого
осуществлялась непосредственная военная помощь афганским моджахедам,
сражающимся против Советского Союза. Через �сламабад американцы
вооружали антикоммунистических повстанцев новейшим вооружением, а в
пограничных районах Пакистана при поддержке пакистанских и американских
властей массово открывались медресе, призванные подготовить новую смену
моджахедов. В букварях, предложенных юным мусульманским фанатикам,
примеры слов к буквам алфавиту на языке урду приводились следующего
порядка: «джихад», «кровь», «калашников». Некто Збигнев Бжезинский в
это же время позировал перед камерами в пуштунском тюрбане со словами
«Аллах на вашей стороне!»

Когда советские войска покинули Афганистан в 1989 г., война в стране
продолжалась с новой силой, а американскую помощь получали не открытые
для сотрудничества с Западом узбеки Достума или таджики Ахмад Шаха
Масуда, а фундаменталисты-талибы. Пакистан оставался главным каналом
поставок афганского опия, талибы обеспечивали мировой черный рынок
оружия (Эрик Хобсбаум приводит любопытную зарисовку: когда американцы
предложили своим афганским протеже продать «стингеры» обратно по
невероятно высоким ценам, те это предложение проигнорировали). Зерна
ненависти, посеянные администрациями Рейгана и Зия-уль-Хака для
убийства советских солдат, взошли в виде воинственного и
по-средневековому дремучего фундаментализма. Организация «Халкатур
Азнар», вплоть до 11 сентября 2001 года финансируемая ISI и США,
например, возглавлялась человеком по имени Усама бен Ладен. Обо всех
этих деталях в США принято не упоминать (а если кто-то вроде Ноама
Хомского или Говарда Зинна их и приводит, то он попутчик экстремистов и
подрывной элемент), а история взаимоотношений ЦРУ и «Аль-Каиды»
превращается в эдакую драму о благом докторе Франкенштейне и нечаянно
созданном монстре.

Но вернемся к Пакистану. Зия-уль-Хак правил как дремучий средневековый
деспот вплоть до 1988 г., когда самолет с ним и фактическим
генерал-губернатором страны (американским послом) взорвался в воздухе.
Его смерть была встречена повсеместным народным ликованием. К этому
моменту как раз и взошла звезда Беназир Бхутто. Дочь убитого кликой
отца, проведя пять лет в заключении, превратилась в лидера народного
сопротивления диктатуре. Однако ее приход к власти после убедительной
победы на выборах 16 ноября 1988 г. так и не дал ей осуществить те
требования, благодаря которым она снискала народную поддержку. Хотя за
время двух пребываний Бхутто в должности премьер-министра (в 1988-1990
и 1993-1997 гг.) была проведена электрификация сельских районов страны,
повышены расходы на образование и здравоохранение, однако у медали была
и обратная сторона: из программы партии исчезло слово «социализм», а
коррупция стала поистине неуемной. Вместе с тем, следует признать, что
иначе быть не могло: в конечном итоге, Беназир Бхутто была зажата между
враждебными ей военным командованием и бюрократией, ненавидевшими ее
США и воинствующими муллами, а президентом страны оставался человек,
участвовавший в убийстве ее отца.

Пока большинство министров Бхутто, весьма плохо разбиравшейся в людях,
были заняты заботами о своем личном преуспевании, президент Фарук
Легари и лидеры оппозиционной Мусульманской лиги братья Шарифы
занимались подготовкой к смещению премьер-министра. Потерпев
сокрушительное поражение на выборах, Бхутто была обвинена в коррупции и
была вынуждена покинуть страну. Между тем, обвинявшее ее новое
правительство Наваза Шарифа во взяточничестве само перешло все рамки. В
это же время отчаявшиеся рабочие, годами не видевшие зарплат, по всей
стране массово кончали жизнь самоубийством. Поэтому слезливые
причитания Шарифа у гроба его ненавистной соперницы о том, что «Беназир
Бхутто была мне сестрой, и я вместе с вами отомщу за её смерть»,
охарактеризовать иначе, как цинизм, видимо, нельзя.

Однако вскоре над Навазом Шарифом тоже начались сгущаться тучи:
совершенно бездарная пакистанская авантюра мая 1999 г. против �ндии,
попытка проверить индийскую оборону на высокогорных гималайских трассах
Каргилы на высоте 4 км. и вторгнуться в Кашмир, фактически означала
объявление войны между двумя ядерными державами, во главе которых
стояли агрессивно настроенные силы. Как только индийская армия
потеснила пакистанскую, правительство Шарифа в панике попыталось
шантажировать �ндию перемещением ядерных боеголовок к границе, при этом
спасло его испробованное практикой паломничество в Вашингтон, в который
раз защищающих безрассудство своего послушного слуги в обличии
�сламабада.

Как раз во время вашингтонского вояжа Шарифа глава его Генерального
штаба Первез Мушарраф, которого он собирался уволить с должности,
возглавил переворот и провозгласил себя президентом. Чтобы
«легитимировать» себя в качестве диктатора Пакистана, Мушаррафу
оставалось лишь одно: доказать свою преданность и полезность США. �
такая возможность представилась именно благодаря «войне с террором»: во
время вторжения «антитеррористической коалиции» в Афганистан Пакистан
стал самым ценным союзником американцев. Благодаря оказанной из-за
океана помощи Мушарраф смог расширить президентские полномочия до
невиданных даже в Пакистане масштабов и установить один из наиболее
репрессивных режимов современности.

В стране фактически бессменно существует военное положение, намеки на
инакомыслие подавляются, а условия жизни ужасают даже на фоне подобных
военных диктатур. Аресты простых граждан, так же как и журналистов,
правозащитников, общественных, политических, профсоюзных деятелей, для
Пакистана вполне будничны; обычно упоминают лишь о притеснениях
«угрожающих стабильности» представителей исламистских групп, однако
действительность такова, что левое движение в стране подвергается не
меньшим гонениям. Так, в числе арестованных за организацию протестов
против отставки верховного судьи �фтихара Чаудри и наступления на
остатки судебной системы был, в частности, и генеральный секретарь
Партии труда Пакистана Фарук Тарик.

Вызвавшее бурю протестов отстранение от деятельности верховного судьи
Чаудри, произведенное президентом страны 9 марта 2007 г. (в преддверии
новых президентских выборов), вообще можно характеризовать как произвол
в концентрированном виде. Верховный судья был известен своей жесткой
критикой коррупции, разъедающей пакистанскую военную и политическую
верхушку, в частности, он не боялся пресекать бизнес-деятельность
окружения Мушаррафа, направленную на дальнейший грабеж государственных
средств и собственности и превращение ее в личные активы генералов и
министров. Так, в 2006 г. Чаудри воспрепятствовал незаконной
приватизации пакистанских сталелитейных заводов, которая, как он
заключил, сопровождалась «серьезным нарушением закона и незаконными
действиями», а «различные аспекты прибыльности и активов госпредприятия
были полностью проигнорированы».

Поэтому местному «военному президенту» понадобилось устранить
непокорного судью и заменить его куда более «управляемым» ручным
чиновником — и Мушарраф в своем стиле, без каких-либо комментариев,
заявил, что получил «достаточно свидетельств о допущенных им [судьей
Чаудри] злоупотреблениях и превышении служебных полномочий». Фактически
последовавшие военное положение и убийство Беназир Бхутто стали
звеньями цепи, начатой отставкой Чаудри.

Ответом на самовольные действия диктатора стала серия демонстраций,
инициированных Национальной Ассоциацией юристов во главе с Муниром А.
Маликом и поддержанных оппозиционными партиями. Полицейские и
пропрезидентские силы отвечали неприкрытым насилием. Одно только
столкновение 12 мая 2007 года между активистами оппозиции к военному
режиму и исламистской партии «Движение Муттахида Кауми», этот режим
всячески поддерживающей, по официальным сведениям унесло жизни 41
человек с обеих сторон (при полнейшем попустительстве полиции по
отношению к промушаррафовским исламистам). Бойня в Карачи повлекла за
собой провозглашение оппозицией всеобщей политической забастовки. Более
8000 протестующих, в большинстве своем студентов, скандируя
антипрезидентские и антиамериканские лозунги, прорвали полицейские
баррикады в городе (левой Партии труда Пакистана, в частности, удалось
вывести шесть сотен активистов в Карачи и Лахоре). На что власти
отреагировали запретом на собрания граждан, объявлением новых выходных
(из боязни, что студенческие протесты перебросятся на промышленные
предприятия, как это было в 1968 г.), а также неслыханным даже по
меркам Пакистана политическим убийством сотрудника Чаудри С. Х. Резы 13
мая 2007 г.

Однако возмущения международного сообщества этими действиями
пакистанской хунты, как того ожидали еще лелеющие иллюзии
оппозиционеры, не последовало. Напротив, Буш II в очередной раз
выставил военный режим в Пакистане как надежного защитника человечества
против «Аль-Каиды». Поводом для этого стали действия близкой к
«Талибану» фундаменталистскиой группировкой братьев Азиза и Гази, еще в
январе 2006 г. засевших в захваченной ими Красной мечети в столице
страны �сламабаде и проводивших оттуда нападения на мирное население,
«недостаточно верно» следующее заветам ислама в интерпретации
консервативной школы деобанды. Естественно, как и полагается картинным
исламистам, ими обуревал гнев по поводу близких отношений между
Пакистаном и США. Соответственно, 3 июля 2007 г. требовавшие их разрыва
студенты медресе «Джамиа-Хафса» при мечети вступили в бои с
пакистанскими спецназовцами. Последовавший штурм мечети
правительственными войсками 10-13 июля 2007 г. привел к гибели 84
вооруженных исламистов, 14 гражданских лиц и 12 солдат и имел
продолжение в приграничных районах Пакистана, где жертвами двойного
насилия со стороны фундаменталистов и государства стали более 3000
человек. �так, негласный союз между Мушаррафом и радикальными
фундаменталистскими кругами, негласно существовавший с момента прихода
его к власти, можно было считать разорванным.

Показательная демонстрация сработала: все забыли о том, какой Мушарраф
деспот и вспомнили, какой он славный парень и враг «международного
терроризма». � молча наблюдали за тем, как пакистанский диктатор
проводит 6 октября 2007 г. свое переизбрание (до 2012 года) в условиях
нагнетаемой истерии по поводу возрастания террористической угрозы в
стране: депортирует из страны Наваза Шарифа, чтобы тот не вмешивался в
«демократические президентские выборы», и триумфально получает 671
голос законодателей против 8 за его оппонента из профсоюза юристов.
Джордж Буш и Кондолиза Райс приветствуют «волеизъявление пакистанского
народа», «доверившегося» через своих представителей на очередные пять
лет в руки человеку, «преданному делу борьбы с экстремизмом и
терроризмом».

Ага, другого такого светила демократии и со свечой не сыщешь...
***

К сожалению, Пакистанская народная партия и после гибели своего
председателя, в свое время вынужденно возглавившей партию после
злодейского убийства отца, пошла на сохранение принципа
«династичности», утвердив ее преемником девятнадцатилетнего сына
Билавала. Ему предстоит стать пожизненным председателем партии, как
только он достигнет соответствующего возраста; до тех пор решения за
него будет принимать триумвират во главе со злосчастным Зардари. Такова
была последняя воля Беназир, но, как замечает Тарик Али, «Пакистан и
ПНП заслуживают лучшего, чем такая средневековая чехарда». Такой подход
привычен для Южной и Юго-Восточной Азии (вспомните: Джавахарлал Неру и
�ндира Ганди в �ндии, Аун Сан и Су Чжи в Бирме, Ахмед Сукарно и
Мегавати Сукарнопутри в �ндонезии), однако в нынешних условиях он может
погубить политическую организацию, превращенную в семейную вотчину, а в
конечном итоге многого стоить демократическому движению в стране. Стоит
ли напоминать о том, что Беназир стала четвертым членом семьи Бхутто,
убитым политическими противниками — после отца и двух братьев.

Ведь Пакистанская народная партия оформилась в ходе широкого народного
движения 1968-1969 гг. против диктатуры Айюб-Хана, начавшегося со
студенческих выступлений на годовщину Октябрьской революции 7 ноября
1968 г. — пакистанского отголоска Красного мая 1968 г. До сих пор она
остается массовой левоцентристской партией, на которую многие
пакистанцы возлагают большие надежды. Хотя программа ПНП ныне по своему
духу напоминает скорее измышления о «третьем пути» в стиле Шрёдера, чем
документ классической социалистической партии (в частности, в ней
отмечено о необходимости «социально ориентированной рыночной экономики,
партнерства общественного и частного секторов и синтеза экономического
либерализма с сильным социал-демократическим планированием со стороны
государства, необходимого для обеспечения фундаментальных человеческих
потребностей»), но это все же лучшее из того, что предлагают ведущие
ныне политические силы Пакистана. В условиях развязанной режимом
Мушаррафа войны против собственного народа необходимо, чтобы ПНП
однозначно выступила на стороне тысяч пакистанцев, мужественно
сражающихся на улицах городов против диктатуры.

Хочется надеяться, что мученическая смерть Беназир Бхутто и
находившихся рядом с ней людей была не напрасной. Пакистанцы доказали,
что не боятся кровавого режима, его американских спонсоров и играющих
им на руку средневековых фанатиков-палачей. �скра 1968 года в Пакистане
должна разгореться с новой силой.

А для тех, у кого еще остаются сомнения насчет всемерной поддержки,
оказываемой Соединенными Штатами пакистанской хунте, прилагаем
некоторые факты насчет режимов, деятельно поддерживавшихся Вашингтоном.

Краткий список патологически жестоких диктаторов и просто приятных
парней, числившихся в союзниках Главного разносчика демократии в мире

�так, за последние полстолетия в благородном списке американских друзей числились:

    * Генерал Мохамед Сухарто, бессменный руководитель
�ндонезии с 1965 по 1998 годы. Организатор массовых политических
репрессий, направленных против крупнейшей коммунистической партии в
развивающихся странах — Сухарто повинен в безжалостном истреблении
более полумиллиона человек, не только коммунистов, но и всех,
заподозренных в симпатиях к левым идеям. В придачу к
антикоммунистической резне, военный режим в �ндонезии при
непосредственной поддержке Запада провел этнические чистки в провинциях
Ачех и Западная Папуа. В ходе оккупации Восточного Тимора, проведенной
Сухарто на второй день после объявления независимости этой бывшей
португальской колонией, местное население загонялось в «стратегические
деревни», в которых погибло до 250 тысяч человек. Расхваленная
экономическая политика рыночных фундаменталистов («берклистов»),
проводимая при Сухарто, в конечном итоге вылилась в глубокий
экономический и продовольственный кризис, 500%-ную инфляцию и свержение
преступного режима, державшегося на всеохватывающем контроле общества
со стороны «функциональных групп» (ГОЛКАР). После падения Сухарто
оказалось, что его семья контролировала активы суммой более 40 млрд.
долларов.
    * Кровавый диктатор Демократической республики
Конго, переименованной им в Заир, несравненный «Великий Леопард» Мобуту
Сесе Секо, присвоивший себе вместо «чересчур европейского» имени
Жозеф-Дезире скромное конголезское, переводящееся следующим образом:
«Всемогущий воин благодаря своей стойкости, выносливости и воле к
победе будет идти от одного завоевания к другому, оставляя после себя
огонь». Бывший осведомитель бельгийских колониальных властей, в 1960
году, возглавляя штаб конголезской армии и будучи связным между
американскими спецслужбами и непосредственными убийцами Патриса
Лумумбы, он сыграл ключевую роль в перевороте против законного
правительства, а уже через шесть лет с особым цинизмом воздавал
замученному им Лумумбе почести как национальному герою. Неоднократно
прибегал к американской и бельгийской военной помощи для подавления
освободительных движений в стране. Получатель более чем половины
американской «помощи» странам Африки, Мобуту присваивал десятки
миллиардов долларов, возводя себе бесконечные дворцы и виллы по всей
Европе и Ближнему Востоку. Помимо того, ему удалось сократить реальную
заработную плату в стране в десять раз, записать все мужское население
Заира в созданную им партию и запретить ношение гражданами Заира
галстуков.
    * Небезызвестный генерал Аугусто Пиночет Угаре. РўРѕС‚
самый, пустить слезу за которым пожелали все респектабельные буржуазные
политики и продажные СМ�, герой Путина, Леонтьева и Новодворской.
Словами об «экономическом чуде», якобы осуществленном при чилийском
диктаторе «чикагскими мальчиками» монетариста Фридмена, прожужжали все
уши. Между тем, как справедливо отмечает Александр Тарасов, это один из
самых наглых примеров лжи, распространяемой у нас в стране в последние
годы (по подсчетам Фернандо Кардозу, тогда еще левого социолога, а ныне
правого экс-президента Бразилии, ежегодный «прирост» в экономике при
Пиночете составлял... -3,9%); все, что требовалось для создания иллюзии
«чуда» — прекратить операцию ЦРУ по «созданию непреодолимых
экономических трудностей», проводившуюся для дестабилизации
правительства Альенде. Пиночет показал, как можно свергнуть
демократически избранное правительство, лишить жизни законного
президента Сальвадора Альенде, отменить все социальные выплаты,
развалить экономику и благодаря всему этому слыть одной из наиболее
почитаемых персон в сонме «неоконсервативных святых» — ведь это именно
он первым «опробовал» на своей стране возвращение к идеалам «дикого
капитализма», которое через десятилетие вводили в США и Великобритании
под названием «рейганомики» и «тетчеризма», а ныне навязали всему миру
под соусом неолиберализма. Преисполненные любовью к Пиночету деятели
обязательно скажут вам, что он убил не более 3,5 тыс. человек,
умалчивая о том, что три международные трибуналы определили число
казненных в первый месяц после переворота 1973 г. в 30 000, что через
тюрьмы и лагеря при нем прошел каждый четвертый чилиец, что
Национальный стадион в Сантьяго был превращен в крупнейшую машину пыток
и смерти. Хунта Пиночета открыто преклонялась перед фашизмом, книги
Муссолини и Розенберга публиковались многомиллионными тиражами
(«Протоколы сионских мудрецов» были изданы 28 раз), а «орлы» Пиночета
вовсю воплощали в жизнь лозунг «Смерть марксистам, интеллектуалам,
индейцам и евреям!».
    * Альберто Фухимори. Еще РѕРґРёРЅ «герой» неолиберальных
реформ нашего времени. Сын эмигрантов из Японии, «темная лошадка» на
выборах 1990 г., неожиданно обошел писателя с мировым именем Варгаса
Льосу. Вооруженный немыслимыми средствами пропаганды, Фухимори провел
едва ли не самые хрестоматийные экономических преобразований в духе
неоконсерватизма, вплоть до приватизации железных дорог. Под предлогом
«борьбы с партизанами» задействовал крайние жестокости и попрание прав
человека, используя концентрационные лагеря и закрытые военные суды —
он истребил 30 тысяч индейцев и стирал с лица земли поселения, при этом
выдавая убитых им же крестьян за «жертв террористов» (а потом еще и
довершил все стерилизацией 200 000 беднейших жителей Перу). Не зря
«борьбу с террором по Фухимори» ставят в пример в бушевских США и
путинской России. Особенно запомнились действия Фухимори во время
захвата заложников в японском посольстве доведенными до отчаяния
политикой Фухимори бойцами Революционного движения имени Тупака Амару.
Тогда спецназ расстрелял каждого из 14 безоружных захватчиков, как раз
игравших в футбол, после чего телевидение транслировало, как сам (!)
президент страны в «окровавленной» рубашке и с оружием в руках браво
врывается в здание и шагает между трупов. Когда правда о грязных
делишках президента всплыла на поверхность после сфальсифицированных им
выборов 2000 г., он предпочел не возвращаться на родину — вплоть до
последнего времени, когда вновь захотел возглавить страну, но был
арестован в Чили и предан суду в Перу. По иронии судьбы, ныне осужден
перуанским судом и совместно со своим подельщиком Владимиром «�льичом»
Монтесиносом (интересно, как такому картинному воплощению
жандарма-мучителя жить с именем, данным родителями-коммунистами)
находится в тюрьме, специально возведенной им для своего заклятого
неприятеля лидера «Сендеро Луминосо» Абимаэля Гусмана.
    * «Последний тиранозавр Латинской Америки» —
парагвайский мясник Альфредо Стресснер, официально именуемый не иначе,
как «лучший боец Латинской Америки». Следуя всем канонам либеральной
демократии, восемь раз подряд избирался президентом. За время его
правления из 3 миллионов жителей Парагвая полмиллиона человек прошли
через тюремное заключение и еще полтора миллиона эмигрировали.
Влиятельный латифундист, семья которого владела львиной долей
парагвайских предприятий и изымала половину национального дохода,
доведя уровень безработицы в стране до 45%. Творец наиболее
репрессивной тюремной системы в Западном полушарии и деятельный
соучастник военных преступлений США в латиноамериканских странах (в
Доминиканской республике, например).
    * Династия никарагуанских диктаторов РЎРѕРјРѕСЃР°. РўРѕР№
самой, об основателе которой Анастасио Сомосе президент Рузвельт
однажды сказал: «Это сукин сын… Но это наш сукин сын». Действительно,
все представители этой «практически монаршей» фамилии потомственных
уголовников и сифилитиков были отъявленными сукиными детьми. �менно
Анастасио Сомоса, получивший свое генеральское звание в абсолютно
анекдотичной ситуации, предательски заманил революционного генерала
Сандино «на переговоры» и злодейски убил в 1934 г. А еще Сомоса
запретил кучу «коммунистических» вещей: танго (как «танец пролетариев
Буэнос-Айреса»), кожаные куртки, сюрреализм и авангардизм вообще (его
сынок запретит даже Достоевского, Ортегу-и-Гассета и «Бони М»). Зато
любил фашистов: создал фашистскую организацию «Голубые рубашки» и
держал во дворце большой портрет, на котором методом фотомонтажа
никарагуанский диктатор был запечатлен в обнимку с Гитлером. Правление
семейки, доведшей страну до состояния, когда каждый второй ребенок не
доживал до 4 лет, было прервано Сандинистской революцией.
    * Ближайшему СЃРѕСЋР·РЅРёРєСѓ РЎРЁРђ РІ Средней РђР·РёРё президенту
Узбекистана �сламу Абдуганиевичу Каримову, конечно, далеко до лавров
одиозности его умершего соседа «Несравненного Туркменбаши» Ниязова — он
даже не переименовывал месяцы года в честь своих родственников. Однако
послужной список Каримова не менее внушителен. Это он устроил кровавую
баню в Андижане, убив две с половиной тысячи человек. Он подавляет в
стране любые проявления инакомыслия, его политические оппоненты в
бегах, в тюрьмах либо мертвы. Он неоднократно отрицал свое партийное
прошлое, подчеркивая, что был случайным человеком в КПСС и не учился в
партшколе. Может, поэтому ему так легко находить общий язык с
«западными друзьями». В апреле 1999 г., в то время как натовские бомбы
падали на югославские больницы и дома мирных жителей, он принимал
участие в чествовании НАТО по случаю 50-летнего юбилея организации. В
октябре 2001 г. он активно включился в кампанию США в Афганистане и
первым разрешил разместить американские войска на территории бывшего
РЎРЎРЎР .