Сердце народа
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00
Волна сползала с песка пляжа так плавно, как наброшенная шаль сползает с женских плеч. Только один камень мешал приливу - волна мягкими, но цепкими пальцами охватывала его с двух сторон и силилась утащить в непознаваемые глубины моря, но ее попытки раз за разом проваливались. По кромке воды шел человек, и его сапоги оставляли на мокром песке глубокие следы. Вода издревле считалась женской стихией, и море любило человека, с жадностью дотягивалось волнами до следов - и сглаживало-слизивало их подчистую. Пять утра - самое лучшее время для разговоров с самим собой, разум еще не засорен повседневными проблемами и сохраняет незамутненную чистоту. Но человек был слишком измучен сложным годом победы, и его не хватало на себя. Он шел, ветер играл волосами, солнце пробуждалось и растягивало лучи на голубеющем шелке неба, а человек - думал о будущем. Будущее - любимая тема размышлений романтиков, как практиков, так и теоретиков. Но физическая усталость плохо знакома "размышлятелям", они встречались с ней пару раз, расшаркивались, приподнимали шляпы и бочком-бочком убегали от нее в душные от летнего зноя норы квартир. Человек устал, но не показывал виду, не давал себе волю. Тот, чьи желания сидят на привязи - сильный и смелый, он сумел обуздать в себе животное, он - человек. Ветер совсем расшалился, прошелся по пляжу колесом и бросил песчинки в лицо. Идущий сморщился, и солнце бликовало на белых зубах. Человек засмеялся, потому что хорошо быть молодым и нести в нагрудном кармане, слева, мечту. А тот, кто живет без мечты - старик, сколько бы лет ему не отсчитали сменяющие друг друга почетные караулы - солнце и луна.
А жаркий ветер все не хотел успокаиваться, дерзкая молодость человека составляла конкуренцию его не менее дерзким порывам. Он собрал все свои силы и дунул во второй раз, сорвав с человека смешную соломенную шляпу и бросив ее в море. И море набросилось на нее со страстью влюбленной женщины, шляпа, качаясь на гребне волны, была похожа на крохотное солнышко, брошенное в воду и погрузившееся в нее по золотистое пузико. Этого человек вынести никак не мог. Чертыхаясь не зло, а как-то забавно и необидно, он залез в воду по щиколотки, и вода закружилась вокруг его ног. Море радостно заворчало и приняло игру - волна не донесла шляпу до человека буквально на двадцать сантиметров от кончиков пальцев, и унесла снова, приглашая последовать за нею. Человек хитро прищурился и сделал вид, что ему решительно плевать и на шляпу, и на море, будто он вообще не понимает его древних уловок, он вышел из воды и топнул раз и другой высокими военными ботинками, отряхивая с них блестящие капельки. Стоило ему отвернуться, как море поднесло шляпу к самому берегу - успевай ловить! И человек не промахнулся, схватил шляпу и отряхнул ее, оставив море исходить волнами от недовольства.
Старенький "Сессна-310" ждал его, как верный пес, медленно накаляясь в лучах утреннего солнца. Человек потерял несколько драгоценных в бесконечные дни войны за дивный новый мир минут на возню с морем, и поэтому шаги сделались быстрее. Что значит - любить Родину? Человек давным-давно ответил для себя на этот вопрос. Это значит быть готовым умереть за идею до такой степени, что сам этого не осознаешь. Поэтому он никогда не прокручивал в голове этой фразы - он даже не знал ее, просто жил ею, не делая жизнь геройством: смеялся, пел, жил так, чтобы не стыдно было умирать. По пологому склону он поднялся с пляжа, прошел мимо забавной пальмы - две срослись в одну, походя передразнил птицу - он позволил себе честно заработанный час отдыха мыслей, а на отдых телу еще предстояло работать и работать... "Сессна", измочаленный железный пегас на пенсии, стоял на самом солнцепеке. Человек издалека отсалютовал своему самолету. Забираясь в кабину, он нахлобучил на голову почти совсем высохшую шляпу, пахнущую морем, и улыбнулся. В битве воды и человека победил он, человек.
В воздухе мир меняется. А может, меняется человек. Люди становятся честнее, они говорят о самом дорогом и любимом - потому что человек не может летать, и каждый полет для нас - как в последний раз. Длинный трехлопастной нос самолета пронзает небо, оставляя за собой белую полосу - как шрам. Человек принимает удобное положение и его руки спокойно лежат на штурвале. Мысли в голове подобны облакам - стаду белых овец, за каждой из которых нужно следить. Слишком много о чем надо думать, слишком мало для этого одного человека. Он думал о цели поездки - Санта-Клара, город Че. И улыбался - теплые воспоминания, сплетенные судьбы, друзья. Потом взял себя в руки - заводы, дефицит, колоссальная нехватка бюджета... Но обиженное море и оскорбленный до глубины души ветер сговорились и вышли мстить человеку. Ветер все усиливался, и духота, висевшая тяжелой пыльной театральной шторой в воздухе с самого утра стала объяснимой - начинался шторм. Проклятье. Человек помрачнел, почернели темные глаза - так всегда бывало, когда он сосредоточивался. Чтобы уйти от шторма, нужно было взять левее, к морю. Дома и деревья внизу казались такими маленькими, как игрушечные - будто внизу построили макет жизни, и ничего до приземления человека шевелиться не будет. Время замерло. Самолет набирал высоту - человек хотел пройти над штормом. А море внизу ревело, морщины волн безобразили его лик, обычно прекрасно-спокойный.
А потом вдруг неожиданно наступила тишина - человек сам удивился такому повороту событий. Он повернул голову и увидел огонь, жрущий хвост самолета - быстро и с аппетитом, как голодный ребенок съедает булку. На лбу выступил пот, человек сбросил шляпу - ему было очень жарко. Он не знал, что делать - ветер понукал огонь есть быстрее. Самолет терял высоту, пока "Сессна" не вбуровился носом в море. А потом - тысячи иголочек впиваются в легкие, нехватка воздуха и соль на ожоги. И - ненавистная толща воды. И невыразимая тяжесть... Море быстро успокоилось, человек все-таки стал его собственностью. Отныне Море и Камило неразлучны..."Кто убил Камило?"
Поиски с рассвета не дали никакого результата. Прибежал Пако - сказал, что нашли, но потом снова наступила тишина. Его не было. Потом пришел Сам - мрачный и усталый. Мы были подавлены. Наступил вечер. Костер не хотел зажигаться - все отсырело. Ночь прошла в поисках. Тонко звенели цикады. Печать молчания была на устах у каждого. Никаких предположений. Никаких надежд. Когда искать стало бессмысленно, когда мы прочесали все вокруг, Че вылез из самолета - такого же "Сессна", на котором летел Камило. Прядь волос прилипла ко лбу, он тяжело дышал. Когда тридцать первый рассвет октября засеребрил небо, мы прекратили поиски. Камило Сьенфуэгоса не было.
"Лучше спросим: кто уничтожил его физически? Ибо в памяти народной такие люди не умирают..."
Вечер лиловил улицы Гаваны, вишневый румянец вспыхнул на соседнем здании, загорелись негасимым пламенем умирающего солнца стекла. Команданте стоял на трибуне, солнце догорало за его спиной, печальным и яростным блеском светились его глаза. Мы примирились с тем, что Камило мертв. Слезы текли по щекам, во рту становилось солоно - как будто мы сами наглотались морской воды и уходим в холодную тьму. Мы примирились с этой смертью так же, как через восемь лет примиримся с гибелью Че. А пока он говорит нам, мы слушаем и верим, что он - навсегда. Никто не знает, почему смерть забирает лучших. Наверно, она привередливая сука. Но пока мы не будем думать о том, что когда-нибудь умрет Че, что будет говорит Фидель, что у жены будут мелко трястись губы, но она будет держаться - зачем нам об этом думать? Сегодня мы оплакиваем Камило.
"Его убил враг, убил потому, что хотел его смерти, убил потому, что абсолютно надежных самолетов не бывает, потому, что пилоты не могут предугадать всех случайностей, потому, что, обремененный работой, он намеревался быть в Гаване за несколько часов..."
Все, что ты говоришь сегодня - ты о себе говоришь, сам того не зная. Мы знаем о воскресной работе на строительстве образовательного комплекса, мы знаем о полуночных совещаниях - народ знает все, ибо народ всюду, и вы - ты и Камило - в его сердце. И сердце полнится любовью - той, о которой ты говорил... Любовью, что движет истинным революционером. Наверно, это не должна была быть любовь к тебе - но так уж получилось, делай с ней, что знаешь. Что может быть сильнее народной любви? И наше горло сдавливает что-то вроде нежности, и мы идем за тобой, куда бы ты не шел. И пусть плащ любви Острова греет тебя хоть в аду, в который ты не веришь, хоть в раю, куда попадешь, так же не веря.
"Камило никогда не отступал перед опасностью, он смело смотрел ей в глаза, заигрывал с нею, дразнил ее, как тореадор, и вступал с нею в единоборство..."
А ты? Разве ты - отступал? Что мы знаем о твоих мыслях, о сомнениях и страхах? Это не дело народа. Для нас ты - стальной. И бой при Санта-Кларе, твоем городе, останется навсегда в народной памяти. Мы смотрим на тебя с высоты уже прожитого шестьдесят седьмого - и плачем, что вовремя не сказали тебе всего. Слишком поздно - говорить тебе что-то вдогонку, ибо шаги твои - быстрее ветра.
"Пример Камило и ему подобных — тех, кто не дожил до нашей победы, и тех, кто еще придет, — свидетельствует о силе народа, показывает безграничную самоотверженность народа, ведущего войну в защиту своих самых чистых идеалов, верящего в достижимость своих самых благородных целей".
Темнеет сегодня очень быстро, ветер затушил солнце, над морем поднимается тепло впитанных им за день лучей. Не весь народ состоит из Че и Камило - есть и просто мы. Те, от кого нельзя требовать слишком многого, не "новые", а просто люди. Мы верим в то, что счастье все-таки где-то есть, и ты знаешь, где оно - иначе почему так светятся твои глаза, так славятся твои деяния? Только человек, увидевший путь к Мечте, может быть таким, как ты. А лангусты медленно переставляют членистые ноги в броне, как старинные рыцарские кони, и идут по мягкому песку, вращая черными глазками на стебельках. Без тебя не должно было быть жизни - но она есть. Значит, пропало что-то внутри нас.
"Камило-партизан был человеком дела, оставившим неизгладимый след в кубинской революции..."
А след в сердцах? Разве это - меньшая заслуга? Человек в тяжелых ботинках растоптал наше сердце, и теперь мы не можем жить по-прежнему. Как мы можем жить, как жили когда-то, если у нас был Че? Был Камило? Все теперь изменилось, и с укоризной глядят усталые глаза твоих портретов. Скажи, Команданте, где мы ошиблись? Можно ли все это исправить? Будет ли когда-нибудь мир?
"Вечно молодой и бессмертный Камило — это образ самого народа..."
Мы знаем, что он - добыча моря. Мы бросаем в соленые зеленые воды венки - чтобы он вспомнил запах цветов, запах травы и земли, которых он так любил. И мы верим, что он сейчас там, где ему хорошо, и улыбается светло и добро, глядя на наши старания. А над тобой мы зажгли огонь, и он никогда не погаснет - может, потому, что продолжает гореть где-то твое болевшее за людей сердце? Мы знаем, что ты - где-то рядом. Стоит протянуть руку - и от он, бессмертный Команданте. Иначе и быть не может - ты не можешь оставить тех, кто так любил и любит тебя. Поэтому смотри - вот оно, сердце народа. И ты всегда будешь здесь. С нами и со всеми теми, кто знал или не знал, но любил.
"Он с теми, кто не дожил до наших дней, и будет с теми, кто еще придет..."
Навсегда запомни - их больше трех тысяч, и всех бросили в море истории. Но, Че, ты всегда будешь с нами. Ты и Камило. Потому что - добрых людей много, а вы - одни.