Приключения здравого рассудка
Прислано Frankenstein 07 2008 22:45:00

«…вульгарный экономист… кичится тем, что твёрдо придерживается видимости и принимает её за нечто последнее. К чему же тогда вообще наука?»1
К.Маркс
 
«Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд совершенно очевидным потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования»  2.
Ф.Энгельс
 
«На нас… история возложила работу: величайший переворот политический завершить медленной, тяжелой, трудной экономической работой, где сроки намечаются весьма долгие…, не отговариваясь тем, что советский строй плох и что нужно его перестраивать. У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни и не знал... дело... в том... чтобы получить другой культурный экономический уровень. Вот в чем штука. Не перестраивать, а, наоборот, помочь надо исправить...» 3
В.И.Ленин

 
Три краткие выдержки из необъятного идейного наследия трёх величайших учителей и вождей социалистического пролетариата взял я в качестве эпиграфа-триптиха к этим своим полемическим заметкам-размышлениям. Учителей и вождей пролетариата именно социалистического, то есть несущего в себе заряд новой общественности, потому что – и в этом один из принципиальнейших пунктов их учения! – до поры ведь, и особенно в местах не беззлачных, существует и пролетариат… «буржуазный». Точнее – буржуазное и в пролетариате, по крайней мере в том или ином его слое, в тот или иной момент общественной борьбы.
Всего три выдержки... Но трудно отделаться от впечатления, что они, пожалуй, —  самые сущностные с точки зрения наиболее горячих и решающих нынешних наших проблем: пусть на первый взгляд и покажется, что слишком уж они, мол, «философичны», слишком «отвлечены» от горячей нашей нынешней повседневно сти. На самом же деле все три выдержки, если не удовлетворяться именно «первым взглядом», прямо-таки врастают в наши нынешние проблемы,— и не только стратегические, но даже и тактические в самом прямом смысле слова.
А ведь первым двум высказываниям уже больше столетия! Да и третьему ни много ни мало — скоро семь десятилетий. Потому что прозвучало оно спустя всего четыре с небольшим года после эпохального выстрела «Авроры». К слову — как раз в разгар НЭПа, то есть в тот именно момент, когда, казалось бы, опасения даже относительно «перестроек на всяческий лад» были меньше всего к месту и ко времени: настолько кардинальной тогда на деле была ломка всего привычного в обществе. И разве не достоин самого пристального нашего внимания и этот последний штрих, столь характерный для ленинской гениальной логики?
 
 
1. Зуд или необходимость?
 
Не советуясь, гонят нас в бездну кручин.
Как же выплыть из гибельных этих пучин?
Нам несчастья предлог иногда и покажут,
Только истинных не открывают причин.
О. Хайям.
 
Да, далеко ушла Река Времени от тех действительно судьбоносных поворотов Истории. Сегодня у её раскалённых Современностью берегов уже другие во многом очертания. Но сколь же актуальны все три приведенных высказывания и ныне! В определённом смысле – даже актуальнее, чем тогда, когда родились. И прежде всего, несомненно,— из-за новых, неизмеримо более могущественных, чем когда бы то
___________________________
1) К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд.2-е (далее – т. и стр.), т. 32, с. 461.
2) Там же, т. 19, с. 204.
3) В. И. Ленин, Полн. собр. соч. (далее – ПСС), изд. 5-е, т. 44, с. 326 – 327.
 
ни было, масштабов и скоростей движения той самой Реки Времени. Потому что оплошность, раньше достойная, быть может, лишь досады, здесь способная предстать в одеждах роковой непоправимости. Ибо, к примеру, промах в работе классического станочника оказывается несоизмеримым по размерам потерь с промахом оператора атомной станции: слишком разнятся масштабы сил, находящихся «под рукой» каждого из них...
Значит, тем более пристально надо бы нам сегодня всматриваться в каждую подробность приведенных выше предупреждений.
Возьмем для начала ленинское - о необходимости тщательно взвешивать свои подходы к любым перестройкам вообще, а уж тем более опасаться «перестроек на всяческий лад». Сделано ведь это предупреждение не пугливо-осторожным человеком, боящимся даже собственной тени, а совсем наоборот - человеком невиданно бесстрашным. Хотя, надо подчеркнуть, его бесстрашие никогда не имело ничего общего с бесшабашностью и безоглядностью. Вспомним один только Великий Октябрь, эту не только эпохальнейшую революцию вообще, но эпохальнейшую революцию именно в России, революцию, которая опрокинула все классические представления о «русском бунте, бессмысленном, беспощадном и кровавом», ибо, при всей ее решительности и кардинальности, оказалась она практически бескровной (именно сама эта революция, а не Гражданская война, развязанная противниками этой революции, а отнюдь не революционерами!). Это ведь - факт! Не забудем и того, что к тому времени, когда Лениным были сказаны приведенные в эпиграфе слова, Владимир Ильич уже прошел не только через теоретические, идейные битвы, растянувшиеся на четверть с лишним века и беспримерные по своей основательности и накалу на всем пути становления человеческого интеллекта, но и через жесточайшие, безжалостнейшие шквалы трех великих русских революций. И к этому времени стоял уже более четырех лет у штурвала величайшей из всех революций в истории...
Уж не этому рулевому, казалось бы. «осторожничать»! Но вот поди ж ты -  от него как раз и предупреждение, причем достаточно резкое, достаточно однозначное, достаточно всерьез! Настолько всерьез, что иным и поныне оно не ко двору и настойчиво повсюду замалчивается.
Шестой год мы слышим: насущная необходимость перестройки - бесспорна, это - действительная, а отнюдь не искусственно придуманная, наша потребность, притом не терпящая ни оттяжки, ни замедления в своем ходе. Как отметил однажды М. С. Горбачев (во время своих встреч в августе 1987 года с сельскими тружениками Подмосковья), сегодняшнее наше стремление к весьма радикальным преобразованиям - «не очередной какой-то зуд», который неизвестно от чего и вдруг «распространился в нашем обществе, в том числе и на уровне политического руководства страны».
В общем все, конечно, именно так. Вместе с тем позволю себе замечание, быть может для кое-кого и звучащее неприятно: «зуда» в нашей перестройке нынешней тоже оказалось более чем достаточно... Чего стоит одна только «кооперативная эйфория»! Ее пиком, пожалуй, стала рекордно грязная афера с новейшими боевыми танками, намеченными к продаже за рубеж под видом «металлолома» печально известным теперь кооперативом-концерном АНТ. Как сказал на заседании Президиума Совмина СССР в феврале нынешнего года наш премьер Н. И. Рыжков, до такой позорной повестки заседания правительство еще никогда не дожинало... Ведь мало того, что столь грандиозная растащиловка общенародного достояния стала у нас возможна, тут еще оказалось, что к ней причастны высшие чины из правительства, в том числе первые руководители даже оборонных отраслей.
А клевета на Ленина и ленинизм, ставшая сегодня повальной, без никакого преувеличения, повально «модой»? А межнациональные столкновения? А повсеместное усиление разбалансированности народного хозяйства и даже распад органичнейших экономических связей между и отраслями, и регионами?
Однако и то сущая правда, что ни малейшего сомнения не возникает у всякого сколько-нибудь мыслящего и неравнодушного к судьбам не только социализма - к судьбам нашей Родины вообще! - советского человека, что так, как было у нас в последние десятилетия, - так дальше быть тоже не должно!
Бесстрастные, беспощадные цифры с полной доказательностью засвидетельствовали кривую того серьезнейшего перекоса в нашем общественном развитии на всех этажах, который начался торможением, а потом по сути перешел в остановку (стагнацию), и даже в откровенный кризис. Воистину прав был Суворов: стоячих положений в жизни нет, ибо тот, кто не идет вперёд, тот - идет назад... Оно и  понятно: окружающий нас мир движется ведь вперёд непрерывно, и если мы садимся на мель - Река Времени, течение Истории неминуемо оставляют нас позади себя.
_В чём же проявилась, прежде всего, стагнация? Вот некоторые данные, касающиеся стержня событий. Данные эти кое-где уже приводились в различных наших официальных источниках, да частью и в широкой прессе. Но я всё же хочу опять сказать о них, тем более, что в последнее время этот ряд отсчёта как-то начинает забываться даже специалистами. А зря! Ибо слишком уж показателен, поучителен этот отрезок пути, приведшего нас к нынешним печальным, и даже более чем печальным уже и на сегодня, результатам.
… Если за десятилетие с 1950 по 1960 год разрыв по производительности труда в промышленности между СССР и США сократился (в пользу СССР!) на 14 процентов, то с 1960 по 1970 год – лишь на 9… Забегая несколько вперёд, скажу: вот оно, начало «эффекта» экономической реформы 1965 года на деле, - сразу минус 5 процентов по этому важнейшему счету всего за полдесятилетия! А в следующее десятилетие (когда уже во всю ширь стали давать о себе знать последствия той печальной памяти реформы, до сих пор прославляемой многими без удержу) разрыв по производительности н промышленности между СССР и США сократился только на 2 процента. И здесь нелишне вспомнить, что упомянутое десятилетие вовсе не было периодом экономического бума для нашего партнера за океаном…
 
 
Отечественная же, а точнее, так называемая официальная наша экономическая наука, «консультируемые» и «просвещаемые» ею руководители государства и партии той поры (одиноким исключением среди них следует признать в этом отношении разве что Ю. В. Андропова, да и то не до конца) усмотрели причину торможения (тогда еще только торможения) поступи советской экономики «в недостаточно полном использовании на практике принципов реформы-65». И в 1979 - 1982 годах предприняли попытку, так сказать, гальванизировать её. Хотя такой же шаг, уже сделанный в 1973 году и весьма наглядно продемонстрировавший тщетность надежд на невиданные успехи подобных подходов, тоже должен был бы послужить, во всяком случае настораживающим, уроком. Регресс на сей раз (на рубеже 70 - 80-х годов; с применением всяческих НЧП, то есть нормативно-чистой продукции, и прочих ЧП) сказался еще резче и буквально сразу. С этого момента мы не только стали совершенно очевидно топтаться на месте, но даже начали движение вспять - впервые в советский период истории по глобальным экономическим факторам. В чем, прежде всего, это выразилось? А в том, что с этого момента разрыв по производительности в промышленности между СССР и США впервые стал... увеличиваться (теперь уже в пользу… США!). Именно это, на мой взгляд, и дало возможность тогда же (в 1985 году) американскому президенту того времени Рейгану заявить во всеуслышание о своём намерении «отправить коммунизм на свалку истории».
Если говорить прямо, мы не просто потеряли - притом, повторюсь, впервые за свою социалистическую историю - темп. Нет, мы потеряли САМО ВРЕМЯ, к тому же в его ИСТОРИЧЕСКИХ МАСШТАБАХ. Мы стали отставать не только относительно других, но даже относительно, так сказать, самих себя, какими мы были ещё недавно, и уж тем более самих себя тех, какими были бы в случае социалистически сколько-нибудь терпимого подхода к ведению своей экономики. Каков же масштаб потерь по последнему параметру? По самым «успокаивающим» подсчётам – не менее 25-30, а то и всех 100 лет.. Как тут снова не вспомнить Ленина: «выиграть время – значит выиграть всё!», ну, а проиграть его – значит ведь… проиграть всё!!!
А что же произошло в этот период с более эластичными тканями общественного нашего организма? Тут «бесстрастность» цифр переплетается уже и с непосредственно гуманитарной, нравственной и даже эстетической температурой оценок...
И вот каково это переплетение в некоторых своих штрихах. За послевоенные годы к 1980 году (в основном начиная с середины 50-х и особенно середины 60-х) покупка населением золотых и других дорогих украшений повседневного, так сказать, индивидуального пользования (кольца, серьги, броши, браслеты и тому подобное) возросла у нас... в 93 раза! Причем истинный рывок получился именно с середины 60-х годов, а иными словами - со времени одной из тех самых «перестроек на всяческий лад»: «перестройки», отмеченной реформой 1965 года... Ну, а «пика» эта необычная и странная, особенно для нас, «золотая лихорадка» достигла к середине и концу 70-х годов. То есть ко времени, когда упомянутое сокращение разрыва по производительности между нашей и американской промышленностью съехало с 14 до 2 процентов в расчете на десятилетие.
Вот уже чем вполне разоблачила себя для внимательного взгляда та самая «перестройка на всяческий лад» - образца 1965 года! И ничего в том не было удивительного. В экономике только так по сути и бывает: действительно фундаментальные ее начала (в силу своей фундаментальности как раз и скрытые от поверхностного взора) прорастают до полного своего логического конца, вплоть до повседневно-бытовых последствий, не на второй день и даже не на второй год, а лишь по завершении, как правило, хотя бы очередного ближайшего цикла всего общественного воспроизводства, в который эти начала как бы генетически включены. Цикл же этот вмещается обычно в пределы десятилетия с небольшим.
...Я понимаю, что кое-кто из читателей наверняка может возмутиться: да что он, мол, прицепился к этим кольцам и брошам! «Люди в то время потянулись к красоте, даже пусть и к роскоши, - значит, лучше стали жить, красивее; почему бы в таком случае и не позволить себе, наконец, некоторых вольностей после тех тяжких лишений, которые исторически выпали на долю нашего народа, значит - и на их долю?» Что ж, против такого возражения у меня и впрямь не оказалось бы аргументов, если бы... если бы не тот несомненно кардинальный факт, что рост скупки тех же золотых безделушек не опередил - притом далеко-предалеко! - рост потребления каких бы то ни было других действительно рациональных и даже крайне жизненно важных продуктов и благ! Не говоря уже о странной в таком случае трактовке и самой красоты, и масштабов тяги к ней... Наоборот, кривые показателей по насущным благам и ценностям во многих случаях буквально устремились при этом вниз.
Так, в первую очередь нанесен был ущерб самой большой ценности человека - его жизни! На 2-3 года сократился срок средней продолжительности жизни для женщин, мужчины стали умирать еще раньше - на 4, 6 и более лет…  Если считать с 1965 по 1985 годы, то за это время не дожито нашими людьми столько (по сравнению с уже завоеванными прежде показателями), что это равно суммарным человеческим потерям нашего народа в Великой Отечественной войне, а то и превышает, по некоторым оценкам, да же те ужасные потери... И - всё без единого выстрела, с улыбочками и под разговорчики о новом, дескать, витке «социалистической цивилизации»! Вот какая благостно-интеллигентная деликатность...
Или еще одна небольшая иллюстрация. Когда мы, опередив весь мир, впервые послали спутник в Космос, в США это вызвало настоящий шок, и американские законодатели потребовали от своего президента тщательного расследования причин, почему отстала по данному пункту «конкуренции с Советами» богатейшая капиталистическая страна. В расследование  включились и экономисты.  В  своё время - в очерке «Ласточки чуют погоду» («Известия» от  15 марта  1973 пода) - я привел соответствующее свидетельство одного из самых компетентных американских экспертов того времени, взявшихся объяснить сенсацию, - свидетельство тогдашнего президента Американской экономической ассоциации Теодора Шульца. Вот его явно встревоженный и вместе с тем невольно восхищённый отзыв о нашем (советском!) периоде 50-х – 60-х годов:  «В русской экономике (а я наблюдал её собственными глазами и видел многое) меня мог бы обеспокоить рост числа талантливых людей... Самое поразительное здесь - наращивание человеческого капитала». Правда, далеко не идеально мы распоряжались и тогда этим уникальным капиталом (сколько талантов не получало выхода «на гора»!), но - наращивали ведь этот капитал так, как никто тогда не наращивал: это же общепризнанный факт!
С помощью чего, каких инструментов? Да с помощью всей нашей социалистической системы!
Официальное расследование, проведенное тогда американцами, дало, в частности, и такой штрих: русские пользуются более совершенной, чем американцы, системой образования. Именно она - одна из важнейших причин успешного наращивания в СССР «человеческого капитала»!  К слову,  один из моих знакомых побывал недавно в США, и с упоением и не потускневшим еще после возвращения удивлением рассказывал, что в ряде крупнейших городов Америки видел самые дорогие в стране колледжи.  Их вывески,  их реклама  всюду примерно одни и те же: «обучение здесь велётся по самой совершенной системе - советской  периода 40 - 50-х годов...».
А  ведь  когда-то, ещё  на  заре  Советской власти, Ленин ставил именно американскую систему образования в образец, которому, по крайней мере на первых порах, мы  обязаны  были  следовать. Эта ленинская цель казалась тогда многим «очередной досужей несбыточной фантазией» «сего кремлёвского мечтателя». Но мы выполнили этот ленинский наказ, какая бы клевета ни слышалась и по сию пору на этот счёт со всех сторон! И выполнили так, что американцы, как видим, оказались (пришёл срок!) буквально потрясены и даже шокированы! В частности, к началу 60-х  годов  мы  тратили 14 процентов своего национального дохода на нужды собственного образования, в то время как США - лишь 4. А что же сегодня? Мы даже по относительной величине (об абсолютной| уж и заикаться не хочется!) всерьёз (если выражаться крайне сдержанно!) теперь отстали от США: у них сейчас на это дело идет 12 процентов национального дохода, у нас же – лишь 7, т. е. ровно вдвое меньше нашего же (даже в «доле»!) в прошлом.
… Нет, двух мнений здесь быть не может: перестройка для нас сегодня – действительная необходимость. Неизбежность. Неотвратимость. Если, конечно, со сложившейся у нас ситуацией и её неизбежными дальнейшими, к тому же ещё более жёсткими по всей очевидности, последствиями не соглашаться заранее и безвольно, махнув на всё равнодушно рукой.
Потому-то и тревога за судьбы итогов нынешней перестройки. Тревога до сих пор, через пять с лишним лет после ее фактического начала. И, быть может, тревога ещё большая, чем на её старте...
Отсюда и желание ещё раз свериться с Лениным, с Марксом, с Энгельсом. Не на тот счёт, что нужна или не нужна нам действительно радикальная перестройка сегодня, ибо она - нужна! А на тот счёт, «всяческая» ли она у нас получается или же - единственно необходимая и единственно верная. Потому что, ещё раз  напомню, каждому из описанных выше наших «соскоков вниз» по линии той же производительности в промышленности тоже соответствовали... «свои» «перестройки». И хуже чем неуклюжие - в середине 50-х годов. И в особенно безалаберном виде - в начале 60-х. И - с самых глубин разоушительнейшие для нас - в середине 60-х. И на финише 70-х...
 Так что, может быть, было бы лучше, если бы их, тех прошлых «перестроек», не было бы вообще?
…Речь в данной плоскости размышлений, я считаю (и не на пустом месте, не в виде «вкусовых своих привязанностей»!), должна вестись  не потому, что социализм якобы в принципе представляет собой некий «раз навсегда данный», «стационарный» строй, который, коль уж он, мол,  возник, - на этой-де  точке и должен («обречён») застыть. Напротив! Динамичнее, всего быстрее изменяющегося (вернее, способного к таким изменениям), чем социализм, общественного строя история до сих пор не знала. Речь должна вестись о фактически принципиально другом: как социализм изменяется, в чём изменяется, ради чего изменяется, каковы ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ его изменений, коль уж он  - действительно динамичная, ЖИВАЯ общественная система (общественный СТРОЙ!), к чему эти изменения приводят, и - тысячу раз нелишне повторять и повторять опять! - насколько объективно изменения тут обусловлены. И было бы воистину трагично, трагичнее без преувеличения стократ, чем до сих пор, не только для судеб уже одного социализма и у нас в стране, и вообще в мире, но и для судеб прежде всего самой нашей Родины, - если бы нынешняя перестройка имела тот же «результат», что и упомянутые предыдущие... В ЭТОТ РАЗ тут был бы… ВОВСЕ УЖ НЕ «ТОТ» «результат»!!!
А некоторые симптомы возможности ИМЕННО такого поворота дел, по крайней мере в ряде мест и по ряду направлений, притом зачастую даже далеко не второстепенных, с каждым новым днём НЫНЕШНЕЙ «перестройки» ВСЁ ГРОЗНЕЕ  начинают проявляться.
Ведь ради чего мы «перестраиваемся»? - Ради УСКОРЕНИЯ!!!
И ради ускорения прежде всего экономического! Ибо только оно - действительно органическая и прочная основа в конечном итоге всего, чем мы живём.
Но тут и там тема собственно ускорения со временем начинала звучать в оркестре «перестройки» (ух какое нехорошее это всё-таки слово!!!) на втором, на третьем плане, а потом и вовсе как бы исчезла  - заменившись темой... перестройки ради перестройки. Иные, смотришь, ведут дело так: лишь бы перестраиваться - независимо от того, что в итоге получается.
Во-первых, некоторые предприятия снимают с производства очень нужную продукцию, без которой нельзя обойтись, - из-за того только, что им самим она - «невыгодна».
Вторым рычагом торможения являются цены. Ссылаясь на согласие своих трудовых коллективов, руководители некоторых предприятий самовольно поднимают, а проще - взвинчивают цены на свою продукцию. Зачастую этот шаг осуществляется одновременно с сокращением объемов производства - было бы только себе выгодно.
Не-е-ет, подобная «перестройка», по крайней мере за здорово живёшь, - не пройдет! Точнее - не должна, не имеет права пройти (ибо и она при нашей нынешней спячке и вялости… ТОЖЕ МОЖЕТ «пройти»!!!).! «Беглецы на ловлю счастья и чинов» уже нынешнего - вовсе не лермонтовского, времени, но не ушедшие от тех прошлых «беглецов» по сути,- «бегают» ли они за наши границы или же пытаются устраивать свои гонки в пределах отечественных, социалистических (по крайней мере пока ещё) границ, - должны это крепко, думается, запомнить! Ибо В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, рано или поздно, им это НЕМИНУЕМО (на их нынешние аукания) ОТКЛИКНЕТСЯ!!!
 
Но в чём же тогда должны состоять конечные положительные цели нашей перестройки? Если ценить их по самому большому счёту?
У Ленина в той его речи (на IX Всероссийском съезде Советов), откуда взят третий эпиграф к этим моим заметкам, есть ответ на этот вопрос. И он таков: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАВОЕВАНИЯ ОКТЯБРЯ ДОЛЖНЫ ВОЙТИ В ПЛОТЬ И КРОВЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ОБЫДЕННОЙ ЖИЗНИ, В УСЛОВИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ МАСС. То есть не «экономическая обыденность» должна «подправить» Октябрь, а, напротив, Октябрь, его завоевания в политической сфере,— должны пропитать собой всю экономическую повседневность!
По сути тот же ответ находим мы и у Маркса и Энгельса, - в том числе в местах, тоже взятых мною в общий эпиграф к этим моим заметкам и размышлениям. Сегодня особенно приходится лишь изумляться этим ПРОРОЧЕСТВАМ и этому - одновременно! - НЕСЛЫХАННОМУ и поныне для многих РЕАЛИЗМУ… Чтобы убедиться в этом, стоит лишь вдуматься в полный смысл всех этих трёх мест из работ классиков НАУЧНОГО коммунизма, - и сразу станет ОЧЕВИДНЫМ тот как бы скрытый «мостик», и даже МАГИСТРАЛЬНЫЙ МОСТ, который накрепко переброшен между ними. И этот мост - поставленная перед социализмом задача (задача ИСТОРИИ, а не просто чья-то персональная, кто бы ни был здесь персоной, и даже не группы, какой угодно многочисленной, задача): ПОЛУЧИТЬ ДРУГОЙ КУЛЬТУРНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ. Выше культурного экономического уровня какого угодно высокоразвитого капитализма! А вовсе не в «культурный уровень», взятый напрокат у того самого, пусть и сколь угодно «развитого», капитализма, - хотя, само собой, все стоящее и оттуда надо умело брать!
...Но что такое экономическая культура вообще?
Теоретическая культура? Да, также и она! А истинной всякая теоретическая культура, и экономическая теоретическая культура в том числе, может быть лишь в случае своей полной и последовательной научности. То есть, говоря словами Маркса, теоретический уровень вообще (ив сфере экономики в том числе) только тогда можно назвать действительно культурным, когда он не удовлетворяется рамками одних только видимостей, или, иначе, рамками вот того самого так называемого здравого человеческого рассудка, - если использовать выражение Энгельса.
Но теоретическая экономическая культура - это, разумеется, ЕЩЕ НЕ ВСЁ в    экономической культуре, ВЗЯТОЙ В    ЦЕЛОМ. Экономическая культура в полном своем объеме не может исчерпываться теоретической стороной дела, – даже когда последняя и научна до конца. Действительно полнокровная и жизненная, на самом деле всесторонняя экономическая культура возможна лишь в случае, когда последовательно научная теоретическая культура овладевает тем самым здравым человеческим рассудком, о котором говорит Энгельс, да сверх того – ещё и повседневными практическими навыками людей. То есть когда она представляет собой реальный перевод экономической науки в экономическую повседневность, во всеохватывающую экономическую практику.
Положения вроде бы банальные, но...
Очередное и, несомненно, самое коренное в человеческой истории соединение теоретической экономической истины и экономического здравого рассудка, то есть соединение высших достижений экономической науки и повседневного экономического сознания широчайших масс народа, по сути – ВСЕГО ОБЩЕСТВА, как раз и обязано стать ТЕПЕРЬ одним из существенных, если даже не самым существенным (и главнейшим, если брать действительно ПО МАКСИМУМУ), критерием требований нынешней перестройки. И в идеологическом, и в собственно широко практическом отношения. В противном случае и эта перестройка просто… не сможет стать НАШЕЙ и снова будет обречена превратиться во «всяческую»… То есть в лучшем случае – в пустой звук, а в худшем - не хочется и думать, во «что»…
А превратиться ей во «всяческую» ой как легко и просто! На каждом шагу! Экономически. Политически. Юридически. И т. д. и т. п.
Ведь на крутых переломах истории - а мы переживаем сейчас именно такой перелом! - неизбежно возникают, поскольку здесь всегда открываются невиданные ранее дали, наряду с реальными перспективами, и... их подобия: МИ-РА-ЖИ!
И такой наиболее могущественный сейчас для нас мираж в сфере экономики - прибыль. Та самая прибыль, которая, в соответствии с Законом о госпредприятии от 1987 года, объявлена и для нас... по сути конечной целью производства, ибо, по формулировке Закона, является «обобщающим показателем хозяйственной деятельности».
Но какова экономическая культура, стоящая за этими «словами»?
...Еще Адам Смит с удивлением обнаружил, что в Англии на шиллинг вложенного капитала - только пенсы прибыли, в Индии же - могут быть и десятки шиллингов! Но ведь это - парадокс, во всяком случае с точки зрения здравого рассудка, поскольку Англия - богатая страна, Индия же - бедная, а богатство должно ведь вроде бы быстрее прирастать как раз в стране богатой. Здесь же - всё… «НАОБОРОТ»!!!  И вот это свое наблюдение великий научный (научный несмотря на то, что несомненно буржуазный!) экономист заключил парадоксальной формулировкой (вот уж истинно по-пушкински: «гений - парадоксов друг»!): чем беднее страна — тем выше норма прибыли на один и тот же капитал, а чем богаче – тем эта норма меньше; и… «нигде эта норма не растет так стремительно, как в тех странах, которые стремглав мчатся к своему национальному краху»!!!
Объяснения найденному «парадоксу» А. Смит не смог дать: он лишь научно констатировал его… Бесполезно мучились после него над разрешением этой загадки и сотни других лучших, воистину выдающихся, экономических голов во всём (без никакого приуменьшения!) человечестве, - пока её, и притом действительно НАУЧНО, не «разгадал» (и не объяснил – своей теорией ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ) К. Маркс.
 
А что же «мы», и к тому же - «сегодня»? «Мы» оказались «благодаря» упомянутому «Закону» (явившемуся на самом деле НЕСЛЫХАННЫМ БЕЗЗАКОНИЕМ!!!) ниже… даже А. Смита, сделав прибыль обобщающим показателем хоздеятельности снова. Притом даже не удосужившись уточнить, что конкретно - норму или массу прибыли, или же и то и другое вместе, - следует «повышать».
В итоге только за последний год наш государственный долг вырос на треть и достиг к августу прошлого года чудовищной суммы в 312 млрд. рублей. Хотя, правду надо сказать,  начало наших ощутимых дефицитов в госбюджете приходится уже и на старт 80-х годов...
Кое-кто, однако, в ответ на подобные реальности, которые видны и слышны уже всем (всем из тех, кто не ослеп окончательно и кто ещё имеет уши), решил «перехитрить» прибыль: всё, дело, мол, в «способах» ее «зарабатывания» и «распределения», а затем, как в дальнейшем с неизбежностью оказалось, и обмена с её «учётом»... С этой целью подобными «неслыханными новаторами» срочно была придумана целая серия «якобы социалистических ловушек» для «социалистической» прибыли: 1) «три модели хозрасчета», 2) «аренда и субаренда», и, наконец  (основательнее трудно было бы саморазоблачиться даже «нашим» «социалистическим прибыльникам»!), - 3) просто… выкуп (а на самом деле - даже и не он, а под его именем - РАЗВОРОВЫВАНИЕ И ПОВАЛЬНЫЙ БЕССТЫДНЫЙ ГРАБЁЖ «на законных основаниях») общенациональных средств производства в частную собственность... Не один подход - так другой, дескать, «позволит разорвать порочный круг нашей нынешней общенациональной экономической деградации».
Как бы не так! Ведь прибыль-то - осталась! И если что-то и можно ею «разорвать» - то лишь социалистическую системность нашей экономики: превратив эту системность в «системность» откровенно и даже КРИЧАЩЕ в конце концов буржуазную… Ибо при всех (сегодня абсолютно несомненных - это правда!) несовершенствах социалистической организации нашей экономики, - это же, несомненно, организация ее – ПОКА! – именно социалистическая (другое дело – какой она ВЫСОТЫ). И все «предложения» (а в последнее время уже и не «предложения», а всё более наглый и беспардонный НАПОР буржуазного НАСИЛИЯ этих «сторонников социалистической прибыли» над ВСЕМИ ПРОЯВЛЕНИЯМИ социалистичности, ещё оставшимися у нас, - от нравственных и идейных до собственно экономических) ставят целью вовсе не устранение упомянутых (и, повторюсь опять, - несомненных) несовершенств нашей экономики, а принципиальный её перевод (точнее - НАСИЛЬСТВЕННЕЙШЕЕ СТАЛКИВАНИЕ) на принципиально другие, прямо противоположные социалистическим, «ЧИСТО» буржуазные рельсы!
Пора, ох как давно бы уже пора, понять это всем, кто искренне стоит за действительно социалистический выбор в нынешней «перестройке»!
Снова забегая в некотором отношении вперёд, скажу: в этом последнем — по сути всё дело. Ибо ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КАРДИНАЛЬНОЕ решение проблемы, В НАШИХ СОВРЕМЕННЫХ условиях, состоит  не в изменениях «форм исчисления прибыли», «типов» её «зарабатывания» или «самозарабатывания», «отчислений от неё», её «распределения» и так далее, а в устранении её с нашего теперешнего экономического плацдарма! В устранении прибыли «как таковой» - во всЁм значении этого «слова»! И в таком случае мы должны будем убрать прибыль не «как-нибудь» (ликвидировали этот показатель, мол,- и делу конец!), не как бог на душу положит, - а должны будем это сделать на действительно последовательной, научной основе.
И вот тут нам совершенно не обойтись без теоретической культуры необходимого сегодня уровня, без культуры, соответствующей именно нынешнему нашему историческому моменту. Ибо только такая культура, и ничто другое, является в этом пункте исторически назревших преобразований нашей экономики обязательнейшим, не заменимым ничем ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫМ УСЛОВИЕМ УСПЕХА, УСПЕХА ПРОЧНОГО И ДОЛГОВРЕМЕННОГО, условием дальнейшего налаживания нами нормального хода дел.
А каков уровень этой культуры у нас?
Возьмём для примера всюду прославляемый ныне «валовой доход». Именно он является фундаментом всех трех упомянутых выше т. н. «моделей хозрасчета», а также «аренды и субаренды». Но что такое фактически «валовой доход»? Зарплата плюс прибыль. Но зарплата плюс прибыль - факторы, фиксирующие… расход! И притом расход живого труда! Во всякой нормальной экономике при всех прочих условиях его минимизируют. Мы же, превратив этот расход в «доход», поступаем прямо противоположным образом, ПЕРЕВОРАЧИВАЕМ дело с ног на голову и основываем на таком перевороте даже всю нашу нынешнюю «экономическую реформу»... В свое время К. Маркс в «Критике Готской программы» ясно показал, что выражение «трудовой доход» (превратившееся у нас в выражение «валовой доход») неприемлемо уже и в буржуазных условиях из-за своей двусмысленности. Двусмысленность же здесь в том, что часть этого «трудового дохода», относящаяся к зарплате, хотя и является трудовой, но не является (для рабочего) доходом; а часть, относящаяся к прибыли, хотя и является доходом (капиталиста), - не является для него частью трудовой (ибо НЕ ОН её выработал, т. к. выработал её ЖИВОЙ ТРУД наёмного рабочего!). Тем более, заключает здесь Маркс, словосочетание «трудовой доход» неприемлемо ДЛЯ СОЦИАЛИЗМА, где оно вообще ТЕРЯЕТ ВСЯКИЙ смысл .
Но если (для НАС, для СОЦИАЛИЗМА) не прибыль, - то что же? Говоря коротко - …свободное время!!!
Конечно, я рискую быть обвинённым в подмене доказательств «просто утверждениями». Но подробное описание доказательств в данном случае требует особого разговора, и я откладываю его в надежде, что будущее предоставит мне возможность встретиться и по этому интереснейшему поводу с нынешним моим читателем. А пока, не вдаваясь в подробности, скажу именно коротко.   Суть  дела  в  том,  что прибыль,  хотя  и  является  выражением экономии рабочего времени, но выражает собой   экономию лишь  этого  времени и, вдобавок, лишь внутри  него (т. е. выражает собой экономию времени внутри ЛИШЬ РАБОЧЕГО времени, а не экономию ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ вообще, в ЦЕЛОМ).
Отсюда  и «парадоксальность» подобной экономии, которая, кроме прочих своих «чудес», «скрыто» знаменита ещё и тем, что в иных своих вариантах противоречит… РОСТУ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА, т. е. - в том числе противоречит и экономии РАБОЧЕГО ВРЕМЕНИ, а уж о её «благости» для экономии ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО времени ВООБЩЕ и заикаться в МАССЕ случаев не приходится!
Так, при одной и той же норме подобной экономии (то есть при одной и той же норме прибыли), если мы повысим  производительность  труда,  не изменяя при этом масштаба производства данных   потребительных   стоимостей, - общая  сумма рабочего  времени,  потраченного нами на выпуск этих потребительных стоимостей, ясное дело, уменьшится. Но ведь это неизбежно повлечет за собой в таком случае и падение массы прибыли! Тем самым производительность и прибыль (ее масса, ее сумма) окажутся... в обратно пропорциональной зависимости: чем выше производительность, - тем меньше сумма прибыли! И наоборот, чем ниже производительность - тем... больше сумма прибыли! Такая вот, понимаете ли, «стимуляция прогресса» (в частности - прогресса производительности труда) прибылью на деле (в данном именно случае) получается...
Мне снова могут возразить: но ведь подобная картина складывается именно при неизменном масштабе производства данных потребительных стоимостей. А если этот масштаб увеличить? Тогда, при известных пропорциях,  можно добиться того, чтобы и масса прибыли возросла при той же   норме прибыли, а в иных случаях - даже и при падении последней. Кстати, подобный «контраргумент» часто любит приводить один из самых плодовитых (на бумаге да ещё в ПСЕВДОораторском смысле «плодовитых») нынешних наших официально, в самом ЦК КПСС обласканных и повсюду в прессе популяризуемых, «советских экономистов», - П. Г. Бунич. Но он как раз тем и знаменит, что именно он сегодня, говоря словами Маркса, «твёрдо придерживается видимости и принимает её за нечто последнее»… Что господин Бунич делает воистину блестяще, - так это демонстрация им, и убедительнейшая, того, что вульгаризация и наука – ну абсолютно несовместимы.
И всё же я отвечу на описанный в предыдущем абзаце «контраргумент» всех буничей, вместе взятых: да, такое возможно, и даже не так уж редко бывает на практике. Но ведь в обществе всегда есть продукты, масштаб производства которых полностью покрывает потребности в них, и поэтому дальнейший рост объёма их выпуска во имя роста массы прибыли означал бы просто экономическую нелепость - перепроизводство таких продуктов, то есть - «всего лишь» растрату производительных сил. Так что по крайней мере в этом конкретном вариант упомянутый, буничского толка, «контраргумент» самым бессильным образом повисает в воздухе. Да и, добавлю, во множестве вариантов других.
...Я привел здесь лишь один разрез проблемы противостояния прибыли и производительности. А ведь подобных разрезов (пусть читатель пока и здесь поверит мне на слово) просто невероятное количество, - и все они давно уже ни для кого не тайна, кроме нынешних т. н. «наших экономистов», которые так бесстрашно, ну так бесстрашно (при неслыханном поощрении высших политических сфер, взявших сегодня в стране власть в свои руки) горделиво шествуют в «первопроходцах нынешней советской перестройки».
Конечно, прибыль, как выше уже говорилось, экономит рабочее время. Но, повторимся, экономит таким… «интересным» образом, что экономия этого самого рабочего времени происходит лишь внутри рабочего времени. Причём достаётся такая экономия в качестве блага... нерабочему (ибо сия более чем своеобразная экономическая «материя» - прибыль - в конечном итоге всегда оказывается всего лишь… неоплаченной частью труда рабочего). А раз так, то это такого рода благо, что в последнем счёте оно оказывается даже не просто даром полученными средствами к жизни всяких бездельников (их хлебом, одеждой, жилищем, увеселениями, притом весьма специфических свойств, и т. д.), а и ещё кое-чем особенно дефицитным для обеспечения настоящего человеческого счастья: даром полученным этими бездельниками свободным временем. Так что прибыль, в конечном счете,  - это ещё и своеобразное «переворачивание» рабочего времени работающего в свободное время бездельника, - и «переворачивание» в «экономической форме», характерной лишь для одной вполне определенной исторически эпохи -  эпохи товарного, то есть - именно буржуазного, производства. И всяческое замазывание, пусть и «с самыми благими намерениями» (которыми, как известно, дорога в ад вымощена), этой самой скрытой сути прибыли, - быть может, самая отвратительная форма ЛЮДОЕДСТВА, которую только можно себе представить, и не в последнюю очередь - потому, что она камуфлируется, маскируется, прячется в маски… «свободы» и «гуманизма»!!!
Тем не мене, современные сторонники «социалистической прибыли» повсюду тщатся выглядеть воинствующими и неукротимыми борцами «за социальную справедливость». Но где же она у них на деле, если судить по объективному, а не рисуемому ими самими, содержанию их позиций?
Нет, нам, то есть в условиях социализма, нужно не «вообще сэкономленное рабочее время», а такая экономия рабочего времени в целом, чтобы она позволяла расти - прямо, непосредственно и зримо - общественному свободному времени, которое только и может позволить увеличивать вместе с ростом производительных сил свободное время каждого работающего… И это - вопрос не только действительно принципиально понимаемой социальной справедливости, но и вопрос сугубо экономический. Потому что, кроме прочего, только такой подход (подход воистину социалистический!) действительно позволяет обеспечить уже и прямо пропорциональную зависимость между ростом экономии рабочего времени и ростом производительности труда, между ростом производительности и ростом объема свободного времени, предназначенного именно для работающих.
Исторически определённая, а значит, и исторически конкретная, по-своему неповторимая форма экономии рабочего времени, очерчиваемая рамками прибыли (точнее - рамками прибавочной стоимости, которая проявляется как прибыль и дробные ее части: предпринимательская прибыль, процент, рента и проч.), есть не что иное, конечно, как выражение эффективности производства.
Но… — не всякой эффективности, а эффективности именно буржуазной, капиталистической в конечном счёте. Ведь «вообще эффективности» НА ПРАКТИКЕ НЕ БЫВАЕТ!!! Потому что она в каждую данную общественно-историческую эпоху ИСТОРИЧЕСКИ ЖЕ КОНКРЕНА. И потому ничего нет сногсшибательного в том выводе марксизма, что социалистическая эффективность имеет свои параметры, многие из которых совершенно не совпадают с параметрами эффективности буржуазной. Разумеется, всякая исторически данная эффективность зиждется на законе экономии времени. Однако в том-то и штука, что проявляется этот закон в каждой из исторических эпох по-разному! Вот почему отождествлять и эти оба исторических типа эффективности - значит совершенно покидать почву исторического подхода к экономической организации любого исторически конкретного общества.
…Освобождение от миражей, создаваемых для так называемого здравого человеческого рассудка прибылью, - дело пока что воистину героическое. Притом из области героизма особого - героизма ДУХА и РАЗУМА! И героическое тем более, что прибыль, в связи с не первой уже своей молодостью, - ибо действовала ведь она на протяжении веков и веков, - успела превратить и сам экономический здравый человеческий рассудок во многом в то, что Маркс, например, называл «народным предрассудком».
И всё же одного героизма в борьбе с такими миражами, даже героизма самого высокого, ясное дело, недостаточно. Нужна еще соответствующая культура. Экономическая прежде всего культура! Ведь подобные миражи более всего сильны своей системностью, хотя эта системность - всего лишь «системность» болота, из которого нельзя выбраться, вытащив из бездонной трясины лишь одну ногу…
В качестве иллюстрации можно сослаться на такое проявление подобной системности, как, например, так называемая «экономическая самостоятельность социалистических предприятий». За нею, коль в эпицентре событий остаётся прибыль, в действительности стоит никакая не «самостоятельность», а... самая кардинальная их обособленность от органически цельного (то есть общенационального, именно социалистического в наших условиях) хозяйственного комплекса.
Что особенно здесь интересно, пожалуй, - так то, что общественный прежде всего вред подобной «относительной» экономической (именно экономической, а не технологической, не организационной только и так далее) обособленности отдельных производственных ячеек от народнохозяйственного целого в случаях с обобществленным производством понимал уже давно, еще задолго до Великого Октября, всякий хоть сколько-нибудь добросовестный социалист. Даже если он был социалистическим сектантом и даже если он не понимал (с научной точки зрения) в социализме больше ничего... Как, например, Михаил Бакунин. Очень уж трудно назвать его научным социалистом. И тем не менее даже с его точки зрения та же, скажем, кооперация, если средства производства во всех их главных видах не станут общественной собственностью, неизбежно или будет раздавлена «всемогущей конкуренцией больших капиталов и большой поземельной собственности», или же, даже в редчайших случаях удачи, приведет лишь к зарождению «нового привилегированного класса коллективных счастливцев в массе нищенствующего пролетариата».
Ну, а как Ленин относился к идеям «относительной» экономической обособленности отдельных производственных ячеек, а тем более - целых производств, в обобществлённом хозяйстве? А так: «Анархо-синдикализм»; «Коммунизм руководит массой беспартийных и поднимает ее (школа) к управлению   всем  н а р о д н ы м  х о з я й с т в о м. Синдикализм передаёт массе беспартийных управление по отраслям   п р о м ы ш л е н н о с т и…   Б е с п р и н ц и п н а я    д е м а г о г и я» (ПСС, т. 42, с. 394). Ибо интересы  сознательного рабочего в условиях социализма не должны кончаться на проходной предприятия, где он непосредственно трудится, и потому очень важно, чтобы он «чувствовал себя не только хозяином на своём заводе, а представителем страны, чтобы он чувствовал на себе ответственность, был представителем класса» (ПСС, т. 36, с. 369-370).
По сути та же позиция и у Энгельса. Так, в письме к двоюродному деду величайшего советского разведчика Рихарда Зорге - Фридриху-Альберту Зорге  от 18 января 1893 года (см. т. 39, с. 7) Энгельс, резко отрицательно реагируя на идеологию и «теорию» одного из социалистически-сектантских течений   в  англин, - так называемых фабианцев, - заключает: «Их социализм есть муниципальный социализм; коммуна, а не нация, должна, по крайней мере на первых порах, сделаться собственником средств производства». Конечно,  до «собственности на свои средства производства» ни наши современные предприятия, действовавшие до сих пор на основе Закона 1987 года о госпредприятии, ни регионы (Советы разных рангов) по-настоящему пока ещё не дошли. Но кое-что, и весьма существенное, «на этом пути» несомненно уже пройдено, и дело движется ещё дальше, судя по многим и многим признакам, «именно в этом направлении»... Не о том ли, в частности, свидетельствуют «идеи» и «принципы» «республиканских хозрасчётов» типа «хозрасчётов прибалтийских республик», да и ряда иных? Или же «задумки» насчёт распродажи в частные руки заводов, земли и «далее везде», т. е. – ВСЕГО И ВСЯ?
Так или иначе, сегодня мы более чем когда-либо вообще за советский период истории  видим,  к  сожалению,  воочию, как это идейное наше, научное, коммунистическое положение: учить беспартийных трудящихся управлять всем народным хозяйством, а не только «предприятиями, отраслями и местностями» (что тоже,  конечно,  необходимо), - как это положение не только не выполняется образцово, а просто-таки на каждом шагу игнорируется и даже встречается в штыки. Называя анархо-синдикализм во всех его проявлениях СМЕРТЕЛЬНОЙ БОЛЕЗНЬЮ КОММУНИЗМА, Ленин завещал нам бороться с этой болезнью БЕЗЗАВЕТНО (ПСС, т. 36, с. 481; т. 42, с. 234, с. 244). Ибо это такой вопрос, что в борьбе за правильное его решение, как стоял на том неизменно Энгельс, да и Ленин в ничуть не меньшей степени, даже поражение почётнее иных (и многих!) побед! (См. ПСС, т. 38, с. 379).
 
2. Богдановщина:
второе пришествие
 
«Но вы, наверное, сами заметили, что люди всячески стараются обогатить свою память, упражняются в красноречии, но они никогда не заботятся о культуре мышления. Они стараются рассуждть логически, не заботясь о том. Чтобы правильно мыслить. Они смешивают эти вещи».
А. Сент-Экзюпери.
 
А не следуем ли мы, в конце концов, за пижонами?
 
В. Шукшин.
 
Сейчас в ходу выражение: “как работаем, так и живём”. Я, как водитель, сказал бы иначе: как рулим, так и едем.
 
(Из выступления на январском 1990 г. Всесоюзном совещании в ЦК КПСС водителя Удачненского горнообогатительного комбината Г. Иванова).
 
Впрочем, «социалистическая прибыль», платформа «обособленности» и «полной самостоятельности» «социалистических предприятий» как ничем не прикрываемая идеология анархо-синдикализма, следовательно, группового эгоизма, - всё это лишь отдельные, по сути частные, проявления откровенно ненаучного подхода к самому главному, наиболее фундаментальному вопросу социалистической экономической культуры.
А звучит этот вопрос довольно просто: является ли экономика социалистического общества (следовательно, экономика, где господствует социалистический способ производства) в сущности нетоварной, или же, напротив, продолжает оставаться товарной?
Ответ на этот вопрос и разделяет сегодня отечественных экономистов (и не только отечественных) на два противоположных лагеря: лагерь научного социализма и лагерь социализма вульгарноГО (сектантского, мещанского, или, как однажды выразился еще Плеханов, лагерь идеологов,  которые понимали в диалектике вообще, а тем самым и в социализме, «столько же, сколько дровосек в ботанике»).
Первым идеологом «товарного социализма» был, как известно, Прудон. Между прочим, это именно в его адрес прозвучала процитированная только что плехановская характеристика. Научная  критика позиций Прудона вполне очерчивается уже блестящей полемически-теоретической работой Маркса «Нищета философии». Но если мы заглянем сегодня в Прудона снова, этот наш экскурс окажется в некотором роде не совсем бесполезным, как ни странно. Потому что буквально все те положения, которыми размахивают на каждом перекрёстке нынешние «наши» «товарники», рекламируя их как исключительно собственные и самоновейшие откровения «воистину творческого марксизма», «воистину творческого ленинизма» и вообще «воистину творческого социализма», - все эти их «самоновейшие» положения обнаруживают себя в роли старых-престарых… прудоновских прежде всего предрассудков. Притом до предела на деле буржуазно идеологизированных.
Кстати, об идеологизации экономической науки и подходов к практической экономике вообще. В связи с нею, то есть с подобной идеологизацией, не могу не вспомнить замечание очень шумно-самодовольного «экономиста» и «публициста» Геннадия Лисичкина. Сделано оно было в июне 1989 г. на пресс-конференции народных депутатов СССР, состоявшейся в Институте экономики  АН СССР. Причины нынешнего кризиса в нашей экономике имеют, по Лисичкину, «не экономический, а идеологический характер». Сразу оговорюсь: что касается собственно политэкономических взглядов автора этой формулы, то я считаю себя решительнейшим его, мягко говоря, оппонентом. Но данное лисичкинское замечание, и как раз потому, что оно имеет принципиальное значение, приемлю полностью! Хотя, конечно, совершенно по-другому смотрю, чем Лисичкин, на сугубо идеологические основы нынешнего экономического кризиса.
Г. Лисичкин с сотоварищи исповедует, конечно, товарную… ИДЕОЛОГИЮ (при всей фальшивости своих публичных деклараций о том, что он-де - «вне идеологий»). А она официально господствует у нас, и по сути безраздельно, уже… три десятка лет! Как раз её представители (то есть именно лисичкинские «друзяки»!) прибрали к рукам, во-первых, Отделение экономики АН СССР; во-вторых, - практически все периодические издания, и не только специальные, научные, но и общеполитические; а в-третьих, — экономические издательства. А с выходом (в позапрошлом году) нового официального учебника для вузов заканчивают добивание (такие вот это «учёные»!) противной стороны и на ниве высшего специального образования... Причем, господство это (теперь и откровенно уже административное) утверждено отнюдь не благодаря научной победе над оппонентами, а равно и не потому, что общественная практика подтвердила его объективную правомерность: на деле всё обстоит как раз наоборот!
Недаром на той же пресс-конференции один из единомышленников Лисичкина, академик Богомолов (господи, академик! и «Богомолов»! - с кругозором и интеллектом… дьячка церковно-приходской школы, и в лучшем случае – XIX века) жаловался, что «до сих пор приходится доказывать {а на самом деле - бездоказательно по-прежнему, с подвываниями, утверждать, выдавая все эти шумовые эффекты за «доказательства»! - А. П.) важность... создания свободного рынка товаров и услуг» {в наших-то условиях - хотя этого «свободного» рынка давным-давно уже нет даже на самом раскапиталистическом Западе, включая США и Японию! – А. П.). Вот, мол, какие вокруг ретрограды и тупицы «до сих пор» («до сих пор!») ещё не повымирали вокруг!
Что ж, каждый мыслит в меру своей испорченности, и всё вокруг рисует по подобию своему же… Хотя в действительности (что является тем большей тайной за семью печатями для лисичкиных и богомоловых любых сортов) нужда на определенных участках истории человеческого общества в переходе от меновой (товарной) к социалистической, а потому и нетоварной, социальной форме продукта общественного производства и труда - не того рода нужда, что, дескать, «захотим такой переход осуществить - и осуществим, а не захотим - ну и пусть». Тем более далеки от простого «хотения» или «нехотения», «желательности» или «нежелательности» кого бы то ни было неизбежные результаты движения, так сказать, вспять: от социалистической, нетоварной формы общественного продукта к товарной
Специально рассмотрел этот «щекотливый вариант» однажды Энгельс (ну не заскорузлый ли тупица – по классификации ГОСПОД-«академиков»!). И что же Энгельс нашёл? А вот что: всякое социалистическое общество (т  е. даже и такое социалистическое общество, как наше, - которое ещё не дошло до высших высот расцвета социалистического развития), вздумай оно пойти на подобный шаг (на реанимацию товарной формы продукта производства и труда в своём хозяйстве), обрекло бы себя с абсолютной неизбежностью на самый реакционный утопизм! Оно, во-первых, просто не смогло бы осуществить указанный проект, во всяком случае в задуманном объёме. Но если всё же, вопреки первым, немедленно следующим за этими попытками, кричащим фактам, предостерегающим от дальнейшего движения в подобном направлении, это социалистическое общество продолжало бы и дальше идти по столь скользкой дорожке в пропасть, - тут неминуемо стали бы действовать еле более жестоко-разрушительные, объективные закономерности экономической жизни, которые неминуемо привели бы подобное «социалистическое общество» к… всесторонней деградации. «Все законы и административные нормы в мире, - заканчивал это свое исследование-предсказание Энгельс, как бы предчувствуя неминуемое появление в будущем многочисленных шаек всевозможных лисичкиных и богомоловых,  - так же бессильны изменить это, как не могут они изменить таблицу умножения или химический состав воды» (т. 20, с. 316).
А политические последствия подобного «экономического эксперимента» (так и хочется поправиться: «экскремента»!)? Вот ленинский ответ: неизбежность «при всяком товарном хозяйстве диктатуры буржуазии» (ПСС, т. 37, с. 498). И весьма симптоматично, что «наши» сторонники товарности, во всяком случае - те их группы, которым больше всего светит господствующее положение в случае осуществления всего этого бредового замысла, ещё вчера не иначе как с сарказмом говорившие о «тоске по сильной руке» в среде своих действительных политических противнииков, сегодня начисто забыли о своем благородном негодовании по этому поводу и теперь сами мечтают о «сильной руке», - но уже ДЛЯ СВОИХ политических НУЖД….
Неотразимость марксистско-ленинских выводов на сей счёт можно проиллюстрировать целым Монбланом фактов, в том числе самых последних. Возьмем сейчас только малую их толику, -  лишь, скажем, из числа относящихся, например, к Польше наших дней. Уже к весне нынешнего, т. е. 1990,  года теперешний тамошний «демократ без берегов» Лех Валенса публично заявил о «крайней желательности» в его стране диктатуры. Правда, при этом он  не уточнил: какой именно, в классовом отношении, диктатуры? Но эту его «фигуру умолчания» легко расшифровать, если опираться на знание следующих абсолютно документальных и точных данных, в которых ОБЪЕКТИВНО отражается уже и сегодняшнее состояние действительно народной Польши, при котором ей не мудрено и взорваться при определённых условиях; вот «на случай» и против такого взрыва и нужно тамошним валенсам-лисичкиным-богомоловым орудие ИХ диктатуры. Ведь емпы и абсолютные величины снижения уровня жизни польского населения в целом в 1990 г., по действительно профессиональным ПРОШЛОГОДНИМ прогнозам самих же нынешних польских экономистов, не будут иметь аналогии во всей польской истории, поскольку даже в сравнении с 1989 г. этот уровень, как утверждают такие прогнозы, упадет вдвое. Когда пишутся эти строки, 1990-й год только начался, а прогнозы – сбываются уже вовсю. Перевод хозяйства на рыночные (товарные) рельсы (сначала - продовольственного   комплекса, а затем - с 1 января нынешнего же, 1990-го, года - и всех отраслей польской экономики) уже привел, по данным польского экономиста профессора С. Чайки, к уменьшению душевого потребления белка в среднем   наполовину.   Появились и количественно стали нарастать с конца прошлого, 1989, года случаи голодных обмороков даже детей, в том числе… прямо в школах. Вообще под угрозу теперь поставлены здесь даже основы… биологического существования польского народа!..
Таковы И НЕМЕДЛЕННЫЕ УЖЕ последствия того, что Запад уготовил Польше превращением её в свой «опытно-экономический полигон», а если точнее – то в… «экономический ВИВАРИЙ» для своих «социальных опытов» по превращению социализма в капитализм (опытов, СИЛОЙ навязанных ВСЕМУ польскому обществу Международным валютным фондом), - со «стратегической» целью превращения страны и БОЛЬШИНСТВА её населения в свои хозяйственные задворки для подстраховки собственных «пожарных случаев». Уже на март сего (т. е. 1990-го) года Всепольское соглашение профсоюзов (ВСПС) спрогнозировало: по крайней мере 65 процентов рабочих семей в Польше окажется за «чертой» бедности, т. е. будет иметь «доход» на человека меньше научно обоснованных норм, обязательных для ПРОСТО ФИЗИЧЕСКОГО выживания.  Вот цена, которую теперь приходится платить рабочему классу Польши за предательство им самим своих собственных классовых интересов, выразившееся в абсолютном по сути его «послушании» мерзавцу Валенсе…
 
Стоит ли удивляться, что подобное ДВИЖЕНИЕ ВСПЯТЬ просто невозможно без неслыханного МАССОВОГО насилия (т. е. –  без диктатуры, и БУРЖУАЗНОЙ, вне сомнения, диктатуры), и притом насилия НАД ПОДАВЛЯЮЩИМ БОЛЬШИНСТВОМ ВСЕГО НАРОДА (тогда как социалистическая диктатура во время своей реализации «насиловала» - и заслуженно! - ЛИШЬ МЕНЬШИНСТВО народа, и меньшинство его именно САМОЕ  ПОДЛОЕ).
...Небезынтересно,  что, комментируя позиции той самой, упомянутой выше, пресс-конференции народных депутатов-экономистов в Институте экономики АН СССР, где выступали и Г. Лисичкин с О. Богомоловым, репортёр газеты «Социалистическая индустрия» заметил, что общая позиция «наших» «учёных-экономистов» «явно радикальнее той программы оздоровления народного хозяйства, которая предложена Правительством Съезду, Верховному Совету СССР». И затем недоуменно констатировал: «Обычно в других странах (то есть в странах даже классически капиталистических! - А. П.) учёные соблазняют правительства посулами экономического процветания с двух сторон: одни из них предлагают дать больше свободы рынку и, наоборот, вторые считают необходимым ограничивать рынок государственным регулированием. У нас же все экономисты собрались, по сути, в одном лагере. Не означает ли этот факт, что мы до сих пор пытаемся развиваться не в соответствии с научными теориями и экономическими законами, а вопреки им, по каким-то своим, особым законам?» («Социалистическая индустрия» от 16.06.89 г.).
Действительно, что значит на самом деле выражение: «все экономисты собрались, по сути, в одном лагере» (то есть лагере «товарников» - притом   именно… «социалистических»: ведь только такие, и никакие другие, экономисты главенствовали на пресс-конференции)? Да вовсе не то, что у нас якобы нет экономистов другого, противоположного «лагеря»! Они - есть!!! Даже господа «академики» богомоловы вынуждены, как видим, это, пусть и сквозь зубы, признавать! Хотя, действительно, каждого из них - поимённо! — впору заносить в своеобразную «красную книгу» как исчезающий начисто и бесследно, и без того редкостнейший, вид... Идеологическая именно травля их на протяжении трёх последних десятилетий подряд, а в последние годы - особенно, лишение их прессы, общественных трибун и так далее, все-таки сделали своё... И тем не менее они всё же - есть! Ну, а фразу газетного репортера: «У нас все экономисты собрались, по сути, в одном лагере», — надо суметь правильно прочитать: в сложившейся общественной атмосфере лагерь экономистов-«товарников» не только монопольно владеет прессой и научными учреждениями, но и заполнил собой всю квоту в Верховном Совете СССР, отведённую «народным» депутатам-«экономистам»… И только этот  «лагерь»   может теперь устраивать пресс-конференции. Остальных же, специально нужно ещё раз заметить, и на пушечный выстрел не подпускают в подобные места и к подобным «мероприятиям» («мероприятиям» по сути самой нынешней ВЛАСТИ) десятилетиями. Так что уже одно это достаточно ярко рисует «наших идеалистических» и «оиженных» «товарников» как «беспредельно-самоотверженных сторонников и служителей» т. н. «плюрализма мнений» вообще и «социалистического плюрализма мнений» в особенности, а также как людей, якобы категорически и самым решительным и принципиальным образом восстающих, не жалея живота своего, против всяческих монополий повсюду, и уж тем более – против «идеологического монополизма» в науке общественной вообще, а в экономической – так даже в особенности...
...Итак, я подтверждаю, что полностью солидаризуюсь со своим идеологическим антиподом Г. Лисичкиным в том, что корень нынешнего нашего экономического кризиса - идеология! Именно идеология! А значит - экономическое мышление!
Но что представляет собой это последнее?
«Экономическое мышление - это и «мышление вообще», которое, однако, прилагается людьми именно к сфере экономики с целью постижения её природы, её законов, её реального движения».Так (или примерно так) должен бы звучать, по всей вероятности, первый ответ. И лишь после него, очевидно, можно рассуждать по данному поводу дальше. О том, например, что само это в целом взятое экономическое мышление, как и всякое человеческое мышление вообще, неоднозначно, даже порой противоречиво; что, следовательно, эта его противоречивость выражается в распадении мышления на практическое и теоретическое, а каждый из двух этих его видов, в свою очередь, тоже продолжает «дробиться». В итоге практическое мышление, например, может не противоречить теоретическому - когда идёт с ним рука об руку, «в паре»; а может, наоборот, прямо противоречить ему - когда становится банально обыденным, или, если говорить «по-научному», прагматическим, выражаясь же проще - мещанским, вульгарным, филистерским, предельно поверхностным и куцым, опускающимся вплоть до того вида «мышления», которое Маяковский как-то назвал позорным благоразумием...
Логично?
По-видимому!
Но кое-кому именно подобный взгляд и на мышление вообще, и на его экономическую разновидность, сегодня откровенно не по нутру!
...Почти в самый канун июньского (1987г.) Пленума ЦК КПСС (а если уж совершенно точно - то 21 июня 1987 г.) первая программа Всесоюзного радио вела в наиболее массовое радиовремя (сразу же после семи вечера) очередную передачу «Клуба любознательных». Посвящалось это заседание полностью экономике. И вот ведущий, задав себе вопрос: «Что такое экономическое мышление?», тут же ответил, притом с не терпящей никаких возражений категоричностью: «Это - применение здравого смысла к экономике». Находившиеся в студии дружно солидаризировались с ним. В том числе - и известный в среде специалистов, занимающихся ценообразованием, кандидат экономических наук Ю. В. Бороздин.
По какой-то ассоциации я вдруг представил себе, что рядом с Бороздиным и ведущим, столь оригинально ответившим на собственный же вопрос, сидит... Коперник, Галилей или Бруно. Вот бы от кого услышать ответ на «опрос о роли «здравого смысла» для судеб вообще любой науки!
Сколько было во времена того же Бруно «вполне здравомыслящих» католиков: два, три, пятнадцать миллионов? Не знаю. Но все они, можно не сомневаться, применяли свое тогдашнее «здравомыслие», то бишь свой тогдашний «здравый рассудок», и к астрономии. Итогом такого применения был, как известно, следующий (в тот раз - касательно астрономии) вывод: центр-де мироздания - Земля; Солнце - кружится вокруг неё, потому что всякий знает, как оно всходит и заходит; небесные же сферы (а их существование столь же несомненно!), - опять же кружатся вокруг нас, грешных...
Но как раз этот самый их «здравый рассудок» и послал Джордано Бруно на инквизиторский костер!!! И в него, говорят, одна очень набожная старушка-нищенка (из самых высоких, самых бескорыстных побуждений!) подбросила последнюю имевшуюся у неё охапку хвороста! Ибо, с точки зрения господствовавшего в средневековье «астрономического мышления», основанного на средневековом же «здравом смысле», фигуры вроде Бруно, принадлежали или к спятившим типам (и тогда их - в «жёлтые домики»!), или же - к еретикам (и тогда их  - на инквизиторский костёр!)...
Но чем же отличается подобная «святая астрономическая простота», стоящая на столь «самоочевидной» основе, от той «методы», которая «применяет» подобный же подход к экономике? Да ничем! Несмотря на все различия между рассматриваемыми сферами реальности, которые люди пытаются здесь познавать…
Не случайно же на полное принципиальное родство т. н. «здравого рассудка» как в астрономической, так и в экономической областях знания, определённо, и не раз, указывал К. Маркс. С правильным или искажённым в человеческом восприятии отражением объективных экономических реальностей, которые лежат не на  поверхности общества, а скрываются в его глубинах, писал Маркс, дело обстоит «совершенно так же, как видимое движение небесных тел делается понятным лишь для того, кто знает их действительное, но чувственно не воспринимаемое движение» (т. 23, стр 327).
А нынешние КАЗЁННЫЕ «остепенённые» советские экономисты-«теоретики» тем не менее преподносят своим радиослушателям этот самый здравый смысл как наисовершеннейшее орудие для поиска истины в последней инстанции на ниве экономики!
И добро бы одна только эта передача столь грешила «на эфтом самом месте»...  Ведь в последние два-три десятилетия подобное не только превратилось в широчайшую моду, но буквально стало господствовать у нас! Особые же причины для торжества у нас этого сорта «экономического мышления» появились, пожалуй (если не считать первый период после «косыгинского» 1965 года), в последние года три-четыре.
Взять нашумевшую летом 1987 года (явно задуманную – ПО-КИЛЛЕРОВСКИ ЗАКАЗНУЮ! - под «итог» печально знаменитого июньского, того же года, Пленума ЦК КПСС) статью экономиста Николая Шмелёва «Авансы и долги», помещённую в шестой книжке «Нового мира». Вот лишь три цитаты из этой статьи, и пусть читатель судит о них сам: «Можно, наверное, сказать, что дорога здравому смыслу, по крайней мере в идейно-теоретическом плане, открылась»; «Если и сегодня (который раз) не оправдается надежда людей («людей»! это – нота бене!!! – А. П.) на возрождение здравого смысла, апатия может стать необратимой»; «...сегодня нас больше всего тревожит именно нерешительность в движении к здравому смыслу».
Так-так! Решительнее давайте «двигаться» все, «по крайней мере в идейно-теоретическом плане» (на то время - «хотя бы лишь в этом плане»!), - от Коперника к... Птолемею (не к Ньютону же, Циолковскому и Эйнштейну, чёрт вас забери!). Это если иметь в виду астрономию. А если иметь в виду экономику (а заодно и основанную на ней ПОЛИТИКУ!), то -  тоже на то время «по крайней  мере в идейно-теоретическом плане» - решительнее давайте идти все (и тянуть ЗА СОБОЙ ВСЕХ) от Маркса к... Прудону и Лассалю. Не к Ленину же! И тогда на всех нас снизойдёт истинная, столь долго и так до сих пор напрасно ВСЕМИ НАМИ ожидавшаяся, но никак почему-то не приходившая, успевшая почти наглухо исчезнуть за самыми далёкими горизонтами многолетних напрасных до сих пор надежд, благодать!
Автор «Авансов и долгов» и дальше в этой своей статье неоднократно подтверждает  буквально кровно-духовное своё родство – родство холуя, отрабатывающего у хозяина иудин свой хлеб СОДЕРЖАНЦА – со всей той сворой беспредельно жадных шакалов, чьи самые тайные вожделения он так точно озвучил своими вышеупомянутыми «истинами». Одно из таких неоднократных  подтверждений – перл просто-таки неслыханный! И я не могу удержаться от соблазна не привести его здесь: «Пусть мы потеряем свою экономическую девственность»1).
Для самого Н. Шмелёва потеря не только экономической, а и всякой другой «девственности», судя по всему (и что спросить с человека БЕЗ ПОСЛЕДНИХ ОСТАТКОВ СОВЕСТИ!), давным-давно уже позади; но не может ведь человек, существо. как известно, во всех случаях социальное – даже если оно и совершенно падшее, быть настолько-настолько уж эгоистичным и в подобном состоянии, чтобы не поделиться со всеми по крайней мере родственными ему «людьми» личным опытом достижения своего предельного
__________________________________________________________________________________
1) Насколько Н. Шмелёв и в области практической политики не дорожит «девственостью», он тоже сам не раз уже ярко показал. Один из случаев – такой вот фрагмент его выступления на внеочередном третьем Сьезде народных депутатов СССР в марте с. г. Выступая здесь (уже после всенародного и полного разоблачения многотриллионных афер того же концерна-кооператива АНТ по продаже за рубеж из-под полы под видом металлолома (и по его ценам!) новейших советских танков и другого, в т. ч. совершенно секретного, боевого оборудования -  истинного ноу-хау!!!), Шмелёв без тени зазрения заявил буквально следующее: Россия, мол, настолько богата, что её… «просто невозможно распродать», а посему-де – не надо «так уж слишком жаждать крови АНТовцев»; можно бы даже и вообще начисто их простить. Как-никак – эти «люди» ведь «в авангарде перестройки»…
Конечно, Ленину, например, до такого столь «решительного здравомыслия» очень (и даже очень-очень!) далеко: «Иностранцы уже теперь взятками скупают наших чиновников и “вывозят остатки России”. И вывезут. Монополия (государственная монополия внешней торговли, в которой Ленин видел мощное препятствие в тех условиях подобной растащиловке. – А. П.) есть вежливое предупреждение: милые мои, придёт момент, я вас за это буду вешать» (ПСС, т. 44, с. 428).
 
счастья! Коллеги Шмелёва по его работе – в Институте США и Канады АН СССР – это всё-таки немногочисленная публика, а к тому же ей и без его публикаций давно и хорошо известна шмелёвского типа «решительность на пути движения к здравому смыслу» (которая на нормальном человеческом языке называется просто беспредельной НАГЛОСТЬЮ). А вот если бы осчастливить весь Союз (посредством «Нового мира»), а ещё лучше – «весь социализм», ну, а ещё-ещё круче – «весь новый мир», то тут уж сей «моральный долг» выполнен был бы до самого конца… Долг перед кем, спрашивается? Не получается ли при всём таком раскладе, как шмелёвский, что на деле – долг перед... ВСЕМ СТАРЫМ МИРОМ?
Да уж: есть у любого гения предел, лишь подлость человечья – беспредельна!..
Правда, здесь есть одна небольшая закавыка: некоторые всё же до сих пор продолжают «по-старому» думать, что потеря во всяком случае идейной чистоты (на шмелёвскм языке завсегдатая притонов – «девственности») – не такой уж и обоснованный повод для того, чтобы на виду у всех протанцевать по случаю такой потери от радости канкан или брейк. Ибо, как бы то ни было, и до сих пор ещё осталось некоторое число людей, которые продолжают дорожить и идейной, и вообще просто нравственной чистотой, по крайней мере элементарной, и даже чистотой партийности – в первую голову! Факт, может быть, и неприятный для кое-кого, но - факт, и ничего с ним никаким шмелёвым не поделать!
Причём, люди последнего сорта, не в пример шмелёвым (лисичкиным, богомоловым и проч.), дорожат этими непреходящими для любого духовного не урода ценностями без малейшего ущерба для действительно рациональной стороны того же самого здравого человеческого рассудка, - без ущерба для того в нём, что тот же Маркс, к примеру, называет действительным практическим мышлением. Не эмпирическим только мышлением, перенявшим, как однажды заметил Энгельс, вместе с преимуществами и все недостатки английского эмпиризма (кстати, идущего от великого, для своего времени, Фрэнсиса Бэкона), - а именно практическим мышлением.
На этом топком месте увязали и путались многие - не только А. В. Луначарский и А.Богданов (А. А. Малиновский), из-за которых, если иметь в виду персоналии, и появилась, собственно, на свет гениальная ленинская книга «Материализм и эмпириокритицизм». Но назидание в ней – не только поименованным выше лицам, а и всем их и прямым, и не очень. двойникам - с тех пор, и поныне, и присно, и вовеки веков!!!
Возьмём всех почти без исключения (нашего уже времени) «идеологов» так называемых «экономических экспериментов» и «экономических реформ». Поскреби каждого из них, безо всякого исключения, хорошенечко - вот тебе и очередной новоявленный «эмпириокритик» или «эмпириомонист» налицо, вот тебе и чистейшей воды старая-престарая… «богдановщина».
…Вообще история, как известно, разыгрывает свои сюжеты-представления трижды. В первый раз они предстают перед миром в своём естественно-первозданном виде, во второй - в трагедийных одеждах, ну, а в третий - в облачении… фарса!!! Дабы человечество с хохотом (развесёлым, гомерическим или каким ещё: тут всё зависит от конкретности «сюжета») ОКОНЧАТЕЛЬНО расставалось со своим прошлым... Вот и богдановщина явилась у нас в начале ХХ века, после поражения российской революции 1905 года, в своем, так сказать, «первоклашкинском естестве», затем - как трагический вариант все того же явления: но уже в лицедействах «экономической реформы 1965 года» и так называемого «широкомасштабного экономического эксперимента первой половины 80-х годов». А теперь мы опять «приглашены» наблюдать очередное её «явление народу, - но, наконец, уже в третьей, клоунадной её фазе…  И хочется верить, что уж тут-то мы с нею, наконец, - пусть даже лишь в эпилоге – распрощаемся навсегда!
А это было бы так здорово! При всём том, что шатания здесь - между «старым английским эмпиризмом со всеми его недостатками» и действительно последовательным, то есть диалектическим, материализмом, бывает, свидетельствуют не столько о вине, сколько о беде путающихся, а то и запутавшихся, в этой болотной тине людей. Но вот что касается выполнения на этой линии фронта своего долга нашей идеологией, а тем более нашим обществоведческим образованием и воспитанием, то они тут оказались теперь воистину виновными!
...Нет, конечно, - полностью от этого самого «здравого рассудка» (или «здравого смысла») человечество, в том числе и в сфере экономики, никогда не откажется как от такового. И хорошо сделает, - однако хорошо лишь в том случае, если при этом оно будет, как и раньше, с каждым новым своим шагом вперёд одновременно подниматься и вверх, а не соскальзывать вниз, и на любой очередной своей более высокой, чем накануне, ступеньке соответственно модифицировать этот свой действительно здравый в таком случае рассудок.
Ведь средневековому крестьянину, например, незачем было тратить время и силы на овладение научной концепцией Коперника: в самом лучшем случае (и не без действительно серьёзных оснований в его положении) он вправе был считать такую «чрезмерно учёную» работу заумью и блажью. Ведь к своему родственнику в соседнее село или на рынок в ближайший город (т. е. к крайним внешним границам «своего мира») такой средневековый крестьянин вполне уверенно добирался и по системе пространственных ориентиров, вмещающихся в узкую птолемеевскую систему мироздании, Да и в новейшее наше время остается еще немало сфер, где такая, по сути птолемеевскаи же, «философия» если и не помощник, то по крайней мере не роковая помеха человеку, а то и вовсе никакая не помеха. Более того, «излишняя мудрость», превращающаяся в иных условиях в лукавое умствование применительно к элементарным вещам, которые вовсе не требуют этого, ведет, по закону парадоксов, к «мелкой философии на глубоких местах» или же к «выспренней философии на мелких местах» и является совершенной излишней, что называется бесхозяйственной, тратой.
Современные американские идеологи управления бизнесом Т. Питерс и Р. Уотермен и своей   книге  «Поиски  совершенства» (в русском  переводе - «В поисках эффективного управления»), имевшей в США грандиозный успех (книга выдержали там за два года ряд переизданий общим тиражом почти в три миллиона экземпляров, да и у нас, будучи изданной  на русском языке тиражом в 15 тысяч экземпляров, мгновенно исчезла с книжных прилавков), приводят такой, что называется анекдотический, случай. В помещении одной из лабораторий некоей исследовательской фирмы, где вспомогательная технология требовала применять мощные нагревательные приборы, температура воздуха поднималась настолько, что это начинало мешать эксплуатации другого, основного исследовательского оборудования. Руководители лаборатории срочно создали специальную - ударную - «мозговую» группу инженеров, которой поручили спроектировать, а затем изготовить и установить, специальную систему охлаждения помещения, не останавливаясь перед её сложностями и стоимостью. Целая рота лучших специалистов не уходила домой неделями, стремясь быстрее справиться с заданием. Но тут, в самый разгар этой их работы, один из рабочих-подсобников, перед этим молча несколько дней кряду наблюдавший такую горячку, просто пошёл за угол в ближайший магазин бытовой техники и купил… обычный электрический вентилятор за 7 долларов. Его вполне хватило для решения «проблемы»!
...Но доказывает ли хотя бы в малейшей степени этот эпизод правомерность ПОДМЕНЫ действительно высших достижений человеческого разума так называемым здравым человеческим рассудком по причине «комсомольской непосредственности» восприятия им текущей реальности, а равно доказывает ли хоть в малейшей степени этот эпизод правомерность нередко встречающихся претензий этого самого здравого человеческого рассудка на его оценку как «высшей точки» действительно всеохватной практичности?
Да ни в малейшей степени!
Вспомним опять хотя бы те же средник века, когда птолемеевская «философия мироздания» оказалась даже самой прямой помехой - хотя и не непосредственно для крестьянского хозяйства, а для мирового мореплавания. И совершенно уж абсурдным было бы сегодня по-прежнему стоять на докоперниковской почве, находясь в стенах, скажем, нынешнего конструкторского космического бюро!
В общем - всему своё не только время, но и место...
Расширение и углубление горизонтов человеческой практики (а в этом  ведь и состоит человеческий прогресс, какую область жизни ни возьми) автоматически влечет за собой соответствующее расширение и углубление масштабов самого человеческого понимания реальностей. Соответствующие    изменения принуждён здесь  претерпевать и так называемый здравый человеческий рассудок (здравый смысл). Но - и  об этом нельзя ни на минуту забывать! - в нём закрепляется лишь то, что «сверхзакристаллизовалось», что приобрело (по одному из выражений Маркса) «прочность народного предрассудка». Поэтому в определённых, «старых» пределах, здравый человеческий рассудок и дальше в целом ряде случаев способен  оставаться достаточно действенным, а значит, и рациональным мыслительным инструментом. Но – только в этих старых, не более того, пределах!
А дальше их?
Энгельс говорит об этом так, заканчивая свою мысль, приведенную в качестве второго из трёх эпиграфов перед самым началом нынешних моих заметок: Этот способ понимания явлений и фактов действительности «хотя и является правомерным и даже необходимым в областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, - рано или поздно достигает каждый раз такого предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием -  их возникновения и исчезновения, за деревьями не видит леса». Описанный таким образом «этот способ мышления», сиречь - «здравый человеческий рассудок», Энгельс называет здесь прямым его именем - метафизическим способом мышления, то есть неповоротливым, поверхностным. Противоположный же ему способ мышления он именует диалектическим, то есть подвижным, проникающим «и вовнутрь вещей и явлений» сквозь скорлупу их ВИДИМОСТЕЙ, сквозь их бронированный привычкой и привычками панцирь КАЖУЩЕГОСЯ.
И вот в конечном итоге, особенно в непривычных, пионерных ситуациях, этот-то второй способ мышления и является действительно единственно могущественным инструментом реального человеческого познания. Ибо (как тут же спешит заключить Энгельс) и в природе, и в обществе «всё совершается в конечном итоге диалектически, а не метафизически», из-за чего правильному отражению реальности в человеческом сознании более всего соответствует именно диалектическое мышление.
Стоит ли после этого ещё раз специально оговаривать, что такова же и Марксова платформа, и что на ней так же незыблемо стоит и Ленин, - что и позволило ему с завидным совершенством овладеть феноменальной способностью точнейших предвидений будущего? И человеческое «мышление вообще» все трое разделяют именно на эти два типа, два сорта мышления: диалектическое и метафизическое.
Лишь потом имеет смысл учитывать и другие факторы, относящиеся к делу, - такие, например, как эрудиция. Ибо даже самая богатая эрудиция, не организованная диалектическим способом мышления, легко превращается в… свою противоположность. К ней-то всегда и тянется со своим «здравым рассудком» (именно в кавычках!) всякое, учёное и неучёное, мещанство.
Следовательно, и экономическое мышление, поскольку, на поверку, оно представляет собой просто специализированный вариант человеческого мышления вообще, разделяет, в конечном итоге, ту же участь распада на экономическое мышление диалектическое (последовательно научное) и метафизическое (обыденное, или повехностно-«мудрое») («здравый рассудок», «здравый смысл» в кавычках).
(Окончание в следующем номере)
(Журнал «РАДУГА» (Киев) – орган Союза писателей Украины. № 6 (июнь) 1990 г., сс. 115 – 131 (1-я часть публикации). Перевод в электронный набор автором: 20.07.2004 г.)
 
 
Окончание, т. е. часть 2-я: опубликованная в журнале «Радуга» № 7 за 1990 г., сс. 68 – 82.
Часть 1-я опубликована в предыдущем номере того же журнала «Радуги»: № 6 за 1990 г., сс. 115 - 131.. 
 
3. От Коперника –
к… Птолемею
Толпа учёных входит в этот храм;
На вид они не лишены рассудка,
Почтение они внушают вам,
Все смотрят санооито и прилично,
Все по-латыни говорят отлично,
Толкуют обо всех и обо всём…
И всё же это - сумасшедший дом!
 
Вольтер
Писатели получают известность посторонними обстоятельствами. Класс читателей ограничен, и им управляют журналы, которые судят о литературе как о политической экономии, о политической экономии как о музыке, то есть наобум, понаслышке, безо всяких основательных правил и сведений, а большею частью по личным рсчётам.
 
А. С. Пушкин
Одним из первых инициаторов «возвращения здравого смысла» в нашу экономику стал на этом последнем, четвертьвековом с лишком, промежутке нашей истории более всех крикливых крикунов крикун, как называл такую публику Ленин, профессор-экономист - А. Бирман. Правда, «возник» Бирман не на пустом месте. Почву ему готовили многие. Это, например, москвичка-экономист М. Макарова (читатель может встретить восторженные отзывы о ней в нашумевшей статье «Приход и расход» А. Стреляного - «Знамя» № 6 за 1986 год). Это и профессор-ленинградец (затем академик) В. Новожилов. И известный многим не только в мире экономики бывший председатель союзного Госплана Н. А. Вознесенский…
Особо следует, видимо, вспомнить профессора-экономиста из Харькова Е. Либермана, начавшего решающий раунд «новой прибыльной апологетики» с самых, пожалуй, высших высот. Его статьи в самой «Правде» - не шутите (9 сентября 1962 года и 20 сентября 1964 года) стали настоящим детонатором «прибыльного взрыва» в нашей «экономической идеологии».
Немало способствовал всему этому и А. Н. Косыгин. В 1964 году, например, он объявил буквально боевую тревогу по поводу «снижения фондоотдачи в промышленности». А ведь  фондоотдача - лишь иное выражение… нормы прибыли! Следовательно, не всегда снижение фондоотдачи (вспомним хотя бы «парадокс Смита», касающийся нормы прибыли), свидетельствует о регрессе в экономике; оно, это снижение, наоборот, может в целом ряде эпизодов свидетельствовать как раз о прогрессивных экономических сдвигах.
Ну, а в наше время детонатором «нового» товарнического взрыва в «экономической идеологии» стала (ещё до появления самого «лозунга перестройки») статья Б. Курашвили – «экономиста-юриста» из Института государства и права АН СССР. Опубликована она была в журнале всё того же А. Г. Аганбегяна «ЭКО» (№ 5 за 1985 год) «в порядке обсуждения» и имела более чем знаменательный, как потом выяснилось, заголовок: «Контуры возможной перестройки». Разумеется, никакого «обсуждения» так и не вышло. Был просто «триумф» автора... Ибо «контуры Курашвили»,  именно  в  «прибыльном сугубо» плане, многоголосо тут же были растиражированы1).
Ну, а что касается А. Бирмана, то он в середине 60-х годов прочёл цикл лекций в Центральном лектории на курсах повышения квалификации директоров и главных инженеров промышленных предприятий Москвы, а затем – и для остальной, периферийной, публики; выпустил в 1966 году брошюру с изложением этих лекций в издательстве «Знание»; одновременно, начиная с 1965 года, регулярно стали публиковаться в журнале «Новый мир» его статьи той же «научной», то есть… старомировской, «товарной», направленности. Бирман же (и сей пункт, особенно практически, тоже немаловажен!) взялся за соответствующее «экономическое воспитание»… нашего подрастающего поколения! В 1969 году, например, он
 ___________________________________________________
1) Этот автор, к слову, со всем «блеском» подтвердил – уже в наше время - следующую характеристику «юридических экономистов» в частности и «юридического экономизма» вообще, давным-давно данную Ф. Энгельсом: «Отражение экономических отношений в виде правовых принципов точно так же ставит эти отношения на голову. Этот процесс отражения происходит помимо сознания действующего; юрист воображает, что оперирует априорными положениями, а это всего лишь отражения экономических отношений. Таким образом, всё стоит на голове. А что это извращение, представляющее собой, пока оно ещё не раскрыто, то, что мы называем идеологическим воззрением, в свою очередь, оказывает обратное действие на экономический базис и может его в известных пределах модифицировать, - это мне кажется само собой разумеющимся». (Из письма Ф. Энгельса Конраду Шмидту от 27 октября 1889 года).
 
издал в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» (!) книгу «Самая интересная наука», предназначенную для школьников. Лейтмотив её действительно весьма «интересен» – и вот он каков: «вся суть экономики – в поиске выгоды. Хочет ли автор, чтобы молодой человек так его понял? Да, автор этого хочет!» Ну, а «выгода» (тут идёт ссылка уже не на какие-то там экономические учения и экономические энциклопедии, а просто на толковый словарь русского языка, – и дело насчёт «экономической науки» с концом!) – «выгода» означает не более, чем «прибыль»: так вот! Кроме того, Бирман же написал и факультатив «Основы экономических знаний о социалистическом производстве» для десятиклассников («воспитатель»… младшего возраста!), в 1983 году даже переизданный во всесоюзном  издательстве «Просвещение»1).
…Советский учёный-биолог А. Кондратенко, рассказывая однажды в газете «Труд» о нашем гениальном генетике Н. И. Вавилове, вспоминает, как в своё время возникла весьма схожая с описываемой ситуация и в его науке, да и вообще в биологии. Отец прославленного в те времена академика Т. Д. Лысенко поразил ни с того ни с сего весь научный мир сообщением, что, «используя метод» сына, он якобы превратил пшеницу в… рожь. Эта «рожь» была, конечно, чистейшей ложью, тем не менее эту ложь «научно узаконили». Равно как вслед за тем «узаконили» и превращение уже… кукушки в зяблика. И пошло, и поехало… С этого момента, заключает А. Кондратенко, и начался в нашей биологической науке буквальный шабаш. Он привёл в конце концов не только к гибели самого Н. И. Вавилова, пытавшегося воспротивиться этому, но и к трагическим в целом для всей научной отечественной биологии последствиям. От которых она не может оправиться и до сих пор.
Нечто похожее, или даже ещё чудовищнее, происходит сейчас в экономической нашей «науке». «Три кита», на которых покоится «новейший» тип этого уже экономического, а не биологического, так называемого здравого рассудка, коротко таковы: 1) товар есть сущностно социалистическая категория – он «при» социализме «социалистичен», а социализм – сущностно «товарен»; 2) не только стоимость как обобщение меновой стоимости, но и сама меновая форма социальной стоимости продукта труда при социализме – сущностно социалистическая категория; 3) прибыль (но, похоже, не как выражение прибавочной стоимости?) – обобщающий показатель эффективности также и… социалистического производства (а не только капиталистического) и хозяйственной деятельности вообще (особенно же на уровне предприятия, отрасли и региона).
В данном случае для «научного узаконения» сих превращений экономической пшеницы в экономическую рожь и экономических кукушек в экономических зябликов была проведена серия «теоретических дискуссий» по проблеме товарности или не товарности социалистического производства как такового. Свелись эти эквиваленты достопамятной сессии ВАСХНИЛ 1948 года к обсуждению проблемы: «присутствует или не присутствует “товар” в политэкономическом смысле “при” социализме?»… Ну, а поскольку всякому видно и научно невооружённым глазом, что «товар вообще»(?) – присутствует, то и вывод был скреплён официальными печатями: социализм и в сущности своей – товарен! Только вот непонятно: когда же дело будет доведено до полного логического конца, то есть когда же, наконец, на основании присутствия «товара вообще» (и даже товара в политэкономическом смысле) ещё при  рабовладельчестве и феодализме и эти предшественники капиталистического общественного строя будут объявлены «сущностно товарными»?
___________________________________________________
1) После этих слов в рукописи данной статьи, представленной мною вначале 1990 г. руководству журнала «Радуга», где я возглавлял тогда отдел публицистики, шёл текст, который был вычеркнут перед набором статьи и который я теперь, пользуясь случаем – переводом статьи в электронный набор, считаю небезынтересным для нынешнего своего читателя восстановить. А сокращённое место было таким:
«Сей “учёный муж”, именно – А. Бирман, всеми своими писаниями “на экономические темы”, всем своим существом по сути что называется вопит: “Бейтесь насмерть все, кто молод, за полнейшую реставрацию в СССР капитализма!” Правда, этот его вопль прикрыт (и не ясен разве что для наивных дурачков) жалким словесным камуфляжем – фразами о “социалистическом товаре», “социалистической прибыли”, “социалистической выгоде” и т. п. подковёрными телодвижениями… И потому было бы вполне порядочно и справедливо определить действительное лицо сего «экономиста-профессора» такой вот ЛЕНИНСКОЙ характеристикой (хотя она и дана совсем другому конкретному лицу): “Нет сомнения, что… этот господин, и то… общество, которое издаёт журнал и помещает в нём подобные рассуждения, … сочтут за величайшее оскорбление, когда их назовут тем, чем они есть на самом деле, т. е. крепостниками, реакционерами, “дипломированными лакеями поповщины”… придётся вести войну против подобных “образованных крепостников”. Вероятно, немалая их часть получает у нас даже государственные деньги и состоит на государственной службе для просвещения юношества, хотя для этой цели они годятся не больше, чем заведомые растлители годились бы для роли надзирателей в учебных заведениях для младшего возраста». (В. И. Ленин, ПСС, т. 45, сс. 32 – 33).
Место это вычеркнули – но статья-то всё равно пошла и увидела свет! Впрочем, руководство журнала уже и при первом знакомстве с этой моей рукописью было буквально шокировано: «Горбачёв – о перестройке, а ты – Ленина об ужасах перестроек в эпиграф?!» И не только было шокировано, но и предложило мне немедля написать заявление об увольнении из издания подобру–поздорову: «по собственному желанию». Что я и вынужден был сделать тут же. Правда, официальное оформление увольнения отложили до моего прихода из отпуска, который я вовремя, к счастью, не использовал, и который был ещё положен мне Однако ещё до окончания этого моего руководитель журнала, поразмыслив, видимо, после моей рукописи над кое-чем, сам, надо отдать должное его благоразумию по крайней мере касательно собственного благополучия, уже уволился из издания, которым руководило послушно к тому времени и окончательно «перестроившееся» правление тогдашнего Союза писателей Украины. А «временно исполняющее обязанности» руководство «Радуги»…   «на пока» оставили меня работать. Так статья всё-таки пошла в свет, хотя и с купюрами целого ряда «неприлично резких мест» вроде приведенного выше.
А всё же она так и осталась «гласом вопиющего в пустыне», хотя отклики на неё и были обильными Ещё бы: журнал имел почти 70-тысячный тираж, шёл на весь СССР и его традиционно выписывали во многих десятках зарубежных стран…- А. П.
 
Первейший же из тезисов в пользу «сущностной товарности социализма», скрипичный, так сказать, ключ ко всей этой политэкономической какофонии,- постоянная ссылка «наших» «товарников» на известное место из Ленина времён НЭПа: что тресты свои государственные мы для того и создавали в тот период, чтобы они (оставаясь государственными!) отвечали за свою прибыльность, и притом отвечали полностью (ПСС, т. 54, сс. 150, 346). Но при таких постоянных ссылках на эту ленинскую записку (кстати, с пометкой Владимира Ильича: «Совершенно секретно») столь же постоянно и тенденциозно с самого начала умалчиваются все обстоятельства, приведение которых - всех, без единого исключения! - только и могло бы действительно рационально, действительно по-марксистски и по-ленински объяснить эту бесконечно теперь повторяемую у нас цитату. Например, умалчивается то обстоятельство, что тогдашние наши гостресты были формой выражения прохода нашего через стадию, и НАЧАЛЬНУЮ, государственного капитализма,- отнюдь не социализма! Притом ещё капитализма монополистического, то есть государственно-монополистического (но с абсолютным условием подчинения этого капитализма диктатуре пролетариата!). Что эти гостресты были далеко не единственной формой хозяйственных ячеек социализированного производства (хотя и должны были стать преобладающей формой на «ближайшее будущее» - но именно на ближайшее, а отнюдь не на всю социалистическую перспективу!} Что такой «трестовский» подход вообще был рассчитан лишь на период НЭПа и что Ленин потому-то и назвал НЭП методом подхода к социализму, а не собственно социалистической реальностью. Что такого типа хозрасчет, который основан на использовании закона стоимости (стоимости как обобщения меновой стоимости) и прибыли, на торговле, на товарообмене, - Владимир Ильич вовсе не случайно именовал иронически и саркастически «так называемым хозрасчетом» (ПСС, т. 44, с. 342 - 344), а не хозрасчетом подлинным, то есть и не социалистическим...
И так далее, и тому подобное...
Короче, характер цитирования упомянутого ленинского места о прибыли «нашими» «товарниками» во всех отношениях принадлежит к того типа выдергиваниям из контекста цитируемого, которые сам Ленин определял: «так цитировать нельзя» (ПСС, т. 42, с. 256-258).
Инициаторы указанного образца цитирования, то есть инициаторы «возвращения товарного здравого смысла» в нынешнюю нашу экономику, накопили сегодня воистину громаднейший арсенал подобных недосказанностей, «пересказываний» и так далее. Рассчитано же все это на доверчивость неосведомленной публики, по-настоящему не влезшей в суть проблем, но испытывающей священный трепет перед профессорскими, и уж тем более академическими, званиями.
В свое время Маркс дал целый ряд характеристик таким проделкам. И поскольку мы сегодня имеем перед собой снова тот же феномен, то, думается, сколько-нибудь серьезному читателю небезынтересно познакомиться с одной из таких характеристик Маркса. В противоположность научной политической экономии, говорит автор «Капитала», «вульгарная политическая   экономия   толчётся лишь в области внешних, кажущихся зависимостей, все снова и снова пережевывает материал, давно разработанный научной политической экономией, с целью дать приемлемое для буржуазии толкование, так сказать, наиболее грубых явлений экономической жизни и приспособить их к домашнему обиходу буржуазии. В остальном она ограничивается тем, что педантски систематизирует затасканные и самодовольные представления буржуазных  деятелей  производства  об  их  собственном мире как лучшем из миров и объявляет эти представления вечными истинами» (т. 23. с. 91).
Такого рода примеры продолжают демонстрироваться и сегодня.
Н. Шмелёв в упомянутой выше (см. прошлый выпуск «Радуги» - № 6, с. 128) своей статье «Авансы и долги» в «Новом мире» (№ 6, 1987 г.) дает читателю буквально серию подобных передержек. Возьмем только малую их толику - всего пять иллюстраций.
ПЕРВАЯ: «За много веков человечество не нашло никакого другого критерия эффективности работы, кроме прибыли. Только он объединяет в себе количественную и качественную стороны экономической деятельности и даёт возможность объективно и однозначно сопоставлять издержки и результаты производства. По ленинской   мысли   прибыль - основной принцип хозрасчёта. В хозрасчётной экономике  прибыль - это основа самонастройки, саморегулирования, саморазвития густейшей сети связей между предприятиями».
ВТОРАЯ: «Наверное, только сегодня мы можем в полную меру оценить значение ленинской мысли о том, что строй цивилизованных кооператоров – это всё, что нам нужно для победы социализма».
ТРЕТЬЯ: «Предреволюционные работы В. И. Ленина (и Маркса с Энгельсом, по Шмелёву, - тоже, само собой! - А. П.) также были в основном посвящены чистой политике...»
ЧЕТВЁРТАЯ: «Только постепенное ослабление, а затем и полное устранение монополии производителя в нашей экономике может дать что-то принципиально новое... Всякая монополия неизбежно ведёт к застою, абсолютная монополия – к абсолютному застою».
ПЯТАЯ: «В какой-то момент (дескать, до НЭПа. - А. П.) Ленин...  и  сам стал верить в то, что приказные методы - это и есть основные методы социалистической экономики... НЭП... своего рода революция в экономическом мышлении».
Вот абракадабра – так абракадабра!!!
Коснусь только самых стержневых, без особых подробностей, пунктов этой неслыханно-чудовищной шмелёвской путаницы.
Итак, какова «механика» тезиса ПЕРВОГО – насчёт прибыли: что она  якобы есть показатель «превышения» «результатов над издержками»? «Механика» этого дичайшего шулерства Н. Шмелёва - очередного хвалёного-расхвалёного «новомировского» и, конечно же, «прогрессивного» (а возможно – и «гениального») автора тут проще пареной репы: состоит в сокрытии того, что прибыль - тоже затрата (ибо издержки - лишь часть общих затрат)! И притом затрата лишь живого труда, но не всего к тому же живого труда, а... неоплаченной рабочему его части! Так называемая «социалистическая прибыль» в этом смысле ничуть не отличается от любой «другой», - хотя на самом деле никакой другой прибыли, кроме капиталистической, никогда не существовало и не существует доныне. Здравый же экономический рассудок исторически определенной, а именно – буржуазной, окраски  воображает себе, естественно, будто прибыль (а только в форме прибыли и её дробных частей и способен он наблюдать саму прибавочную стоимость) является экономией затрат вообще, затрат производства в целом! И нет никакой возможности помочь здесь этому «почтенному спутнику в четырех стенах своего домашнего обихода» разобраться в том. что прибыль на самом деле есть даже избыток общих затрат производства над его издержками (как прямо говорит одна из Марксовых научных формул прибыли - см., напр., т. 23. с. 220 по 2-му изд. Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса). Абсолютное пленение буржуазным способом мышления полностью закрывает нашему хвалёному так называемому здравому рассудку дорогу к восприятию даже этой давно не новой истины…
Точно так же не только трудно, но и вовсе невозможно согласиться и с тем не менее потрясающим утверждением хвалёного (в среде мещан на московской Пушкинской площади) Н. Шмелёва, что будто «за много веков человечество не нашло никакого другого критерия эффективности работы, кроме прибыли». Потому что в действительной истории (в отличие от того, что вообразил себе очередной новомировский гений) дело обстоит на самом деле так, что прибыль оказывается лишь одной из многих, исторически выросших «за многие века», социально-конкретных форм выражения прибавочного труда (или, иначе, конкретно-исторических форм выражения стоимости прибавочного продукта). При феодализме, например, соответствующей сущности этого способа производства формой прибавочного продукта было даже две таких распространенных его подформы, как десятина (отдаваемая крестьянином попу), и оброк (отдаваемый суверену). При всем том, конечно, что на сцене здесь давно уже появился также торговый капитал (и торговая прибыль), равно как и ростовщический капитал (и процент - но последние ведь были тем не менее только гласом из будущего!
И этот исторически предшествовавший прибыли «критерий эффективности работы» - оброк, найденный не кем иным, как тем же человечеством, хорошо был известен ему, то есть человечеству, в отличие от Н. Шмелева, всего полтора столетия тому назад. Пушкинский Онегин на этом основании и затевал свои «аграрные реформы»:
 
В своей глуши мудрец пустынный,
Ярем он барщины старинной
Оброком лёгким заменил;
И раб судьбу благословил.
Впрочем, об этом же «критерии эффективности работы», достаточно отличающемся от прибыли, прекрасно был осведомлен уже и... пушкинский Балда, - но не новомировские серенькие-пресеренькие «прогрессисты» и «гении» (типа всевозможных бирманов, стреляных или шмелёвых). Последним сие и поныне неведомо, - иначе даже они вряд ли осмелились бы, при всей своей беспримерной наглости, «просвещать», по крайней мере, по подобным поводам, всё остальное человечество…
В столь же щекотливое положение попадает Н. Шмелёв и с той частью упомянутого выше своего утверждения, что якобы по ленинской мысли прибыль - основной принцип хозрасчета. Да, прибыль и впрямь «основной принцип», но если уж действительно следовать ленинской мысли, то это «основной принцип» не подлинного, а... «так называемого хозрасчета»! (См. у Ленина т. 44, с. 342 - 344).
ТЕЗИС ВТОРОЙ. Задача создания «строя цивилизованных кооператоров» была поставлена Лениным перед победой в нашей стране социализма для его победы; этот «строй» - путь к победе, но не сама еще победа.
Как говорится, искусство начинается там, где начинается «чуть-чуть». И это правило вполне, конечно, относится и к «искусству» передержек, дезинформации и дальнейшего оболванивания и без того слишком уж доверчивой и совершенно отвыкшей мыслить самостоятельно, вдребезги ставшей тупой публики…
ТЕЗИС ТРЕТИЙ, особенно чудовищный - о «неэкономизме Ленина до 1917 года». На самом деле именно подавляющая часть «предреволюционных работ» Ленина - начиная с первой дошедшей до нас его, еще юношеской по сути, теоретической работы о новых хозяйственных движениях в России 90-х годов прошлого века, и кончая другими его фундаментальнейшими предреволюционными теоретическими работами вроде книг об империализме как высшей стадии капитализма, о процессах экономической эволюции сельского хозяйства США, книги «Государство и революция», брошюры «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» и так далее, - всецело или в самых существенных своих разделах посвящались именно экономике. Подавляющее большинство этих работ прямо выясняло то, какими путями идет, может и должен в дальнейшем неизбежно пойти процесс превращения полуфеодальной еще экономики России в экономику ее зрело капиталистическую, а затем – как уже идёт и дальше может (а часто и должен) пойти процесс превращения капиталистической экономики России в её экономику социалистическую. При этом Ленин одновременно выясняет всюду и то, какие исторические формы учёта эффективности экономики должны и могут оказаться здесь неизбежными.
ТЕЗИС ЧЕТВЕРТЫЙ: насчет «экономической реакционности» всякой хозяйственной монополии, в том числе хозяйственной монополии и при социализме. Если читатель вспомнит, например, опубликованную в «Известиях» от 25 августа 1987 года беседу с академиком А. Г. Аганбегяном «Отступать дальше некуда», то здесь (и во множестве других ещё изданий) он встретит ту же буквально сентенцию, что и у Н. Шмелёва, - но только в данном случае двумя месяцами позже обнародованную: «Мы не должны забьвать тот ленинский вывод, что всякая монополия (заметьте - всякая, а не только капиталистическая!) ведёт в экономике к регрессу и загниванию».
 
Но позволительно задать и Н. П. Шмелёву, и А. Г. Аганбегяну вопрос: как же можно было ухитриться при помощи «почти точной» цитаты из Ленина прийти к такому выводу? И вряд ли что-либо вразумительное по существу можно ожидать от обоих в ответ на этот вопрос. Потому что на самом деле у Ленина мы находим нечто даже прямо противоположное тому, что наши «новомировцы» ему так бесстыже и при полном свете дня приписывают: «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа, и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (ПСС, т. 34, с. 192). О том же говорят и такие места из книг Ленина: «Было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма… В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем раньше, растёт…» (там же, т. 27, с. 422); «Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства» (там же, т. 27, с. 320); «но гигантский прогресс человечества, доработавшегося до этого обобществления, идёт на пользу… спекулянтам. Мы увидим ниже, как “на этом основании” мещански-реакционная критика капиталистического империализма (в том числе и его «критика» нынешними РЕАКЦИОННЫМИ МЕЩАНАМИ - стреляными-шмелёвыми-аганбегянами!!! – А. П.) мечтает о возвращении назад, к“свободной, мирной,“честной конкуренции» (там же, т. 27, с. 322); «Если даже монополии стали теперь замедлять развитие, всё-таки это не довод за свободную конкуренцию, которая невозможна после того, как она родила монополию» (там же, т. 27, с. 411).
Вот каков он, действительно диалектический, взгляд на дело, в корне отличающийся от взгляда метафизического, взгляда «почтенного спутника в четырёх стенах своего домашнего обихода», - если иметь в виду «примерку» монополии к социализму. Да и по отношению к оценке собственно капиталистической монополии метафизика неизбежно попадает впросак. Ленинское определение монополистической формы как формы загнивания КАПИТАЛИЗМА нынешние оппоненты Ленина в этом вопросе путают с формой концентрации и обобществления как в капиталистическом, так и в антикапиталистическом, их «вариантах» (а отсюда - и с известной централизацией) ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ НАШЕГО ВРЕМЕНИ ВООБЩЕ, И ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ - В ОСОБЕННОСТИ. На самом же деле эта форма (концентрация в «одеждах» КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ монополии) потому и служит для капитализма содержательным ядом, что – содержательно! - она является «гласом из будущего!» в… недрах самого капиталистического империализма. Но то, что представляет из себя яд для капитализма, есть не только лекарство, но и нектар для социализма! А «наши теоретики» тем не менее приписывают выражению этой концентрации, этой централизации и этого обобществления... «врождённые» качества загнивания «как таковые», без связи их с чем бы то ни было! Если бы вдруг авторы подобных «открытий», кичащиеся своей прогрессивностью в вопросах, по которым взялись так беспардонно судить да рядить и учить тут СЕГОДНЯ уму-разуму всё остальное человечество, но на деле являющиеся просто неслыханными НЕВЕЖДАМИ, заглянули, кроме всего прочего, скажем, ну хотя бы в уже упоминавшуюся выше книгу пастырей нынешнего американского менеджмента «В поисках совершенства», то без особого труда они наткнулись бы там на адреса, совершенно парадоксальные для  себя: на случаи, где «дубляжи» выпуска одной и той же продукции. а значит - и соревнования (а не конкуренции уже и здесь!) между производителями такой продукции, вполне уживаются в рамках даже одной и той же монополии.
В общем, подобные разговоры о «советском социалистическом монополизме» - выражение попыток именно реакционной борьбы против остатков действительно имеющего место у нас (и именно в силу чрезмерного сохранения у нас «товарности», или же сохранения её, даже и при «нечрезмерности», «невпопад») монополизма с капиталистическим «душком», и даже более того. Реакционность обнаруживается и несомненно присутствует здесь, конечно, не в том, что пытаются избавиться от этих остатков как именно монопольно-капиталистических остатков, а в том, что пытаются от них избавиться в пользу мелкого производства, то есть за счёт жертвы концентрацией производства и во имя сохранения (и даже реанимации допотопнейших, в том числе и докапиталистических, форм!) именно «товарности».
И, наконец, присмотримся теперь попристальнее к шмелёвскому ТЕЗИСУ ПЯТОМУ: о заведомом и всеобщем «проклятии» «приказных методов» в экономике «при социализме», о якобы исходно-«первоначальной», притом фанатически-идеологической, приверженности им Ленина (в эпоху «военного коммунизма»), и, особенно, о том, что НЭП якобы есть «своего рода революция» в чем-либо, и уж тем более что он - «невиданная совершенно до 21-го года» «революция в экономическом и даже политическом мышлении». Этот «нынешний» (а на самом деле старый-престарый) «тезис» Шмелёва (и не только Шмелёва!!!) стоит того, чтобы остановиться на нём несколько подробнее, чем на предыдущих. Ведь всякий, кто хоть мало-мальски знаком с Марксом и Лениным, знает, что уже Маркс, и еще в конце 50-х годов прошлого века (если не раньше!), дал анализ В ПРИНЦИПЕ типично «нэповских» ИСТОРИЧЕСКИ-ОБЩЕСТВЕННЫХ ситуаций! Притом и для отдельных сторон экономической жизни, и для широчайших ее панорам с включением в них и политических, юридических и т. д. областей. Например, показав, как, в случае с финансовыми кризисами, идет «возврат» к предыдущим историческим состояниям денежной формы меновой стоимости (бумажные деньги уступают место металлическим, затем, если подобный «откат» не остановлен, последние уступают место еще более низкой форме - ценным металлам: золоту, серебру и др. т. н. драгоценностям, а последние - в случае дальнейшего течения и углубления кризиса, - натуральному товарообмену и даже… продуктообмену). Я уже не говорю о Марксовом анализе «совмещения» всюду практически встречающихся в различных «национальных хозмеханизмах» рудиментов, фрагментов и целых глыб самых различных и подчас гигантски удалённых во времени друг от друга ИСТОРИЧЕСКИХ способов производства, а также о главнейшем в ленинском смысле НЭПа – строительстве (на «перегное» всех экономических реалий тогдашней Советской России) крупного обобществлённого хозяйства: истинной цели НЭПа!
Но вернёмся к конкретным передёргиваниям всяческими шмелёвыми как сущности ленинских позиций, так и буквально исторических фактов, относящихся ТУТ к делу.
Во-первых, вопреки Н. Шмелеву, Ленин никогда не ставил вопрос о «приказных методах», как о некоей «раз навсегда данной панацее», равно как и не открещивался «раз и навсегда» от них; Ленин всегда ставил этот вопрос конкретно (а не абстрактно, как ставят его всегда все шмелёвы), - показывая каждый раз ОСОБО, когда и в какой мере точно «приказные методы» («волевые методы») необходимы и неизбежны, а когда - вредны, и - почему. Что же касается утверждений о том, что-де Ленин сам был «в принципе», то есть «вообще», за «военный коммунизм» «непосредственно после Октября», - как за путь «немедленного и УДАРНОГО», так сказать, построения НА ВТОРОЙ ДЕНЬ после пролетарской революции всего здания нового общества», и что, следовательно, якобы лишь дальнейший ход событий «охладил этот ленинский пыл» и «заставил Ленина отказаться от этой своей ошибочной платформы», а потому «впоследствии ратовать» за переход к НЭПу как к «социалистическому» (да к тому же еще во многих интерпретациях нынешних - «единственно социалистическому»!) типу хозяйствования, то это, очень мягко говоря, - легенда. И родилась она, между прочим, не вчера…
Все в ленинском наследии - если, конечно, Ленина читать, а не фарисейски «почитать» для сокрытия за этим «почитанием» своих собственных измышлений и «расчетов с расчётиками», - всё в ленинском наследии вопиет против этой в лучшем случае ВЫДУМКИ!
Для краткости обратимся лишь к двум соответствующим местам из ленинского наследия.
Вот место первое - из ленинского отчета о политической деятельности ЦК РКП(б) 8 марта 1921 года Десятому съезду партии: «Вопрос о налоге и развёрстке (то есть, именно о СУЩЕСТВЕ НЭПа!!! - А. П.) у нас поставлен давно, еще с конца 1918 года. Закон о налоге датирован 30 октября 1918 года. Он был принят - этот закон, вводящий натуральный налог с земледельца…», Ну, а «…взятие с крестьянских хозяйств излишков (а не взятие НАЛОГА, т. е. – именно «военный коммунизм». – А. П.) означало такую меру, которая в силу военных обстоятельств была нам навязана с абсолютной необходимостью» (ПСС, т. 43, с. 28). То есть, «военный коммунизм» был вовсе не «идеологическим психом» большевиков В ТУ ПОРУ, а ОБЪЕКТИВНОЙ тогда НЕОБХОДИМОСТЬЮ ВСЯКОЙ действительно реальной политики.
А вот место второе - из последующего ленинского выступления на ту же, собственно, тему: но уже 17 октября того же 1921 года на II Всероссийском съезде политпросветов, то есть уже в самый разгар НЭПа: «…решение Всесоюзного Центрального Исполнительного комитета в конце апреля 1918 года (то есть даже не конец. А НАЧАЛО ещё 1918 года!!! – А. П.)… Это решение указывало на необходимость считаться с крестьянской экономикой... В начале 1918 года мы рассчитывали на известный период, когда мирное строительство будет возможно... позиции были приготовлены заранее (вот где РАЗОБЛАЧЕНА НАГЛЕЙШАЯ - НЫНЕШНЯЯ УЖЕ  - ЛОЖЬ ВСЕХ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ ШМЕЛЁВЫХ о якобы «спонтанности» ленинского плана НЭПа, о некоем чуть ли не мистическом и даже «вкусовом» ленинском «озарении» на сей счёт!!! Хотя В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ «позиции были подготовлены ЗАРАНЕЕ»!!! – А. П.). Это можно проверить (!!! – А. П.), сопоставляя решения нашей партии весной 1921 года (о замене продразверстки продналогом, то есть о начале именно НЭПа! - А. П.) с упомянутым мной апрельским решением 1918 года...» {ПСС, т. 44, с. 156 - 157).
Как можно догадаться и самому тупому человеку уже и по этим двум кратким выдержкам, НЭП был заранее «запрограммирован» партией большевиков!!! В том числе и «в мысли», теоретически!!! А первые практические шаги фактического НЭПа - на уровне политики и права, то есть даже на «актуально-деловом» - ОРГАНИЗАЦИОНННОМ и юридическом - уровнях, относятся, как видим, еще... к весне 1918 года!!! Что же остаётся после даже бегло приведенных здесь этих  фактов от сентенций по поводу НЭПа как некоей «неожиданной революции», и особенно «неожиданной» революции «в мышлении»?
Но кое-кому, притом не только сегодня, но уже и тогда, в самом начале НЭПа (так что сегодняшние «умники-шмелёвы» и на сей счёт, как всегда, пасут задних даже среди реакционеров!), всё же потребовалось «сочинение» подобных вымыслов: о «неожиданном повороте» Ленина и всей партии большевиков к этому типу хозяйствования. И этими «кое-кем» оказались первоначально, как известно из истории... т. н. «сменовеховцы»! То есть - сторонники реставрации капитализма в нашей стране, белогвардейцы, окопавшиеся за рубежами тогдашней России 1). С приходом массовой практики НЭПа они, стараясь свести НЭП к одной-единственной его – всего лишь к «торговой» - стороне, во весь голос закричали «в защиту Советской власти» и «даже большевиков». Эта правда ТОГДАШНЕГО нашего классового врага (наследниками которого выступают сегодня бирманы, стреляные, шмелёвы и т. д.), сразу же была ухвачена Лениным, - а состояла она в надежде врага, по ленинской характеристике, на то, что НЭП неминуемо приведёт Россию «в обычное буржуазное болото, и там будут коммунистические флажки болтаться со всякими словечками» (ПСС, т. 45, с. 93). Ленин немедленно (в отличие от «нас» НЫНЕШНИХ)  обратил на этот факт свое внимание и внимание ВСЕЙ ПАРТИИ!!! И сделал это, к слову, не только он (он только оперативнее, и резче, и точнее всех других отреагировал здесь на вражескую угрозу), - сделало это же и все живое и жизненное также и в мировом коммунистическом движении: дабы тут же ДО КОНЦА разоблачить это, тогда только что родившееся, ИЗМЫШЛЕНИЕ исторического классового ВРАГА действительного коммунизма.
В частности, сразу же после смерти Ленина, в феврале 1924 года, взял эту тему для себя венгерский марксист Дьердь Лукач (эта большая его работа была впервые опубликована и у нас – через 6 с лишним десятков лет после её написания – в № 7 журнала «Коммунист» за 1987 г.). Лукач писал: «Это положение (о движениях мелкого, следовательно – буржуазного, производства к крупному, к «монополии», а «монополии» – к централизованному социалистическому производству в процессе социалистического переустройства общества в России. – А. П.) следовало провести особенно подробно в противовес буржуазной и социал-демократической легенде, утверждающей, что будто Ленин после провала «доктринёрски-марксистской» попытки «разом» ввести коммунизм заключил,
______________________________________________________________________
1)           Яснее ясного это высказал тогда в белоэмигрантском зарубежном журнале «Смена вех» бывший колчаковский пропагандист Н. И. Устрялов,  белоэмигрант.
 
руководствуясь «реально-политической мудростью», некий компромисс и отошел от первоначальной линии своей политики. Историческая истина заключается в прямо противоположном. Так называемый военный коммунизм, который Ленин считал временной мерой, обусловленной гражданской войной и разрухой, и который «не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой» (ПСС, т. 43, с. 22), был отклонением1) от линии, по которой, согласно, его теоретическому предвидению, идёт развитие в направлении к социализму»1).
И точно так же, как прямо противоположна истине трактовка всяким вульгарным экономистом связи экономики и политики в случае с НЭПом, - точно так же прямо противоположна истине и трактовка таким «экономистом» экономической сущности НЭПа и его места в ряду событий, ведущих к социализму.
«Социалистический товар», «товарный» (то бишь «демократический») социализм, «социалистический рынок» и «рыночный социализм» для таких предельно вульгарных «экономистов» не более, чем аксиомы. А всякие аксиомы принимаются ведь априори, а не доказываются, как того требуют теоремы.
Типичным «нашим» представителем такого «аксиоматического социализма» сегодня является академик (снова «академик»???) Л. И. Абалкин, да ещё мало того, что академик, но, вдобавок ко всему, также и… директор Института экономики АН СССР, и более даже того - одновременно и глава правительственного ведомства  по  нынешним «экономическим преобразованиям» в СССР в ранге заместителя Председателя Совета Министров СССР… Так вот он, например, в беседе с корреспондентом газеты «Советская Россия», опубликованной в этом же печатном органе 19 июня 1987 года, заявил буквально следующее: «Вообще для экономической науки, для политической экономии вопрос о товарном производстве при социализме, внутренне присущих ему товарно-денежных отношениях ясен давно».
Но извините, «товарищ» «академик»! Это «вообще» настолько неясно, что, напротив, «вообще» ясно совершенно другое: прямая внутренняя противоположность всего собственно социалистического в СОЦИАЛИЗМЕ и его экономике всей этой «королевской рати» в составе пресловутой троицы – товара, стоимости (как стоимости меновой и её обобщения) и денег. Товар, скажем, хотя он здесь, на тех или иных этапах развития социалистического общества в целом, и на самом деле ещё действует, -  тем не менее не является социалистической категорией и социалистической экономической силой, - поскольку, даже в лучшем случае, представляет собой лишь рудимент, остаток экономической структуры старого общества - буржуазного. Конечно, этот рудимент, в зависимости от своей распространённости и «характера остаточности», действительно модифицирует в той или иной степени и собственно социалистическую структуру народной экономики каждой данной социалистической страны в целом. Но удаётся ему это лишь постольку, поскольку такая народная экономика (её хозяйственный механизм в целом) ещё связана с указанным рудиментом старого способа производства. Только такая картина «вообще» - к тому же давно и со всей научной тщательностью - выписана марксистско-ленинской экономической теорией относительно вопроса о так называемой «товарности социализма». Эта теория - потому и теория, а не «что-то с чем-то на кофейной гуще», что не путает каждый данный хозмеханизм с наличными в нём элементами тех или иных, подчас даже несопредельных исторически, способов производства, равно как не заблуждается и насчет господствующего способа производства в каждом данном, конкретно действующем хозмеханизме, - точно так же не строя себе иллюзий и о конкретной высоте развития самого этого господствующего здесь способа на данном участке истории.
...Не-е-ет, «богдановщина» не умерла, она, как видим, жива и по сей день. Точно так же, как по сей день она ищет себе оправдания и в таком вот давнем своем «тезисе»: «Может быть, мы заблуждаемся, но мы ищем», - хотя и по сегодня этот её «тезис», если уж очень мягко выражаться, не оправдан. Потому на него и в наши дни с чистой совестью можно (и следует!) ответить так, как когда-то ответил на него Ленин: «Не вы ищете, а вас ищут, - вот в чем беда!». И многих, пожалуй, на сей раз уже нашли...
Думается, здесь самое время и место познакомить читателя с тем, что же именно относительно «товарности» социализма так тщательно обходят молчанием «наши» нынешние воители из армии «здравого экономического рассудка».
Вот Маркс в 1857 г.: «не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индивидов над их совокупным производством (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2-е, т. 46, ч. 1, с. 104). Вот Маркс в 1867 г.: «непосредственно обобществленный труд» представляет форму производства, «диаметрально противоположную товарному производству» (там же, т. 23, с. 104). И потому совершенно невозможно устранить необходимые условия этого товарного производства, то есть перейти к труду, действительно фактически обобществленному и к его нормальному функционированию, говорит дальше Маркс, «посредством денежных фокусов» (там же, с. 104). А вот Маркс в 1875 г.: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство... Выражение «трудовой доход», неприемлемое и в настоящее время (то есть даже при капитализме и даже в 1875 году! — А. П.) из-за своей двусмысленности, теряет, таким образом, всякий смысл... принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае» (там же, т. 19, с. 10).
Или возьмем Ленина. Вот он 19 марта 1919 г.: «Мы ценим коммунизм только тогда, когда он обоснован экономически... коммунизма не может быть у людей, которые не усвоили, не добились объяснения, что такое коммунизм и что такое товарное хозяйство» (ПСС, т. 38, с. 179-180). А вот Ленин в мае 1920 г.: продукт труда при социализме превращается «в продукт, идущий на общественное потребление не через рынок» и потому он теряет здесь свой товарный характер (Ленинский сборник XL, с. 239).
__________________________________________________________________
1) Этот «военный коммунизм» НИСКОЛЬКО НЕ БЫЛ «отклонением» «от линии», как ясно из всего изложения вопроса даже самим Д. Лукачем, а был единственно возможной ПРАКТИЧЕСКОЙ ТАКТИКОЙ в тех условиях для ЗАЩИТЫ СОЦИАЛИЗМА. Этим словцом («отклонение») Д. Лукач (хоть и невольно), к сожалению,  всё же даёт потачку как антимарксистам, так и псевдомарксистам для тех же спекуляций на «темы о военном коммунизме».
 
...Хочешь - не хочешь, но приходится не просто предположить, а и с полным основанием однозначно констатировать, что «наши» нынешние «рядовые» и «нерядовые», самые «распрогрессивные» и не очень профессора, членкоры и академики-экономисты чуть ли не все «несознательно», то есть по своему НАУЧНОМУ и какому угодно ещё невежеству и тоупоумию, а то и по причинам куда похуже, чем даже самое дремучее невежество, уходят от приведенных мною только что формулировок классиков о нетоварности социализма в его сущности, замалчивают их, скрывают от публики и, судя по всему, отнюдь не случайно и… и НЕБЕСКОРЫСТНО!!! А если они не приемлют их, считая их ошибочными, - то где же в таком случае у них действительно научные аргументы на этот счёт?
На такие аргументы у них нет и намёка!!!
Чего до сих пор не хватает всем нынешним «нашим теоретикам» - так того же самого, чего в своё время не хватало и Прудону, и Лассалю, и Бухарину, и столь же бурно прославляемому в последние годы бывшему председателю Госплана СССР Вознесенскому: диалектики!
Отсюда именно и рождается родственнейший их союз со «святой простотой» совершенно уж неотёсанного, буквально от сохи и навозной кучи хуторского дворика, «здравого смысла», однако уже в одеяниях профессорского… шарлатанизма.
Как раз эту бескомпромиссно-резкую словесную форму к подобного калибра «теоретикам» и применил однажды Ленин - в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм», описывая их «бесконечные потуги... провозгласить новую линию, какой бы то ни было “реализм или прочий профессорский шарлатанизм» (ПСС, т. 18, с. 358-359). Но, несмотря на весь «шик сановности» подобного «авторитетного обмундирования», говорит здесь Ленин, «ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований (взять хотя бы нынешнего лауреата Нобелевской премии, бывшего нашего соотечественника экономиста В. В. Леонтьева. - А. П.), нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя - такая же партийная наука в современном обществе, как и гносеология (то есть наука о познании, и, следовательно, наука о различиях между последовательно научным и обыденным способами познания, между диалектико-материалистической формой организации мышления и т. н. «здравым смыслом»! – А. П.)». (ПСС, т. 18, с. 363-364).
Конечно, столь скептически смотря на «профессорство», Ленин здесь говорит о буржуазных профессорах политической экономии. Но кто сказал, что одна только «советская форма профессорства», тем более взятая «сама по себе», уже гарантирует от фактической буржуазности «профессорства» и у нас?!
Отсюда и ленинское соображение, что рабочее государство имеет полное право (по своему статусу РАБОТОДАТЕЛЯ хотя бы) потребовать от «своих профессоров» во всяком случае добросовестной и точной передачи аудитории действительных достояний наработанной человечеством культуры, а не их подтасовок, искажений и эрзацев. И это должно стать обязательнейшим  требованием к ним уже и рабочего (т. е. ещё и НЕ ВПОЛНЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО) государства, то есть тем крайним минимумом, без  которого  ничто остальное не должно и действительно НАШИМ «профессорам» идти в зачёт именно по их профессиональной пригодности для НАС (ПСС, т. 45, с. 25). Но и этого минимального требования, как видим, сия публика, столь кичащаяся своим «интеллектуализмом», в своей теперь уже массе открыто и демонстративно В НАШИ ДНИ не горит желанием выполнять именно в области общей политической экономии…
Вот ещё один ближайший тому пример. Ю. Буртин в своей статье «Ахиллесова пята исторической теории Маркса» (заметьте – «ахиллесова пята» уже и ВСЕЙ ИСТОРИЧЕСКРОЙ, а не «только» экономической, теории Маркса!), опубликованной в двух последних номерах журнала «Октябрь» за прошлый год, поучает... Энгельса. Поучает на тот счет, что соратник Маркса допустил-де огромную и непростительную промашку, сделав вывод, что в социалистическом производстве «просто подсчитать, сколько часов труда заключено в паровой машине» и т. д. И Ю. Буртин заключает, что «это в действительности не только не просто», но и «решительно невозможно, даже если бы речь шла о вполне конкретной машине, только что собранной на вашем заводе» («Октябрь» № 11 за 1989 г., с. 19). Подсчитывать-де, по Буртину, всюду, и в социалистических условиях в том числе, затраты труда может лишь рынок, значит, такой подсчёт возможен лишь в СТИХИЙНОЙ - денежной – форме, а не в собственно физическом рабочем времени. Но мы послушаем не «самого наисовременнейшего московского прогрессиста-интеллектуала» образца 1989 года - Ю. Буртина, а не менее современного (но в несравнимо большей степени современного, чем какой-то там микроскопический выскочка и заштатный писаришка Ю. Буртин) действительного специалиста - лауреата Нобелевской премии по экономике за 1973 год Василия Васильевича Леонтьева, бывшего нашего соотечественника и, кстати, начинавшего свою научную карьеру на ПРИНЦИПИАЛЬНО ЭКОНОМИЧЕСКИ СОВЕТСКИХ именно «хлебах». И вот что говорит «по данному поводу» В. В. Леонтьев: «Допустим, надо рассчитать эффективность производства хлеба. Мы делаем расчет: сколько на одну тонну расходовать муки, дрожжей, молока и т. д. По всем компонентам согласно рецепту. Затем определяем трудовые затраты в нормо-часах. Все это делается в натуральных (физических) показателях. Очень важно сразу не в деньгах считать (жирным шрифтом это место выделено самим Леонтьевым! – А. П.)… Аналогичный подход применяется при расчете любых видов продукции: стали, автомобилей, обуви... Меня интересует производительность не в рублях, а в натуре…». («Правда» за 27 февраля… того же1989 г., то есть – текст, появившийся за почти год  ДО ПУБЛИКАЦИИ Ю. Буртина в «Октябре»!).
Нет, вовсе не случайно Л. И. Абалкин в уже упоминавшейся мною здесь его беседе с корреспондентом «Советской России» : «Даже среди иных деятелей науки, особенно среди преподавателей высшей школы, происходящие сейчас перемены видятся как уход от принципов социализма, как нарушение каких-то его исходных устоев».
Что ж, тут академик, в виде исключения для него, «выболтал» (нечаянно, -  отхлестав тем самым сам себя розгами) истинную правду-матку! Ибо, действительно, остатки (да и то – лишь последние и ЖАЛКИЕ остатки!) живого тела партийной политической экономии остались у нас сегодня главным образом только в высшей школе. Хотя во многом, ко всему, и здесь напрочь уже израненные остатки... А всё-таки! Всё-таки – «душу живу не убить»!!! И каждое, пусть малое, свидетельство ее неуничтожимости не может НАС И НАШИХ (НАШИХ без кавычек!) не окрылять!
Приведу здесь, в качестве прямой иллюстрации последней истины, только одно из таких свидетельств - обращение участника Великой Отечественной войны и доцента из Ростова-на-Дону Г. Белоконева к читателям «Комсомолки»: «главной задачей считаю научить молодежь той культуре мышления, которая была присуща К. Марксу, Ф. Энгельсу и В. И. Ленину. Только овладение марксистским методом мышления, Логикой с большой буквы, даст возможность нашим мыслящим парням и девушкам постигнуть Истину. Овладение молодежью методом мышления Маркса и Ленина и есть то главное, что необходимо для классового (политического!) воспитания... Главная причина слабости профессиональной науки (вернее было бы ТУТ сказать: не «профессиональной» как раз, а… ОФИЦИАЛЬНОЙ НЫНЕШНЕЙ псевдонауки! – А. П.) - то, что большинство (именно, унеси ты моё горе, - БОЛЬШИНСТВО!!! – А. П.) наших обществоведов не понимают (или не хотят понять) и не применяют в своих исследованиях главное оружие марксизма - его диалектику... Предлагаемые учебные программы и пособия тоже абстрагированы от требований Ленина. Такая учебная продукция учит не диалектике, а софистике, насаждает формализм и абстрактность суждений. Во-вторых, тревога охватывает потому, что, внимательно знакомясь с последними теоретическими публикациями в специальных журналах, где якобы предпринимаются попытки осмыслить проблемы... видишь, что продолжается то же самое топтание на месте (и даже... несомненное и резкое движение в этой области В ЦЕЛОМ и ВОИСТИНУ ФРОНТАЛЬНО вспять! – А. П.). Такое ощущение, что в области теории нет никакой перестройки. Начат новый, не менее мощный раунд схоластики и конъюнктурщицы, который способен утопить любую идею. Тревога за нашу мыслящую молодежь охватывает еще и потому, что у нас отсутствует по-ленински смелая критика таких сочинений».
 
 
4. Перед стеной
 
…Воистину железный век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек,
В ночь умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий,
Бескровных душ и слабых тел!
С тобой пришли чуме на смену
Нейрастения, скука, сплин,
Век расшибанья лбов о стену
Экономических доктрин…
 
                                 А. Блок
Журнал – не газета, оперативные его возможности явно проигрывают перед возможностями ежедневно выходящего печатного органа. Зато у него есть и преимущества: возможности более основательно раскрыть проблемы действительно фундаментального, стратегического характера. А равно поискать и пути их разрешения. Одним из подтверждений успеха или неудачи на журнальном поприще служит поэтому критерий: остаются ли актуальными те вопросы, которые подняты в материале, написанном в лучшем случае за несколько месяцев перед тем, как он появился на столе у читателя? А если за это время произошли какие-то заметные изменения в реальной жизни - то подтверждает ли их логика линию оценок, избранную публицистом ещё тогда, когда эти изменения в лучшем случае были только в зародыше, а то и вовсе не давали о себе сколько-нибудь явно знать?
...Три с половиной года назад написал я первый вариант этой статьи, лишь теперь выходящей в свет. Конечно, за это бурное как никогда время многое изменилось. Линия, первоначально стоявшая, если вспомнить формулу Н. Шмелева, как желание и попытка «не бояться пожертвовать нашей идеологической девственностью», - такая линия у наших «товарников» и их всевозможных союзников и подпевал давно вышла за пределы теоретизирований и проникла в широчайшую практику. А это кардинально новый и более чем существенный поворот событий! И он по-своему хорош, какие бы бедствия с собой ни нёс, - хорош уже тем, что теперь на деле и наглядно показывает всем и каждому, насколько верными или ошибочными, преувеличенными или нет были еще трёхлетней с лишком давности опасения и предостережения на счёт «нашего» «товарничества» в идеологии… Один из экономических обозревателей журнала «Родина» уже подвёл под этой практикой такой итог: «Продолжается проигрышная стратегия ускорения, разработанная академиком А. Аганбегяном и отвергнутая теперь даже им» («Родина», № 2, 1989 г., с. 27).
Один из самых одиозных продолжателей «академической товарной стратегии» А. Г. Аганбегяна - Л. И. Абалкин. Приведу, без комментариев, лишь следующее свидетельство о «характерных качествах» этой нынешней «экономической» (да и политической) фигуры, которой «одарила» нас наша нынешняя историческая судьба (так и хочется вспомнить Некрасова: «И мне дала судьба, по милости великой, в руководители псарей»), - выдержку из отчета о заседании Президиума Совета Министров СССР 5 января 1989 года. На этом заседании слушалась наша официальная «экономическая наука», а Л. И. Абалкин делал там основной доклад.
«Л. И. Абалкин. ...Необходимо смелее менять структуры управления... на самостоятельные концерны и межотраслевые государственные объединения может приходится до 45 процентов всего объема продукции. Создание таких концернов позволит упростить массу межотраслевых и межхозяйственных связей, ускорит технический и технологический прорыв...
Здесь следует реплика Н. И. Рыжкова (председатель Совета Министров СССР. – А. П.):
- В записке, представленной вашим институтом, сказано: нас душит монополизм. Но рецепта, как от него уйти, дать никто не может. Просто-напросто объявить борьбу с монополизмом - что это даст? Перевести в крупные концерны 50 процентов народного хозяйства - и мы получим такой монополизм, что они будут диктовать вся и всё. Сейчас у нас всего лишь три МГО - два в Ленинграде и одно в Москве. Ленинградские уже начинают из заказчика верёвки вить. Вот он и бегает вокруг Совмина, вокруг Бюро: обяжите МГО, чтобы дали нам такой-то генератор.
Л. И. Абалкин: Если объединение оказывается монопольным, на внутреннем рынке оно должно быть лишено права самостоятельно устанавливать цены. И второе: без выхода на мировой рынок монополию предотвратить невозможно...
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Бюро Совета Министров СССР по социальным вопросам А. П. Бирюкова: В докладе (Л. И. Абалкина - А. П.) говорится: никаких показателей до предприятий не доводить. Но как же в таком случае учесть и обеспечить удовлетворение потребностей людей?
Л. И. Абалкин: При нынешней разбалансированности доходов и расходов си-
туация толкает к тому, чтобы вернуться назад, к командной системе. Такой вариант не исключён, потому что рычаги управления, выпущенные ранее, надо снова взять обратно» («Правительственный вестник», 1988 г., № 3, с. 3).
Воистину – «ночь умозрительных понятий, матерьялистских малых дел, бессильных жалоб и проклятий, бескровных душ и слабых тел…»!
И правительственная программа (рассчитанная на шесть лет), как мы теперь знаем, вскоре именно это – попытку «вернуть выпущенные рычаги управления назад» - и сделала… с тем, как оказалось на деле, чтобы «найти способ» ОТКАЗАТЬСЯ ТУТ ЖЕ от подобной «попытки» (предпринятой явно «для виду»!). И была аннулирована… самим правительством СССР (с подачи тех же «экономистов») через… четыре месяца!
К слову, югославы, первыми в социалистическом мире пришедшие практически к созданию правительственного ведомства по проведению «экономических реформ нового типа» (то есть типа анархо-синдикалистского – который является таким же «новым словом» и в экономике, и в политике, как и весь прудонизм), первыми же, придя к окончательному экономическому (и даже политическому) хаосу в своей стране, «достигли» и самого «радикального» финиша: вообще ликвидировали, наконец, это своё РЕФОРМИСТСКОЕ ведомство. С тем, кстати, чтобы теперь окончательно и уже совершенно ничем не прикрываясь, вслух провозгласить свою «социалистическую» экономику «чисто товарной и рыночной»… Не наш ли это собственный завтрашний день – при условии сохранения уже господствующих ныне идеологических раскладов, с которыми до сих пор миндальничает, а НЕ БОРЕТСЯ, не БЬЁТСЯ СМЕРТНЫМ БОЕМ, под видом «необходимости соблюдения в культурной среде цивилизованной деликатности», действительно научная школа в нашей экономической мысли?
Если этого рода «деликатность» будет у нас соблюдаться и дальше, то есть более чем веские основания порассуждать и о конкретных идеологических лидерах следующих «эшелонов» ПОЛНОЙ И ВСЕОХВАТЫВАЮЩЕЙ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСТАВРАЦИИ в нашей стране, готовых в любой момент окончательно сформировать сегодняшнюю «экономическую (и политическую!) команду», которая ещё «стесняется» ОТКРЫТО ГОВОРИТЬ О СВОЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЦЕЛИ и прикрывается «социалистической» (ПСЕВДОсоциалистической!) фразеологией. Среди этих возможных будущих лидеров уже сегодня вполне чётко вырисовались фигуры Н. Я. Петракова, П. Г. Бунича,  того  же  Н. П. Шмелева, а еще Г. X. Попова, - нынешнего главного редактора журнала «Вопросы экономики». Все они, кстати, уже сегодня обеспечены (родственными им социальными силами) и т. н. «юридическим иммунитетом» - ибо все как один являются депутатами Верховного Совета СССР… Хотя, если «зрить в корень», не в именах тут дело. Но всё же!
Считаю, нам в этом отношении просто необходимо учесть (или «доучесть»?) и факты посвежее. А среди них — выступление того же Н. Шмелёва на Первом Съезде народных депутатов СССР. Не буду говорить о всех, на сей раз тоже чаще всего как бы «только практических», рекомендациях сего оратора нашим производственникам и финансистам, а коснусь лишь одной его рекомендации, претендующей как раз на широко-политэкономический масштаб, - пусть бы и была она по видимости «сугубо приземлённой!: «отнять» или «не отнять» «у населения» «лишние деньги»?
Ну, во-первых, последнее определение («лишние деньги» «населения») - достаточно спорно! Есть ведь «лишние деньги» заработанные, а есть у нас уже и теперь такие «лишние деньги», которые… награблены ОДНИМ «населением» у ДРУГОГО «населения»! Сумма второго сорта «лишних денег», по очень смутным и, скорее всего, преуменьшенным подсчетам даже «наших» экономистов, дошла теперь у нас до... 90 миллиардов рублей (некоторые же ЗАРУБЕЖНЫЕ экономисты приводят принципиально другую цифру: до 300—500 миллиардов рублей!). Но даже и первая цифра – это минимум сумма, которой оценивается стоимость всей лежащей на складах страны продукции для личного потребления… И это больше, чем ежегодно тратилось у нас до сих пор на здравоохранение, например, почти в четыре раза! Не долг ли экономиста быть за «отнятие» (за ликвидацию социальной силы) именно этих последних «лишних денег»? Оказывается, по Шмелёву, - нет, не долг. Даже напротив - величайший... грех! Ибо, по мнению нашего «народного» депутата, осуществи мы денежную реформу, нацеленную на это, - и «воистину никакое ЦРУ, никакой классовый враг нам не принесет столько вреда, сколько мы по собственной своей неразумности можем принести себе...». Ибо, дескать, подорвём веру у всех держателей «лишних денег» в порядочность и твердую верность своим обязательствам нашего государства… Каков пострел!
Что же, однако, это такое, вопреки Н. Шмелёву, в наших нынешних условиях, - те самые 90—500 миллиардов награбленных У ВСЕГО НАРОДА «теневой экономикой» рублей? Это, прежде всего (кроме того, что это ПРОСТО БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫЙ УГОЛОВНЫЙ ГРАБЁЖ), - ещё и могущественнейшая сила дальнобойнейшей (и дальнейшей) дестабилизации и нашей государственности вообще, и экономической её основы (поскольку она ещё сохранилась). И дальнейшей дестабилизации (если не полного упразднения) ВСЕХ ЭЛЕМЕНТОВ социалистического способа производства в нашем хозмеханизме - тем более!
...Разумеется, не все «лишние деньги» населения заслуживают такого же отношения к себе, как «теневые». Есть ведь, повторяю, и заработанные «лишние деньги» - «лишние» только потому, что они не обеспечены товарной массой. Так и нужно их оставить людям, потребовав от каждого владельца таких денег лишь декларацию об их «происхождении»!
…А вот выдержка из речи Г. X. Попова на том же Первом Съезде народных депутатов СССР: «Мы живем идеалами «Капитала» - книги блестящего анализа, но отражающей ситуацию столетней давности. А кто из наших хозяйственников когда-либо изучал неокейнсианство?.. Уже в конце прошлого (т. е. XIX – А. П.) века обнаружилось, что марксистская теория о том, что в сельском хозяйстве крупное производство победит мелкое - не оправдывается. Тогда марксисты - Каутский, Ленин, - вместо того, чтобы признать факты, стали критиковать теорию устойчивости мелкого крестьянского хозяйства. Борьба с семейным крестьянским хозяйством была на наших знаменах в 17-м году и обрекла нашу страну на гражданскую войну. Недоверие к семейному хозяйству сорвало НЭП. Клевета на семейное хозяйство, как якобы рождающее постоянно капитализм, привело к раскулачиванию и коллективизации...».
Такая вот, понимаете ли, «похвала» Маркса и марксистов за «блестящий анализ»... Недаром же американская пословица гласит: «При таких друзьях врагов не надо!».
Следует заметить, что эти утверждения Г. X. Попова вполне перекликаются и с приводившимися уже тут мною выступлениями на упомянутой выше пресс-конференции в Институте экономики АН СССР. Там, в частности, академик В. Тихонов в унисон Г. X. Попову «догмой» назвал «веру в то, что можно резко поднять эффективность сельского хозяйства, совершенствуя колхозно-совхозную систему».
Но что же, однако, мы имеем на самом деле с «ошибкой Маркса и марксистов, включая Ленина», относительно их взглядов на связь «крупного и мелкого» (или не всякого «мелкого», а только «мелкого семейного»? - поди разбери!) хозяйства в аграрном секторе? Ведь не кто иной, как Ленин, притом на основе Марксовой же аграрной экономической теории, не то что воевал - дрался именно за... мелкое крестьянское хозяйство применительно к условиям царской России; и эта ленинская война шла непрерывно по сути два десятилетия начала XX века! И не кто иной, как Ленин, своим действительно блестящим, прежде всего экономическим (а на его основе политическим и так далее) анализом совершенно неопровержимо показал, что для царской России -  как раз мелкое крестьянское хозяйство есть самый экономный и самый безболезненный из всех возможных тогда «в принципе» путей путь преодоления гнуснейших феодальных, сугубо «расейских», пережитков на селе: во имя окончательного становления и здесь капитализма. В результате именно Ленин «примерил» для России два возможных пути: фермерский (американский), и прусский (латифундистский, или, иначе, - юнкерский), - то есть «мелкий и крупный пути». И вот его выводы: «Во имя интересов развития производительных сил (этого высшего критерия общественного прогресса) мы должны поддерживать не буржуазную эволюцию помещичьего типа, а буржуазную эволюцию крестьянского типа» (ПСС, т. 16, с. 220); «В России возможна теперь либо медленная и мучительная буржуазная эволюция по прусскому, юнкерскому типу, либо быстрая и свободная - по американскому. Все остальное - призраки» (там же, с. 310); «интересы пролетариата требуют поддержки таких мер, которые бы всего более содействовали переходу земледелия в России из рук крепостников-помещиков... в руки фермеров... как платформа борьбы за превращение состоятельной части закабаленного крестьянства в фермерство» (там же, с. 249); «Я называю эти пути прусским и американским» (там же, т. 17, с. 129)... Интерес Ленина к фермерскому типу и сравнение его с типом латифундистским в случае с аграрной капиталистической эволюцией России, как всё у Ленина, свидетельствовал о фундаментальнейше-напряженной работе его интеллекта. Я приведу здесь читателю, не имевшему случая самостоятельно посмотреть, что мы здесь на самом деле имеем у Ленина, только такой факт, который скажет сам за себя лучше самых горячих его защитников со стороны: отдельную фундаментальную ленинскую работу, написанную Ильичем на американском статистическом материале из первых рук - работу «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Выпуск I. Капитализм и земледелие в Соединенных Штатах Америки» (1915 год, ПСС, т. 27, с. 129 - 327).
И вот теперь на всю страну, да что там «на всю страну» - на весь мир! - с трибуны Съезда народных депутатов СССР вещают о чем-то совершенно сногсшибательном без малейшего стыда!.. Но и то сказать надо, кстати, - ибо факт этот остаётся фактом: никто в зале или из президиума Съезда не дал ни малейшей отповеди этому «оратору»...
…Конечно, Ленин всюду тут имел в виду не крупное или мелкое аграрное хозяйство «вообще», а роль этих двух типов для судеб облегчения и ускорения общесоциального развития именно на следующем общественно-историческом отрезке времени: «избавление от остатков феодализма на селе – полная победа капитализма на селе». И притом имел это в виду не «вообще», а применительно к конкретным странам (России, Германии, точнее – именно Пруссии, а также США и т. д.), - в связи как раз со своеобразием тех исторических условий, по которым ход этих преобразований в каждой из этих стран уже повернулся в прошлом (или, где ещё никак не повернулся, но в будущем мог повернуться) по-разному.
Значила ли при этом для Ленина, как диалектика и исторического материалиста, «раз навсегда данной» его «приверженность» «только фермерскому типу» капиталистического хозяйства? Отнюдь! Ведь капиталистическое крупное аграрное хозяйство (о социалистическом уж и говорить не приходится) «выше», считал Ленин («выше по своему производительному, культурному и так далее эффекту), чем мелкое – фермерское. Но для России её исторические условия и «предусловия» преподнесли к началу капиталистической  эволюции страны, и сельского её хозяйства в том числе, свои «сюрпризы»: самой легкой из возможных на деле побед над пережитками феодализма в аграрном секторе экономики – во имя утверждения «свободного» капитализма! – оказывалась здесь та победа, которая лежала через фермерский путь эволюции.  Ну, а если, задавал здесь вопрос Ленин, в силу снова-таки исторических парадоксов и неожиданностей, социалистическая революция в России придет раньше, чем фермерская эволюция одолеет феодальные остатки на селе в лице помещичьих экономий (латифундий)? Тогда, отвечал на подобный вопрос Ленин, мы скажем: российский пролетариат сделал накануне всё, что в его силах, дли победы фермерского пути, а если это не удалось, - то не его в том вина, а вина вешателей-Столыпиных. Вот откуда тянутся нити ленинского резюме после победы Октября: «Мы будем справедливо делить землю, с точки зрения преимущественно мелкого хозяйства. При этом мы даём предпочтение коммунам и аграрным трудовым артелям» (ПСС, т. 39, с. 56). Ибо «при одиночном хозяйстве для  обеспечения каждого крестьянина достаточным количеством семян, скота, орудий требуется гигантское количество материальных средств. Мало того, даже если бы наша промышленность   сделала   необычайные успехи в развитии сельскохозяйственных машин, даже если представить все наши пожелания исполненными, то и при этом условии мы легко поймём, что снабдить достаточными  средствами  производства каждого мелкого крестьянина – вещь невозможная и в высшей степени нерациональная, потому что это означало бы страшное распыление; только при помощи  общего, артельного, товарищеского труда можно выйти из тупика...». (там же, т. 39, с. 310).
Вот почему Ленин, ратуя после итогов революции 1905 года, и даже 1915 году, за фермерский именно тип капиталистической эволюции российского села, тогда же оговаривал и предупреждал: землевладелец (ЛЮБОЙ ЧАСТНЫЙ землевладелец!) – совершенно уже излишняя экономическая фигура и для капитализма (фермерский ли тут был путь или латифундистский – неважно), - полностью оставаясь здесь марксистом (ПСС, т. 16, с. 279). И ещё: «С другой стороны, мы должны также разъяснять мелкобуржуазный характер крестьянской эволюции и “неосновательность” социалистических” упований на неё». (там же, с. 327).
Как видим, даже под каким угодно микроскопом тут не разглядеть не только «борьбы с семейным крестьянским хозяйством на наших знамёнах в 1917 году», равно как и «клеветы» на него «со стороны марксистов и большевиков», но даже и «недоверия», - не говоря уже о том, что отнюдь не крестьянство «обрекло» тогда Россию на гражданскую войну, во всяком случае не основная масса крестьянства. А вот кто действительно КЛЕВЕТНИК – так это… «советский профессор экономики» Г. Х. Попов, и клеветник ОТЪЯВЛЕННЫЙ И БЕСПАРДОННЫЙ.
И точно так же то же самое балаболят без стыда и совести подобные «наши» экономисты в связи и с нынешними нашими экономическими актуалиями. Например, они, как следует из их деклараций, «верят», что лучше пусть чуть ли не все силы в нашем – уже современном – сельскохозяйственном машиностроении (да и во всех других машиностроительных отраслях, включая оборонные) идут на производство «мини-тракторов», «мини-комбайнов», прочих орудий-«дуршлагов» для села, которые, как худая бочка воду, способны поглощать и поглощать в наших нынешних условиях самые щедрые инвестиции до бесконечности – без малейшей надежды на то, чтобы в такой худой бочке что-либо хоть на мгновение накопилось… В то время, как того же объёма затраты для села, направленные, скажем, на создание крупных хранилищ, холодильников и перерабатывающих сельхозпродукцию комплексов, скорее всего и заметнее дали бы отдачу: рост количества первоклассных продуктов к столу народа на 20 - 40 % (именно уже и при «колхозно-совхозной системе») даже при нынешних объёмах выращивания…
Тем не менее, упомянутые «наши известные экономисты» пытаются говорить «за весь народ», да ещё исключительно единолично, более того – зачастую и от имени всего народа… «На основании» в том числе своей эрудиции. От которой за версту прёт, извиняюсь, самой пошлой и дешёвой… ерундицией!!!
Г. Х. Попов, например, как мы помним, задал всем нашим хозяйственникам – не только народным депутатам, сидевшим во время его выступления на всё том же Съезде в зале, - вопрос: изучали ли они неокейнсианство? Что ж, вопрос явно риторический: вряд ли изучали неокейнсианство даже единицы из сотен тех, к кому вопрос был адресован, - разве что кто-то в виде исключения. Да и зачем оно, если уж по совести, нам, - тем более, если мы не Г. Х. Поповы? Хотя, с другой стороны, слишком уж хвастаться этим всё же не стоит, особенно сегодня, когда приходится иметь дело с Г. Х. Поповыми чуть ли не на каждом шагу и у себя дома. Надо всё знать, подчас – даже последнюю чепуху, коль уж и с ней приходится иметь дело. В этом опасности нет, если при изучении (кого бы то ни было и чего бы то ни было!) обеспечивается действительно научное прочтение изучаемого. А  по отношению к неокейнсианству всё это было бы тем более не совсем бесплодным занятием. Такой «американский» экономист, как, скажем, уже упоминавшийся выше наш бывший соотечественник и Нобелевский лауреат по экономике Василий Васильевич Леонтьев, не последнюю скрипку сыграл и для неокейнсианства. Последнее ведь отнюдь не наглухо чурается, например, планирования и т. н. командных методов ведения производства, столь ненавидимых «нашими» «экономистами-прогрессистами». Более того, тот же В. В. Леонтьев, как это тоже было показано мною выше, способен дать фору целой дюжине теперешних «социалистических товарников» по части доказательств того, насколько необходимо сегодня уже и во всякой современной экономике широкое использование на практике принципов, по крайней мере главнейших, «нетоварничества». И это при всём том, что В. В. Леонтьев «в общем» остаётся, конечно же, самым классическим «товарником» применительно к общенароднохозяйственным уровням экономики – вот в чём парадокс! Но создаётся впечатление, что Г. Х. Попов, - кстати, «народный депутат» от… технически-инженерных обществ (отнюдь не от обществ экономистов), обходит за версту вопрос о рациональных как теоретических, так и практических НЕТОВАРНИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТАХ наработок самих столь велеречиво превозносимых им (не за лучшее, а за худшее у них!) неокейнсианцев.
...Под занавес своих полемических заметок я опять вспомнил одно ленинское место, фрагмент из которого уже приводил, - но тут невольно примерил его, в частности, как к нашему нынешнему журналу «Вопросы экономики», так и особенно – и к его главному редактору, а по совместительству – ещё и «народному» депутату от «технических обществ». И вот каково – если его приводить полнее – это ленинское место: По словам немецкого рабочего И. Дицгена, «профессора философии (а буржуазная экономическая наука – ну никак ведь не может обойтись без философии! - А. П.) в современном обществе представляют из себя, в большинстве случаев, на деле не что иное, как “дипломированных лакеев поповщины”. Наши российские интеллигенты, любящие считать себя передовыми, как, впрочем, и их собратья во всех остальных странах, очень не любят перенесения вопроса в плоскость той оценки, которая дана словами Дицгена. Но не любят они этого потому, что правда колет им глаза... Нет сомнения, что и этот господин, и то русское техническое общество, которое издает журнал и помещает в нем подобные рассуждения, причисляют себя к сторонникам демократии и сочтут за величайшее оскорбление, когда их назовут тем, что они есть на самом деле, т. е. крепостниками, реакционерами, “дипломированными лакеями поповщины”. Вероятно, немалая их часть получает у нас даже государственные деньги и состоит на государственной службе для просвещения юношества, хотя для этой цели они годятся не больше, чем заведомые растлители годились бы для роли надзирателей в учебных заведениях для младшего возраста. Рабочий класс России сумел завоевать власть, но пользоваться ею еще не научился, ибо, в противном случае, он бы, подобных преподавателей и членов учёных обществ давно бы вежливо препроводил в страны буржуазной «демократии». Там подобным крепостникам самое настоящее место.
Научится, была бы охота учиться» (ПСС, т. 45, с. 24, 32-33).
Ну, не воистину ли поразительной силой провидения обладал человек!
 
* * *
ВМЕСТО ПОСТКРИПТУМА: Ознакомившись с этими моими заметками, иной читатель, чувствую, сурово нахмурится: «Опять критика? А где же хоть подобие конструктива?»
Вообще-то я, по своей наивности, всегда считал, что всякий, по крайней мере исторического смысла труд, особенно же в сфере осмысления общественных событий и извлечения уроков из них, должен цениться не по тому, чего тот или иной человек не сделал, а по тому, что он и как сделал. В противном случае сегодня – задним, конечно, числом, - казнить можно даже Фарадея: за то, например, что в своё время тот не открыл для нас ещё и цветного телевидения...
Однако обвинение, что ни говори, серьезное, и я уже ищу, за кого бы мне спрятаться. А спрячусь-ка я за... венецианского монаха Джаммарию Ортеса! Ну и что с того для меня, коммуниста, что он - клерикал и что жил он еще и XVIII веке? Зато, не имея чести принадлежать к официальной политэкономии, сумел-таки стать автором ряда глубоких и оригинальных для своего времени экономических работ. Он-то, думаю, и защитит здесь меня получше многих моих даже личных знакомых (кичащихся тем, что они, мне в противовес, являются благоразумными практиками), - и защитит таким своим неотразимым афоризмом «Вместо того, чтобы измышлять бесполезные системы, как сделать народы счастливыми, я ограничусь исследованием причин их несчастий». Вот и я вместо поспешного испечения очередного сырого «конструктива» из числа тех, от которых у всего нашего общества теперь не только несварение желудка, но в ещё неизмеримо большей степени – несварение мозгов, предпочел взяться за анализ того ералаша в нашей нынешней экономической культуре прежде всего, без преодоления которого нельзя сделать вперед ни одного хоть сколько-нибудь продуманного и тем рационально подготовленного действительно практического шага.
Ну, а насчет «собственно конструктива», «конструктива по преимуществу,  - что ж, замечание, в известной степени, всё-таки дельное. Хотя об элементах и такого конструктива (без кавычек!) я ни в одной строке этих своих заметок старался не забывать. Неужто суровый мой судья-читатель этого не заметил? Тогда впрямую назову несколько таких элементов.
Взять хотя бы весьма определённо высказанное здесь положение о необходимости немедленного и бескомпромиссного проведения соответсвующей денежной реформы (с идеологией точного определения т. н. «лишних» денег, которая, по сути, автоматически диктует и многие технические приёмы такой денежной реформы). Или – вполне тоже членораздельный мой совет переводить уже сейчас всё наше ещё пока остающееся обобществлённым материальное производство на сквозной учёт рабочего времени (от его общественных до индивидуальных проявлений) в абсолютном, а не только меновом, измерении. Это ведь (по методу В. В. Леонтьева «затраты – выпуск») уже не первый год делают даже капиталисты, да ещё в каких масштабах: американцы на сегодня – более чем в семистах, японцы – почти в двух с половиной тысячах одних только промышленных отраслей. Это же НАША социальная, и притом вполне  практическая, «техника»!
И всё же конструктив (именно без кавычек!) по преимуществу, а не как «пунктирно всего лишь сопроводительный лейтмотив», –  особая, конечно, тема. К тому же такой конструктив до конца, во всех его деталях и подробностях, на деле становится конструктивом лишь в процессе его исключительно практической реализации, где только ранее осуществлённый шаг делает ясным и характер шага следующего.
Однако уже и теперь, после такой именно критики, касающейся прежде всего самой важной сегодня, на мой взгляд, стороны наших общественных реалий, а именно – выяснения расположения социальных сил на фронтах нынешней экономической ИДЕОЛОГИИ, и для практического конструктива пространство (во всяком случае интеллектуальное – что уже не пустяк) во многом, считаю, расчищено. Ведь целью критики, содержащейся в этих заметках, было правильно поставить общую задачу именно для такого конструктива. А в политической экономии вообще, да в не меньшей степени - и в практической экономике, такого рода задачи характеризуются прежде всего тем, что, раз они верно поставлены, - тем самым открывается путь, а равно выясняются и средства, их РАЗРЕШЕНИЯ!
 
 
 
 
Слово к сегодняшнему читателю
 
Без малого 2 десятилетия тому назад родились эти мои заметки, и ровно 1,5 десятилетия тому назад, пусть и в «усечённом» (по соображениям политической осторожности, обязательной на то время) виде они были опубликованы. Но и поныне они остаются по сути столь же актуальными, как и в то время.
Дело здесь не только в том, что самые худшие мои опасения и самые мрачные прогнозы того времени, к сожалению, более чем оправдались. Дело также и в том, что действительные борцы за социалистический выбор по-прежнему, в своей массе, до сих просто незнакомы с теми обязательнейшими и без никакого преувеличения судьбоносными для успеха их борьбы закономерностями, которые я привожу в этих заметках и игнорировать которые для нас – смерти подобно.
В конце заметок я привожу такую ленинскую цитату:
«Рабочий класс России сумел завоевать власть, но пользоваться ею ещё не научился, ибо, в противном случае, он бы подобных преподавателей и членов учёных обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной демократии. Там подобным крепостникам самое настоящее место.
Научится, была бы охота учиться».
Сегодня у нас «охота учиться» - снова… в дефиците. В противном случае был бы совершенно немыслим тот идейный, а из-за него – и организационный разброд, который только и повинен в отсутствии у нас до сих пор (и не только у нас) действительно последовательной марксистско-ленинской партии (да что там партии – хотя бы просто дельного инициативного центра по её воссозданию). И этим вовсю пользуется не только реставрированная буржуазия, но и бесчисленные её прислужники-оппортунисты, без никакого сопротивления завлекающие в свои болота, где «болтаются всякие флажки с коммунистическими словечками», многочисленные уже теперь силы (хотя и потенциальные пока что) ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО КОММУНИСТИЧЕСКОГО РЕНЕССАНСА. Только поэтому энергия этих УЖЕ НАЛИЧНЫХ, хотя пока лишь потенциальных, СИЛ коммунизма до сих пор «пускается в свисток»!
Подготовка этой старой моей статьи к переизданию для ознакомления с её содержанием действительных коммунистов наших дней как раз и направлена на то, чтобы ОТСЕЧЬ от нынешнего оппортунизма ПО ВОЗМОЖНОСТИ ВСЕХ действительных коммунистов наших дней, помочь им САМОСТОЯТЕЛЬНО, наконец, сплотиться и организоваться.
 
Автор.
 
 06. 08. 2004 г.