Этого события ждали не только на Украине. Ведь речь идет о
первом организационном шаге по созданию новой левой партии – шаге, давно
назревшем не только в украинской политике, но и в российской. Однако есть
разница между политической необходимостью и организационной возможностью, между
объективной потребностью, осознаваемой небольшим числом активистов и лидеров, и
реальной зрелостью движения.
Своеобразный политический вакуум на левом фланге ощущается и
в России и на Украине, но заполнить его не так-то просто. И дело тут не только
в нехватке ресурсов, на которую так любят ссылаться российские левые (опыт
украинских товарищей показывает, как много можно сделать с минимальными
ресурсами или вообще без них). Дело ещё и в том, насколько сам имеющийся актив
готов к совершенно новым формам работы, насколько он способен одновременно к
консолидации и расширению. Если не решать две эти задачи одновременно, то
ничего не получится, но на уровне повседневной жизни они то и дело оказываются
в противоречии.
Итак, конференция в Киеве. Сюда приехали активисты левых
групп со всех концов Украины, представляющие разные идейные течения и традиции.
Прибыла и весьма многочисленная российская делегация. Уверен, что данная статья
окажется далеко не единственным «москальским» отзывом на решения принятые
украинскими марксистами.
Сразу же бросается в глаза, что организационно украинские
товарищи оказались существенно впереди нас. И не только потому, что они собрали
общенациональную организационную конференцию, а мы ещё нет. В конце концов, это
не удивительно. Страна у них поменьше (и покомпактнее), политическая ситуация
куда более динамична, да и элементарной свободы для самоорганизации больше.
Однако нельзя не оценить большой объем работы по установлению контактов и
налаживанию диалога между различными региональными организациями, которая
существенно опережает аналогичную работу, ведущуюся в России. И, самое главное,
участие Компартии Украины в реакционном правительстве, проводящем
антисоциальные реформы, резко ускорило процесс размежевания. Представьте себе,
если бы у нас на должности Зурабова сидел бы Зюганов!
Нечто подобное происходит сейчас на Украине. Не удивительно,
что иллюзий относительно «конструктивной» работы через компартию или соцпартию
уже нет, несмотря на то, что на идеологическом уровне КПУ и СПУ всё же не дошли
до такой откровенной дремучей, черносотенной реакционности, которая характерна
для сегодняшней КПРФ. Однако ситуация Украины в очередной раз подтверждает, что
текущие политические события, а не идеологические декларации играют решающую
роль в подобных процессах.
Украинские марксисты подготовили целый ряд документов,
которые ещё предстоит обсуждать и оценивать по обе стороны границы. В отличие
от России, где программная дискуссия в прошлом году захлебнулась из-за незрелости
организационного процесса, среди украинских левых она, напротив, набирает силу
подстегиваемая именно этим процессом.
Подход к организационному строительству, избранный
инициаторами конференции состоит в том, чтобы сначала создать и зарегистрировать
общественную организацию, потом, когда будут построены низовые структуры,
принять её программные тезисы, а лишь затем преобразовывать «Организацию
марксистов» в партию. Это не только поэтапный процесс, при котором каждый
следующий организационный шаг отражает определенный этап развития и уровень
зрелости, но и четкая позиция: марксистская организация создается не под выборы
и не для участия в официальной политике. Отсюда не следует, будто украинские
марксисты принципиально отвергают участие в выборах в будущем, но приоритеты
расставлены совершенно иначе.
Тем не менее, трубить в фанфары ещё рано. Киевская
конференция выявила не только достижения, но и проблемы. А главное, она
оставила без ответа целый ряд вопросов, от которых может зависеть будущее движения.
Признаюсь, идя на её заседания, я ожидал услышать подробный
анализ (и дискуссию) по поводу текущей политической ситуации на Украине, тезисы
о текущем моменте, горячее обсуждение тактики и стратегии. Однако именно этого
на конференции и не было. Уже название «Организация марксистов» подразумевает,
что объединение происходит по идеологическому, а не по политическому признаку.
Хотя хорошо известно, что формальная поддержка одних и тех же идеологических
формулировок отнюдь не исключает острых политических разногласий (достаточно
вспомнить большевиков и меньшевиков). Концентрация на идеологии предопределила
и характер дискуссий, когда вместо обсуждения форм текущей совместной работы
или отношения к популистским партиям, пытающимся выступить в роли народных заступников
в современной Украине, делегаты горячо спорили по поводу того, как надо
трактовать понятие «пролетариат».
Идеологический характер объединения спровоцировал
столкновения между «троцкистами» и «сталинистами», причем, опять же, не по
конкретным вопросам текущей политики, а вокруг исторических и
абстрактно-теоретических вопросов, а зачастую и вообще вокруг слов. При этом,
конечно, ярлыки «троцкистов» и «сталинистов» использовались совершенно
произвольно, ничего не проясняя.
Если бы обсуждались практические и политические вопросы,
дискуссия была бы, возможно, не менее острой, а размежевание позиций тоже
происходило бы. Но рискну предположить, что происходило бы оно по совершенно
иным линиям, причем многие из тех, кто идеологически занимали противоположные
позиции, по практическим вопросам могли бы высказать общее мнение, и наоборот,
те, кто сейчас говорят одни и те же слова, могли бы обнаружить между собой
серьезные различия.
В качестве объяснения того, что политику не обсуждали, я
слышал три тезиса. Первый состоит в том, что «политический выбор уже был
сделан, когда мы отказались поддержать Виктора Януковича и отмежевались от
политики КПУ, вошедшей в буржуазное правительство». Это верно, но политическая
жизнь не стоит на месте, а линии напряжения в современной Украине уже не те,
что год-два назад, когда был сделан первоначальный «марксистский выбор».
Второй аргумент состоит в том, что «большинство организаций
Украины, претендующих на левизну, фактически отказались от марксизма – мы
единственные, кто поднимает знамя». Это верно, но отказ, например, КПУ от
марксизма не носит публично-формаьный характер, а потому публично-формальный
акт «подъема знамени» ещё не решает проблемы.
Третий аргумент состоит в том, что если начать политическую
дискуссию сейчас, то «организация могла бы расколоться, не успев объединиться».
Именно этот последний аргумент меня больше всего напугал. Если политическая
дискуссия столь опасна, то стоит ли подкладывать под организацию такую бомбу
замедленного действия? Не лучше ли выяснить основные вопросы до того, как будет
создана организация, которую эти вопросы могут расколоть?
Хотя, избранный подход далеко не обязательно приведет к
неудаче. Если мы увидим подъем массового рабочего и левого движения на Украине,
приток новых активистов и общая благоприятная для левых обстановка позволят
организации расти и развиваться. Если же ситуация будет стабильной и бурного
роста не произойдет, все противоречия, заложенные или не разрешенные
конференцией, выйдут наружу.
Рабочее движение – ключ к изменению политической ситуации. В
этом плане украинские товарищи одновременно и впереди и позади нас. Впереди в
том смысле, что в организации активно участвуют рабочие, производственники.
Позади нас в том, что свободное профсоюзное движение Украины отстает от
российского, а украинские левые от нас в плане существования налаженных связей
и опыта совместной работы с профсоюзами и, главное, в профсоюзах.
Сейчас для новорожденной организации это важнейший вопрос, и
это все понимают.
В любом случае, для российских левых киевская конференция
была очень важным и полезным уроком, стимулируя наши собственные дискуссии. Нет
сомнений, что центр «Левая политика» и «Организация марксистов» будут
взаимодействовать самым тесным образом. А главное, шаг сделан. Украинские левые
преодолели важный рубеж. Будем надеяться, что они с него не отступят.